Похищение поющего автобуса - Антон Федорович Андросов

собак.

— И правильно делала, что не ходила! Нахваталась бы всякой заразы!

— А ты вообще что тут забыл? Такие, как ты, котов в подворотнях мучают, а не пионерские песенки распевают. Слышь, училка, что он у тебя в хоре делает? Он же бандит — на роже написано! Удавил, небось, мышку-то втихаря, а? И смотрел, как она лапками дергает?

— А что, Анна Ивановна, — тихо и зло произнес Клюшкин. — Давайте порепетируем, что ли. Завтра конкурс.

Дети притихли. Анна Ивановна подумала, встала и сказала:

— Давайте распоемся. Толик, дай «до».

Толик дал «до». Хор зашевелился, все выпрямились и послушно замычали ноту. Бешеный наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом.

Сначала первоклассник Булкин и тихо похныкивающая в паузах Катя Подполковникова исполнили «В лесу родилась елочка». Катя помнила опасное место в куплете, где ее наверняка подстерегал Булкин. Помнил и Булкин. Он все-таки проорал свое любимое «РОСЛА-А-А-А-А-А!!!!!». Но в этот раз не в полную силу. Вот так: «РОСЛа-а-а!». Катя удивилась, но кукситься из вредности не перестала. Растроганная Анна Ивановна сказала Булкину: «Спасибо». Булкин неожиданно ответил: «Пожалуйста». Оля зааплодировала. Репетиция начиналась необычно. Возможно, из-за отсутствия пианино. Возможно, из-за присутствия ухмыляющегося Бешеного. Хор пел с чувством, а Клюшкин почти не фальшивил. Только когда собака уж очень сильно скреблась под курткой, Толян давал отчаянного «петуха».

А вот Гоша Габаритзе, солируя, как всегда, закрыл глаза. Никто не собирался забрасывать его жеваными бумажками. Да и не боялся Гоша никого после сегодняшних злоключений. Просто очкарику Габаритзе было плохо. Он чувствовал, что заболел.

Цинично похлопав в ладоши, Бешеный притворно смахнул слезу и приказал всем спать. Все были не против, но как спать не знал никто. Пытаться найти жилье? Укладываться прямо в автобусе? На полу? Где-то еще? Пока Косой бегал после Олиных бутербродов в поле «подышать воздухом», все дружно учились раскладывать кресла.

Кресла не раскладывались. Одеял и подушек не было. Бешеный нервничал, торопил Косого и держал на виду у милиционеров сонного Булкина. Как прикрытие. Цулкин предлагал просто отпустить его с Косым, так надежнее будет, террорист не попадет в милицейскую засаду. Но Косой наотрез отказался, заявив, что лучше засада, чем Булкин с ним рядом в поле в самые печальные минуты его, Косого, жизни.

Анна Ивановна посоветовала разбиться на пары и спать, прижавшись друг к другу. Чтобы не замерзнуть. Идея эта большинству заложников понравилась. Воздержались лишь Лена Прыгунова и Гоша Габаритзе. Лена слушала музыку, а Гоша не мог разговаривать. У него отчаянно болело горло.

Хромой сменился, отдал руль Бешеному, а сам ушел спать в хвост салона. Булкин пристроился к Косому.

— Можно, я к вам прижмусь? — кротко спросил он.

— Нет! — простонал обессилевший Косой.

— Тогда дайте патроны!

Косой отвернулся, а Булкин невозмутимо взобрался на сиденье с ногами, накрыл себя и Косого снятыми с переднего кресла чехлами и заснул, как ребенок. Иногда он вздрагивал во сне, просил миномет и коня. А где-то в булкинской сумке спала белая мышка.

— Я — человек серьезный! — начал свою речь Шура и сделал серьезное лицо. — Не в моих правилах предлагать себя в качестве подушки, но все-таки.

Люся засмеялась:

— Знаешь, я ходила с папкой в походы. Там мы спали вообще без подушки!

— Очень жаль! Тогда я буду настольной лампой!

— Я не люблю спать при свете!

— Тогда я буду просто Самолетовым, который очень беспокоится за здоровье ближнего.

— Годится! — Люся похлопала по креслу рукой. Шура сел рядом. Оба укрылись своими куртками.

— А ты правда пишешь стихи?

Шура задумался.

— Скорее это стихотворные упражнения. Разминка.

— Прочти что-нибудь разминочное.

Шура задумался еще сильнее. Он не читал свои наброски даже родителям. Тем более родители всегда были далеко.

— Хорошо. Вот, послушай. Дорожное.

Мороз, как ток —

Чуть-чуть — и шок,

И все, что было, — в порошок.

Веселья — мало,

Силы — мало,

Плотнее снега покрывало.

Но мне сегодня хорошо...

Да, мне сегодня хорошо...

Эх, как сегодня хорошо!

Так хорошо, как не бывало.

Это стихотворение Шура сочинил прямо на ходу.

— На ходу сочинял? — спросила Люся.

— Как ты определила?

— Я чуть-чуть в стихах разбираюсь. Ты талантливый.

— Ты тоже.

И они еще долго болтали о прекрасном — дочь «нового русского» и сын «старых интеллигентов».

Огурцов не терял надежды помириться с Машей. Красавица вертелась вокруг Гоши. Огурцов махнул рукой и сделал что-то ужасное и непредсказуемое. Ушел знакомиться к Лене Прыгуновой.

Суровая Лена слушала плейер и осталась очень недовольна тем, что ее уединение нарушили.

— Как насчет того, чтобы погреться? — Огурцов сделал неотразимое лицо.

— Сейчас как дам! — тихо сказала Лена.

Огурцов уже собирался отчалить, но тут его внимание привлекла Ленина рука. Обыкновенная девчоночья рука, в плотном обтягивающем рукаве, достаточно тощая рука. Но с великолепными мускулами!

— Давно бицепс качаешь? — спросил Огурцов, и голос его был уже другой. Действительно заинтересованный.

Лена собиралась прогнать занудливого товарища, но не прогнала:

— Три года.

— И я три! Огурцов раскраснелся и сел рядом. — Ты по какой программе?

— «Наибольшего сопротивления».

— И я! — Огурцов совсем обрадовался. — Наибольшего!

Лена не спеша сняла наушники.

Клюшкин обнимался с собакой. При ближайшем рассмотрении она оказалась серой в черных «яблоках». Лапы собаки были в пять раз короче туловища. Хвост, наоборот, длиннее. Все в этой собаке было неправильно и смешно — все, кроме печальных ореховых глазок. Но Клюшкин, не испорченный общением с породистыми псинами, был без ума от своего подкидыша.

— Пурга! — шептал он страстно. — Пурга! Мы с тобой одной крови — ты и я!

Они так и заснули вместе — мальчик и собака. И хотя Пурга сильно храпела и чесалась — Клюшкин был счастлив. Даже во сне.

— Что с тобой? — раздраженно спросила красивая Маша очкарика. Тот тихо что-то прохрипел и отвернулся. Маша положила руку на Гошин лоб и тут же отдернула. Лоб был раскаленным.

Сначала Маша хотела позвать Анну Ивановну или Олю. Или все равно кого. Кого-нибудь, кто бы помог. Потом она заметила, что Огурцов переметнулся к Лене. Что Шура воркует с Люсей. Что даже Миша спит на плече Оли. Все мальчики были разобраны! Маша решила бороться за свое женское счастье до конца!

— Какие таблетки обычно тебе дают в таких