Корабли Мериора - Дженни Вурц

Элайру охватила тихая ярость. Как он может? Ее любовь к нему родилась намного раньше, чем в голове Морриэль созрел гнусный замысел превратить любовь своей послушницы в приманку. Он должен об этом узнать, иначе плохо будет им обоим!

Сильные, загорелые руки Элайры не позволили Аритону встать. Она притянула его к себе и, глядя прямо в глаза, торопливо сказала:

— Свидетельствую перед Этом и перед жизнью: я люблю тебя. Я не вру. Я полюбила тебя очень давно, наверное, в ту ночь, когда мы очутились с тобой на чердаке постоялого двора.

Только сейчас Элайра заметила, насколько и он утомился за ночь. Ее слова застигли его врасплох. Он не успел воздвигнуть ни одной защитной преграды, и Элайра прижалась губами к его губам.

Дрожь прошибла их обоих. Аритон крепко обнял ее. На Элайру посыпались поцелуи, исполненные прорвавшейся, горячей страсти. Она отвечала, забыв обо всем. Страсть вновь сплавила их воедино; они стали одной плотью и одним разумом. Им обоим не хотелось ни о чем думать. Страх за будущее? Сейчас для них не было ничего, кроме настоящего. Потом из груди Аритона Фаленского вырвался стон. Так мог бы стонать узник, которого плетьми гнали на пытку.

Он отвернулся от Элайры, разжал руки и выпрямился. Сейчас он был похож на зверя, сумевшего чудом увернуться от копья охотника.

— Эт милосердный, — прошептал он дрогнувшим голосом.

Элайра бросила на него быстрый взгляд и увидела лицо человека, которого… предали.

Его боль эхом отозвалась в ней. Элайра содрогалась, видя перед собой его широко распахнутые глаза, вдруг погасшие и утратившие жизнь. Аритон шумно, с хрипом, выдохнул:

— Что же я наделал? Даркарон, яви нам свою милость… Наши чувства… одинаковы, а я-то думал, что это Морриэль послала тебя!

Пригвожденная двойной правдой, Элайра потеряла способность говорить. У нее хватило мужества подтвердить лишь половину правды. Повинуясь зову сердца, она подняла руку, чтобы коснуться лица Аритона.

Ее рука повисла в воздухе.

Аритон буквально сбросил Элайру с себя. Его руки мгновенно стали чужими и безжалостными. Элайра вцепилась в собственные волосы и зло откинула их назад. Хлынувшие слезы размыли очертания комнаты.

Элайра не слышала его шагов. Но вид Аритона был красноречивее любых его слов. Он стоял к ней спиной, склонив голову и уткнувшись растопыренными пальцами в стену. Плечи его вздрагивали.

— Не подходи ко мне, — произнес он сквозь стиснутые зубы, словно чувствуя намерение Элайры встать.

Возможно, ее выдал шорох одеяла, а может — ветер, поднятый ею. Не отвечая на его мольбу, Элайра встала и направилась к нему. Нет, чудо, начавшееся между ними, не может оборваться так внезапно. Их радость не была фальшивой. Они и сейчас не фальшивят. Они нужны друг другу. Необходимо лишь преодолеть страх.

— Не подходи, прошу тебя. Ради твоей же жизни прошу: не подходи.

— Ради моей жизни? — повторила Элайра. Она не ослышалась?

— Любимый, есть ли во мне что-то, что не принадлежит тебе?

Элайра сделала еще один шаг. Скрипнувшая половица заставила Аритона закусить губы, чтобы не закричать. Но внутри у него все разрывалось от крика.

Еще мгновение — и ее поднятая рука коснется его тела.

Аритон порывисто вздохнул… Голос, который услышала Элайра, был совсем чужим, безупречно и беспощадно произносящим каждое слово:

— Клянусь отринуть все желания плоти. Клянусь забыть о всех влечениях сердца, исторгнув оттуда всякую привязанность к семье, мужу или возлюбленному.

Элайра застыла на месте.

А слова все падали и падали, словно кусочки льда. Слова эти были до тошноты знакомыми. Откуда Аритон мог узнать клятву послушницы, вступающей в Кориатанский орден? Скорее всего, от Халирона. И теперь в полумраке хижины Элайра слушала слова связующей клятвы, которую когда-то произносила и она, стоя перед Камнем Правды — Ски-рионом.

Фразы продолжали неумолимо бить по ней.

— Если я допущу слабость, оступлюсь или осмелюсь нарушить клятву, да постигнет кара мое тело, разум и душу. В том и клянусь я, и да не будет у меня других свидетелей, кроме Круга Старших, и да станет мне судьей Скирион — Камень Правды, — которому я вручаю свое Имя, и да запечатлеет он сказанное мною до конца моих дней.

Воцарившуюся тишину нарушало лишь стрекотание сверчка.

Элайра спрятала лицо в ладонях, заткнув большими пальцами уши. Ей не избегнуть судьбы. Она не имеет права сделать ни шагу. Любовь не терпит полуправды. Что бы она ни делала во имя спасения их любви, ей придется рассказать Аритону о причастности Морриэль. И что тогда? Об этом Элайра боялась даже подумать. Сказать, что ее добровольно отпустили из ордена и освободили от клятвы? Еще нелепее.

Сколько лет она носила в сердце чистую, бескорыстную любовь к Аритону. Лучше бы не испытывать того, что произошло между ними сегодня. Лучше бы никогда не знать этих кратких мгновений счастья. Но еще опаснее попытаться насильно вернуть счастье. Тогда… тогда получится, что она и в самом деле — послушное орудие Морриэль, стремящейся любым способом установить свою власть над Аритоном.

Не существовало таких слов ни на земле, ни на небе, которые помогли бы донести до Аритона еще одну правду. Ведь кроме повеления Главной колдуньи на плечах Элайры лежал и груз предостерегающего пророчества Сетвира.

Наверное, из ее горла вырвался какой-то звук или стон. Услышав его, Аритон сделал над собой усилие и заговорил:

— Милая колдунья, во имя моей любви к тебе позволь мне уйти. Твой орден сурово карает нарушивших клятву. Я скорее соглашусь на пытки и смерть, но не стану причиной твоей гибели. В прошлом мне приходилось совершать жестокие поступки. Кто знает, может, придется и в будущем. Но если с тобой по моей вине что-то случится, я этого не переживу.

Элайре не оставалось иного, как молча отойти и более не удерживать Аритона.

Три известия

Ремесленники на верфи Мериора перешептываются: после ночи, проведенной у знахарки, хозяина не узнать; все ему не так, да и сердится он по малейшему поводу. Тем временем в мериорскую гавань вновь заходит «Черный дракон» и привозит тревожные вести: гарнизонам всех ратанских городов приказано отправлять полки в Итарру, где собирается большая армия. Эта новость заставляет Аритона послать гонца в Селькийский лес и просить о встрече с предводителем тамошнего клана.

Неизвестная звезда, пронесшаяся по ночному небу в час казни Маноллы, повергает жителей Изаэра в панику. Смятение охватывает и войска Лизаэра; его офицерам приходится немало потрудиться, чтобы развеять страх и мрачные домыслы солдат. Асандир покидает Альтейнскую башню и едет в долину реки Валенфорд, где находится поселение клана казненной Маноллы, дабы известить ее внука, что по распоряжению Содружества титул кайдена Тайсана и все полномочия переходят теперь к нему.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});