Мастерская человеков - Ефим Зозуля

— Это делают опыт… — сказал тот, кто был осведомлен о замечательном изобретении.

— Однако примут ли нас сегодня? — вздохнул Латун.

Изобретатели стали постепенно расходиться, осторожно унося свои конструкции. Из кабинета продолжали доноситься ужасные звуки — уже издаваемые не вошедшими безработными, а другими, тоже нанятыми для переваривания чужой пищи. Им вставляли мешки, заполненные председателем комитета, изобретателем и несколькими экспертами.

Слышался веселый смех, пьяные возгласы — опыт протекал с большим оживлением. Лакеи приносили BCG новые блюда и вина.

Наконец совершенно пьяный секретарь комитета вышел и заплетающимся языком объявил, что приема сегодня не будет.

— Будьте прокляты, — сказал Латун на улице.

Скоты! Придем сюда завтра. Такой чепухой они занимаются, а мое величайшее открытие — подумайте только делание человека — это их не интересует… И я должен зависеть от таких свиней, от таких мелких крохоборов, обжор, ничтожеств!.. Нет справедливости на земле!

Глава тринадцатая

Энергия — великая штука. Люди даже не понимают, как она движет ими, как заставляет проделывать сложнейшие вещи, которым они сами потом удивляются. Кнупф не привык заниматься самоанализом. Но даже и он с чувством удивления поглядывал на дом, довольно большой дом, в котором расположилась, образовав много отделов, Мастерская Человеков. В распределении отделов удивительно! — большое участие принял Ориноко. Он не особенно обиделся на Латуна за историю с брызгуном и норвежской марулькой. Чего там обижаться! Он давно тайно считал Латуна чем-то ненастоящим, что нужно использовать и выкинуть. Он с трудом выслушивал речи Латуна, его замечания, его опасения, его однообразные заботы об экономии эликсиров и других дорогостоящих материалов. Когда на лице Латуна появлялся ужас по поводу истраченных лишних капель какого-нибудь эликсира, Ориноко отворачивался. Действительно, Латун был некрасив и будничен. На портретах, которые будет знать весь мир, он, конечно, будет выглядеть иным. Его высокий лоб, внимательные глаза и напряженно-горькая складка у губ будут иметь совсем другой вид, когда под ними будет подпись «Профессор Латун, открывший способ человекоделания». Но Ориноко видел его в буднях, и не на портретах, а в жизни, и поэтому тайно не уважал его, как обыкновенно не уважают заурядные окружающие выдающегося человека.

Ориноко даже не считался с ним. Он предложил Кнупфу ряд отделов, которые придумал самостоятельно. Кнупф, очень заботившийся о материальной базе предприятия, дополнил список отделов несколькими наиболее утилитарными, и Латун выслушал его, как и многие другие проекты своих молодых помощников, с удивлением, легкой растерянностью и нетвердой надеждой.

Так в Мастерской Человеков был заведен отдел изготовления гениев и феноменов. Кнупф не сомневался в том, что за них будут платить дороже. «Какой смысл, говорил он, — делать мелюзгу, когда за одного гения можно получить больше, чем за десятки обыкновенных людишек». Особенно он мечтал выпустить нескольких гениальных певцов и даже подумывал об организации при Мастерской Человеков небольшого концертного бюро. «Певцы здорово зарабатывают», — говорил он.

Точно так же подумывал он о создании других лиц, способных собрать большие куши: каких-нибудь исключительных фокусников, акробатов или иных знаменитостей. Ведь Латуну ничего не стоит наделить человека какими угодно способностями. Наконец, можно будет пригласить в Мастерскую и специалистов. Такие изделия будут безусловно выгодны. Человека, который умеет поставить пятки на свою собственную голову, возят по циркам всех европейских столиц, а Мастерская Человеков сможет сделать нечто еще более поразительное. Из нее выйдут такие акробаты и такие феномены, что успех будет небывалый. Вообще, чем необыкновеннее будут изделия Мастерской, тем это дело, естественно, будет прибыльнее. Кнупфу уже было мало мысли о концертном бюро. Он совершенно резонно предчувствовал, что вопрос о выгодном сбыте продукции Мастерской займет первостепенное место и потребуется большой отдел экспедиции и приема заказов.

Ориноко тоже настаивал на образовании ряда отделов, в которых должны были изготовляться люди не только по специальным заказам, а еще такие, на которых существует постоянный хороший спрос — например, хорошие организаторы, обладатели большой воли, приятные люди, умеющие развлекать общество, обладающие всякими иными качествами, красивые женщины и так далее.

— Если мы будем делать тех, кого и так достаточно, кому же мы нужны будем? Ведь ясно, что заказы будут обильны тогда, когда мы сможем правильно удовлетворять существующий спрос. А спрос будет разнообразный и, конечно, на высокое качество. Ведь ясно, что человеческое барахло никому не нужно, его достаточно и так в любой квартире.

Когда все соображения Кнупфа и Ориноко были изложены Латуну, он хмуро и внимательно выслушал и сказал:

— Да, это все так, но трудно еще сказать, как все это будет… Женщин, пожалуй, можно делать не по специальным заказам. На них материала уйдет меньше, ведь у них руки и ноги должны быть небольшие, и вообще женщина должна быть маленькой, иначе она не будет изящной… Не так ли? Да, женщин можно делать и не по специальным заказам. Приятных людей тоже. Конечно, на них спрос всегда есть. Но мы об этом еще поговорим.

И, как это всегда бывает почти во всех крупных предприятиях, по основным вопросам, касающимся непосредственной деятельности, говорили мало, а главная энергия уходила на переживания неприятностей и посильные попытки их уладить.

Неприятности же начались с первых дней работы Мастерской Человеков в новом помещении.

Как только Капелов перенес верстак и все препараты, Латун приступил к выполнению заказов.

Первым был сделан святой проповедник с шелковистой бородой. Из-за новой ли обстановки или заразившись от Кнупфа и Ориноко надеждами на будущее, но, так или иначе, святой мог испытать на себе блага непонятной внезапной щедрости Латуна. Шелковистую бороду он приделал сам и сам купил ее у парикмахера! И как увлекся старик этим делом! Два раза он бегал к лучшим парикмахерам города, чтобы ознакомиться с новейшими фасонами бород и чтобы совместить самый модный фасон с благопристойным видом духовного лица.

Действительно, борода получилась исключительная.

Она была и шелковистая, и волнистая, и красивая, это была именно такая борода, которая должна была сводить с ума женщин, и в то же время обладавшая той Романтической Небрежностью, которая должна напоминать о страданиях святых отцов. Секретарь общины успел объяснить Латуну, когда речь шла о подробностях заказа, что без изящных напоминаний о страданиях религиозных основоположников проповедники никак не нравились дамам. О требованиях заказчика Латун также хорошо помнил, когда создавал все остальные части проповедника. Он был сделан доброкачественно и во многих отношениях даже слишком щедро. Капелов даже хотел было остановить пыл Латуна, но у него не хватило решимости это сделать, а потом уж было поздно: святой чувствовал себя слишком хорошо, чтобы оставаться в Мастерской… Этого можно было ожидать: как только он был закончен, его и след простыл…

Латун огорчился не на шутку. Его первая щедрость была жестоко наказана. Чего только он не пожалел для этого мерзавца! Какими только качествами он не наделил этого альфонса и сутенера! Для чего же он так старался? И не то было жалко, что зря пропало столько материалов, столько доброкачественнейшего мяса, костей, мышц и прочего, а пугало опасение, что негодяй натворит невероятных бед. Ведь он так красив, мерзавец! Скольких женщин он сделает несчастными!.. Он, несомненно, проберется в высшее общество. Сколько будет скандалов! Ведь черт знает что он может натворить… Латун думал его проверить, прокорректировать, умерить его до нормальных пределов, но, очевидно, именно это и заставило бежать прощелыгу.

Латун был, что называется, вне себя. Но долго огорчаться было некогда. Неугомонный Кнупф морщился, выслушивая причитания и раздраженные речи Латуна по поводу сбежавшего святого.

Дня через два Кнупф пригласил Латуна в нижний этаж, где ждал человек, понимавший толк в гениях, в частности — в гениальных певцах. Жизнь не ждала. Новые обстоятельства приходили на смену существующим.

— Что такое? — спросил Латун, не умея отвлечься от горестных переживаний по поводу побега святого. Что такое? Какой человек? Где вы его нашли?

Решительность Кнупфа в подборе людей была исключительна. Он по вечерам, а часто и после обеда бывал во всевозможных кабаках и в одном из них наткнулся на специалиста по постановке великих басов, теноров и сопрано.

Кнупфа заинтересовала речь этого человека, утверждавшего, что без него не одному великому певцу пришлось бы. расстаться со своими успехами. Его профессия заключалась в том, что он разъезжал по Европе и не только ставил голоса у начинающих певцов, но одному ему ведомым способом исправлял голоса и у знаменитостей. Он утверждал, что учил говорить двух артистов императорского театра, которые совершенно разучились пользоваться этим свойством человеческой породы. Они могли говорить только фразами из своих ролей и вынуждены были влачить жалкое существование, так как люди не понимали, чего они хотят, выслушивая не к месту произносимые реплики и монологи. Несчастные изо дня в день играли в пьесах, имевших многолетний успех.