Стрелы Геркулеса - Лайон де Камп

Связав пассажиров, они перевели нас на свою галеру, изнасиловали женщин, всех обыскали, убили парочку особо сопротивляющихся, ограбили судно, подожгли его и были таковы. Естественно, что мой мешок с деньгами они отобрали. Тем не менее, мне удалось оторвать полосу от запасной рубашки и сделать из нее повязку на руку, спрятав в ней пригоршню серебра. Пока шла битва, я испачкал ее кровью. Несмотря на то, что обыскивали пираты очень тщательно, поднимали рубашку и проверяли, не спрятал ли я чего под ней, им даже в голову не пришло снять повязку.

Во главе банды стоял финикиец Ерубаал. Когда мы прибыли в его родной порт Нагидос, он расквартировал нас в деревне. Я протестовал против захвата и конфискации денег, предназначенных для выкупа. Свой протест я аргументировал тем, что люди, занимающиеся выкупом, должны быть неприкосновенны, как жрецы и врачи. Подобные действия могут привести к исчезновению подобного источника доходов, и от этого потеряют все. Но Ерубаал оказался матерым, грубым расхитителем гробниц. Рассмеявшись мне в лицо, он с силой хлопнул ладонью и сказал: «Одна рыба в сети лучше десяти в море», а также предложил мне попридержать язык, если есть желание его сохранить.

Отправка требований о выкупе и ожидание ответов занимает долгое время. Прошло дней десять, за это время я успел подружиться с людьми, в хижине которых меня поселили, а особенно с мальчуганом, который был полон решимости стать кровожадным пиратом, как и его отец. От него я узнал, что Келендерис — конечный пункт моего путешествия — был приблизительно в двухстах ферлонгах от Нагидоса. К тому же Ерубаал враждовал с капитаном Замаром, в плену которого находился мой клиент Хремет.

Опущу подробности, но скажу только, что мне удалось подкупить мальчишку, и он отправился с письмом к Замару, где я рассказал о судьбе денег, предназначенных для освобождения Хремета. Пираты Замара высадились на берег, и главарь прокричал свои требования о переговорах с Ерубаалом.

— Я здесь! Что тебе надо, свиное рыло? — поинтересовался Ерубаал.

Капитаны сильно отличались друг от друга. Ерубаал был толстым и жизнерадостным, любил поесть, выпить, поговорить, был балагуром и хвастуном. Замар, напротив, был высокий, гибкий, смуглый и угрюмый.

— Мне нужен мой поверенный по выкупам, Инвит из Карии, и деньги, предназначенные для выкупа одного из моих пленников, — потребовал Замар.

— Да пошел ты к Будь ты проклят! — ответил Ерубаал. — Клянусь зубами Танит, я никогда не отдам то, что принадлежит мне! Тем более, эти деньги уже в общей казне.

— Ты правишь бандой из рук вон плохо, нарушая все обычаи, позорный содомит! — сказал Замар. — Если не отдашь мне посланца и деньги, клянусь богами, я возьму их силой!

— Попытайся, — ухмыляясь, ответил Ерубаал. — Вижу, тебе не довелось наблюдать меня в схватке!

Замар взглянул на своих людей, вынимающих из ножен мечи и натирающих ядом лезвия, и людей Ерубаала, также готовящихся к битве.

Все пленники и жители деревни столпились за пиратами Ерубаала, наблюдая за происходящим. Некоторые даже поспорили о том, кто из пиратов победит. Наконец Замар поднял руку, оглядывая своих головорезов, и обратился к Ерубаалу:

— Уже давно, кусок свиного сала, я мечтал пронзить твое зловонное сердце. Но нет причины положить в этой схватке половину наших парней. Если ты не боишься, давай встретимся один на один. Победитель получает все!

— Клянусь железной палкой Мелькарта, это меня устраивает, — ответил Ерубаал и бросился на Замара с мечом в одной руке и щитом в другой. Раз за разом сходились они в жестокой схватке: удар, защита, отступление, ответный удар, защита, наступление и отступление. Оба были прекрасными бойцами. Нумидийцу было проще дотянуться до противника. Финикиец же был сильнее, для человека его комплекции он был невероятно подвижным и ловким. Столпившиеся вокруг пираты гримасничали, визжали и хихикали как стая диких обезьян.

Было трудно предугадать, какой из двух капитанов одержит верх, но тут один из людей Ерубаала выбежал вперед и нанес удар в спину Замару. Не успел он упасть на землю, как один из его людей в свою очередь вонзил дротик в спину Ерубаала. Оба капитана упали, а их банды сошлись в жесточайшей схватке.

Силы были приблизительно равные. Все смешалось. Разбойники кололи друг друга пиками, рубили мечами, били руками и ногами, кусались и царапались, кровь лилась ручьем. Было невозможно определить, на чьей стороне перевес, и тут боги вразумили меня. Когда тот или иной пират из сражавшихся с краю падал замертво, я храбро бросался к нему, хватал оружие и передавал одному из пленников. Вскоре все мы были вооружены.

Через некоторое время из участников схватки осталось лишь шесть или семь пиратов со стороны Ерубаала и четверо со стороны Замара. Израненные, они с трудом держались на ногах, из ран лилась кровь, оставляя алые полосы на их грязных шкурах.

— Отлично, а теперь наша очередь, — сказал я пленникам.

Мы вышли вперед и встали в одну линию. У каждого из нас в руках были копье, меч или топор. Многие прикрыты щитами. Несмотря на то, что мало кто из нас мог похвастаться воинским искусством, мы были полны сил и превосходили пиратов по численности в соотношении два к одному. Началась не схватка, а резня. Изможденные пираты с трудом двигались. Мы порубили их как кустарник, за исключением последних двух. Им была оставлена жизнь, но лишь за тем, чтобы подвергнуть их пыткам.

Так закончилась буйная жизнь Ерубаала, Замара и их весельчаков. Мы сожгли корабль Ифбаала и все более мелкие суда в гавани, и отправились вдоль побережья на корабле Замара. К счастью, среди нас оказались моряки. Одного из них мы избрали капитаном, и благодаря его руководству и посланным богами ветрам мы без проблем добрались до Тарса. У некоторых господ из бывших пленников появление мозолей от весел вызывало жалобные стоны, но мы не испытывали к ним сострадания.

Мы зашли в Келендерис и взяли на борт всех пленников Замара, включая моего Хремета. И представляешь, этот подлец еще пытался получить назад деньги, предназначенные для выкупа! Мы решили обсудить этот вопрос на общем собрании. Хремет утверждал, что полагается оплатить мои труды, но так как выкуп как таковой мне не принадлежал, то после смерти Замара выкупную плату должен получить он. Я настаивал на том, что его семья дала мне деньги на его освобождение. А раз он освобожден, то вопрос о том, каким образом я распорядился деньгами, его совершенно не касается.

Собрание постановило, что деньги я должен оставить себе, выдав Хремету средства, достаточные для покрытия дорожных расходов до Коринфа и для непредвиденных обстоятельств. Она составила несколько драхм, и меня это вполне устроило. Оставшуюся часть денег я заплатил за дом в Сиракузах. А теперь, господин Зопирион, давай поговорим о нашем с тобой деле.

— Со мной?

— Да. В данный момент дело не касается выкупа, но…

— Капитан — рассказчик сегодняшнего вечера — готов начать, — перебил их Асто. — Его зовут Абданаф из Тира. Помолчите и послушайте новости, о любители потрепать языками.

Абданаф из Тира, стоя на свободном пятачке, потягивал вино из кубка.

— Доблестные мужи! Я только что прибыл из Тира, по пути делая остановки в Родосе, Афинах и Сиракузах. У меня еще остались пурпурные одежды из Тира, изысканные стеклянные предметы из Акая, афинская расписная посуда, вино из Кианта…

— Да, это все здорово, но расскажи нам новости! Дела подождут, — перебил его некий человек.

Абданаф поклонился ему.

— Слушать — значит, слушаться, о господин. Вы знаете, что спартанцы заключили мир с эллинами и объявили войну сатрапу Тиссаферну. Они захватили оккупировали земли Великого Царя в Лидии. Говорят, что к ним маршируют шесть тысяч греческих наемников, оставшихся от десятитысячного войска, вторгшегося в Персию под знаменами царевича Кира, и вынужденного пробивать себе дорогу назад чуть ли не через всю Азию после того, как Кир потерпел поражение при Кунаксе.

Царь Спарты Агис умер, а на престол взошел Агесилай. Царь Македонии Архелай погиб на охоте. Эроп — опекун Ореста, царского сына, убил его и узурпировал трон. А афиняне арестовали философа Сократа по обвинению в растлении молодежи.

— Не этого ли следовало ожидать от блудливых ублюдков? — сказал кто-то из слушателей. После длительной пятнадцатилетней давности оккупации афинянами Сицилии, жители острова их страстно возненавидели их и не упускали ни одной возможности посмеяться над греками.

— Египтянин Тамос, который был наместником Великого Царя в Ионии, бежал в Египет и был убит там другим сатрапом. В Египте очень неспокойно, во Фракии голод, в Элладе поднялись цены на оливки… — продолжал рассказ капитан Абданаф.

Слушатели начали задавать вопросы, большей частью они интересовались местной политической жизнью городов Запада и ценами на различные товары.