Сайберия. Том 3. Одержимый - Владимир Сергеевич Василенко

вопрос, взводя курок револьвера.

Пустой театральный жест — выстрелить можно было и без этого. Но Грач всё же ответил. Отрывисто, глубоко дыша после каждой фразы.

— У Хаймовича… Я сам искал его там… Но он теперь там редко бывает… Мне только передали записку от него. Чтобы я пришёл сегодня сюда.

— Хм…

За моей спиной по улице промчалась машина, и пятна света от её фар, пробежав по стенам, на мгновение выхватили из темноты бледное, как мел, лицо Грача с запавшими поблёскивающими глазами.

А потом оно вдруг взорвалось изнутри чёрным дымом.

Я рефлекторно пальнул из револьвера — один раз, второй, третий. Эмберитовые пули, со звоном ударяясь в мусорные баки, вспыхивали ярко-синими облачками, рассеивая вокруг уже знакомую пыль из синь-камня. Чтобы самому не угодить под действие нейтрализатора, я попятился, продолжая держать оружие в вытянутой руке. В темноте не было видно, попал ли я, или Грач всё же успел превратиться в призрака и прошмыгнуть куда-то в щель за баками или, может, вверх, на крышу соседнего здания. Его ауру я тоже не мог разглядеть — пыль синь-камня экранировала магическое зрение.

Зар-раза! Ладно, надо сваливать, пока на звуки выстрелов не явились полицаи…

Обратный путь к усадьбе Василевских показался мне вдвое длиннее, а времени занял и вовсе втрое больше. Но главное, что мне удалось-таки добраться без приключений. Чтобы войти в дом, воспользовался тем же самым чёрным ходом, тянущимся от набережной.

Велесов ждал меня. Его угрюмую встревоженную физиономию я увидел первым делом, как только ввалился в кабинет князя через потайную дверь.

Косматые брови Демьяна при моём появлении взметнулись вверх. Выглядел я и правда эпично — весь в грязи и засохшей кровище, ещё и злющий, как чёрт. Первым же делом я принялся с остервенением стаскивать с себя всё это барахло, швыряя прямо на пол. Больше всего сейчас хотелось забраться в горячую ванну. Даже обсуждать произошедшее не хотелось.

— Ты ранен?

— Нет.

— И как Барсук?

— Мёртв.

Демьян шумно втянул ноздрями воздух и, как медведь-шатун, зашагал туда-сюда по кабинету.

— А его люди? Там, в Громовских банях, у него обычно три-четыре человека в личной охране…

— Тоже мертвы, — буркнул я, стягивая через голову промокшую от пота и крови рубаху. Застрял в воротнике, старая ткань затрещала, я рванул её, разодрав чуть не пополам. Раздражённо затряс рукой, высвобождаясь из рукава.

— Вот ведь срань… — потрясённо выдохнул Велесов.

— Угу. Такой вот сюрприз на ночь глядя.

— Но хоть тихо сработал?

— Не-а. Там сейчас, кажется, со всего города полицаи съехались. Облава.

— Да твою ж…

— Угу, — угрюмо кивнул я и уселся на стул, чтобы стянуть сапоги. — А ещё на Грача наткнулся.

— И?

— Скорее всего, тоже мёртв. Или, по меньшей мере, тяжело ранен.

Демьян, не выдержав, схватил меня за плечи.

— Да ты чего утворил-то, Богдан?! Белены объелся? Мы ведь совсем не так задумывали!

— Давай после поговорим, а? — огрызнулся я, стряхивая его руки. — Настроение и так ни к чёрту. Дай отмыться хотя бы!

Он коротко рыкнул, но, встретившись со мной взглядом, всё же уступил.

— Ну что за молодёжь пошла… Ладно. Умывайся, переодевайся и дуй вниз, в столовую. Там и так тебя все заждались, не ложились до сих пор.

— Зачем? Надеюсь, ты им не говорил, куда я уходил?

— За дурака меня держишь, что ли? Сам придумывай, как отбрехиваться будешь.

Он уже почти скрылся в потайной двери, но задержался ненадолго и проворчал через плечо:

— И это… Ты не удивляйся особо. У нас тут для тебя тоже… сюрприз на ночь глядя.

Я недоумённо взглянул на него, но объяснять что-то старый вампир не удосужился — уже скрылся в тайном лазе, слышно было только, как поскрипывают ступеньки под его тяжелыми ногами.

Оставшись в одном исподнем, я сгрёб грязную одежду в тюк и пока оставил в углу. Надо будет её сжечь.

Пробрался в ванную и не меньше четверти часа полоскался под душем, пока не истратил всю горячую воду из бака. Но зато здорово освежился, и даже в голове прояснилось. Так что в столовую вышел довольно бодрым несмотря на то, что на часах уже перевалило за полночь.

И замер на пороге, раскрыв рот от удивления.

— Ты?!

За столом вместе с остальными, живой и невредимый, восседал Жак Франсуа Арман де Полиньяк, собственной персоной. И, как всегда, что-то жевал. На меня он обернулся с набитым ртом и со смешанными чувствами радости, благодарности и смущения. Кое-как прожевав, кивнул в знак приветствия:

— Эм… Бон суар, Богдан!

Глава 6

— Ещё раз — пардон муа, друзья! — прижимая руку к сердцу, в очередной раз бросился извиняться Полиньяк. — Мне так жаль, что я вызвал столько беспокойства. Я и предположить не мог, что из-за меня разгорится такой сыр… Или как это правильно по-русски?.. Кстати, причем тут вообще сыр?

— Ты зубы-то нам не заговаривай! Ты о чём думал вообще? — угрюмо процедила Варя. — Об этой швабре своей чернявой?

— Да я её впервые видел!

— И чего она тебе такого наплела, что ты за ней попёрся, как телок на привязи?

Жак смутился так, что щёки его налились уже даже не румянцем, а яркими алыми пятнами. Уши у него ещё до моего прихода горели так, будто за них хорошенько оттаскали. Хотя, может, так и было? Судя по тому, как осуждающе поглядывали на него Демьян, Варвара и даже Рада, французу пришлось несладко. Мне даже стало его жаль.

— Я… Варвара… Я же уже говорил — я правда не понимаю, как так получилось! — взволнованно вскочил он. Потом опять сел. Потом опять привстал, пытаясь дотянуться через стол до Вариной ладони. Но девушка демонстративно отклонилась, сложив руки на груди.

— Так что за девица-то была? — спросил я.

— Да не знаю я! — уже едва не плача воскликнул Полиньяк. — Даже как зовут, не знаю… Не помню.

— Так не знаешь или не помнишь?

Он тяжело вздохнул и размеренно, явно повторяя это уже не первый раз, произнёс:

— Всё как в тумане. Время пролетело, как один миг… Мы с ней куда-то сначала шли, потом ехали на авто… Потом где-то сидели… Разговаривали… Я когда опомнился — уже темно было. И я был уже возле дома.

— Угу. Шагает, лыбится, как ни в чём не бывало, — проворчала Варя, не расцепляя рук. — А мы тут полдня с ума сходим, не знаем, где его искать. О нас бы хоть вспомнил!

— Я и сам не пойму, — Полиньяк обхватил руками свою кудрявую голову, ошарашенно глядя перед собой. — Я был совершенно беззаботен. Забыл вообще обо всём. Это какой-то… гипноз! Нет, правда! У меня даже мыслей не возникло, что что-то не так. Только удивился, что на улице