У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Он отрицательно покачал головой:

— Я не готов дать тебе ответ. Извини.

Марина поняла, что в будущем получит отказ. Ему не приятна сама мысль, что кто-то станет заботиться о нем ежедневно. Олег, привыкший рассчитывать только на себя, считал это унижением и потерей чувства собственного достоинства. Встала вплотную перед сидевшим офицером и тихо попросила:

— Олег, пожалуйста, встань и обними меня…

По его полуоткрывшимся губам поняла, что он удивился. Шергун медленно встал и протянул руки. Она придвинулась и легонько, стараясь не причинить боли, прижалась к его телу. Осторожно обняла за пояс. Его руки легли ей на плечи. Ладони слегка подрагивали. Марина запрокинула лицо и горячо прошептала:

— А теперь поцелуй так, как целовал тогда!

Он вздрогнул и хотел отстраниться, но она не дала. Притянула его голову за шею и прижалась к холодным, дрожащим губам. Он не отвечал, но она не отпускала и Шергун не выдержал. Он вдруг со всей силы обнял ее. Марина испугалась, что он разбередит раны на груди. Полковник целовал долго и с такой ошеломляющей страстью, что в груди женщины заболело. Тяжело дыша, выдохнула:

— У тебя же грудь болит…

Он не отпускал ее. Гладил по плечам и шее. Придя в себя, тихо сказал:

— Ерунда…

Хотел отстраниться и сесть, но она удержала и остановила вопросом:

— Ты чувствуешь мое тело? Ты помнишь его?

Олег, не понимая к чему она клонит, еле слышно ответил:

— Да…

— А я помню тебя. Мне будет в радость заботиться о тебе. В этом нет ничего унизительного, пойми. Теперь ответь — ты женишься на мне?

Полковник догадался, что она поняла его нежелание принять помощь со стороны и судорожно выдохнул:

— Женюсь…

Марина усадила его на стул и вновь присела на корточки рядом, не отпуская мужских ладоней:

— Олег, что тогда произошло?

Он поднял руку и провел пальцами по ее лицу. Почувствовал следы от слез, но теперь его это не оскорбило. Вздохнул:

— На повороте в броню врезались две бутылки с горючей смесью. Раздались выстрелы. Горящий бензин попал мне в глаза, но я успел спрыгнуть на землю. Было больно. Больше ничего не видел. Потом слышал два взрыва. Кто-то из десантников успел накинуть мне на голову бушлат и потушил огонь. Мы опомниться не успели, как на нас накинули большую сеть. Вот так и схватили. Они добили раненых, но меня не убили, хотя я надеялся. Они не скрывали, что я приманка для поимки тебя. Я очень испугался, когда узнал их планы.

— Еловую веточку ты оторвал?

— Ты по ней нашла меня?

Она не стала разубеждать:

— По ней. Заметила в стороне. Меня заинтересовало. Вскоре замаскированный след обнаружила… — Степанова немного помолчала, а затем сказала: — Я сбегаю на кухню, обед принесу. Поедим и спать. Самолет будет только послезавтра. Так что мы с тобой отдыхаем.

Олег поднял голову, прислушиваясь к шорохам и позвякиванию котелков. Попросил:

— Ты не говори никому, что мы собираемся пожениться. Ладно?

Она ласково провела рукой по его подбородку:

— Как скажешь. Пока меня не будет, глупостей не совершай.

Он кивнул. Марина выскочила из палатки. По щекам текли слезы. Она не любила Шергуна с той страстью, с какой любят мужчину, но поступить иначе не могла, так как чувствовала, что является именно тем человеком, который удержит полковника от самоубийства. Он был для нее хорошим другом и все. Некстати вспомнился Костя Силаев, его глаза и скупая улыбка. Из-за слез не видела дороги. Наткнулась на угол соседней палатки. Кое-как вернулась на тропу. Огарев стоял с мужиками метрах в ста и курил. Увидев, что женщину шатает, он решительно направился к ней. Остановил, положив руку на плечо:

— Он совсем ослеп?

Она уткнулась полковнику в грудь лицом, не обращая внимания на глядевших мужиков и разрыдалась. Сквозь всхлипы выдохнула:

— Да. Ахмад приказал схватить его, как приманку, чтобы поймать меня…

— Этот тип снова здесь?

— В лагере его не было. Должен прибыть завтра. Среди наших стукач объявился, я по этой причине не стала связываться, когда нашла отряд. Ждали колонну, где ехал Шергун.

Он внимательно посмотрел ей в лицо, переваривая услышанное, но заговорил о другом:

— Давай котелки, я кого-нибудь из мужиков отправлю. Ты посиди, успокойся. Нельзя, чтобы Олег видел. Иначе поймет…

Она перебила:

— Он знает. Врач ему все сказал.

Огарев испугался:

— Тогда его нельзя оставлять одного! Я пошел к нему…

— Не надо ходить, Геннадий Валерьевич. Прошу вас не показывать ему жалости. Олег не терпит сочувствия.

— Ты собираешься ухаживать за ним?

— Да. От меня он примет то, что не примет от вас. Мне бы поговорить с генералом…

Огарев заглянул в палатку:

— Клеванцов, сбегай на кухню! Принеси обед для Марины и полковника Шергуна… — Спецназовец задумчиво протянул: — Значит, ты думаешь, что где-то стукач засел? Обвинение серьезное! Проверим.

Оставив полковника, Степанова медленно направилась к модулю радистов. Связалась с Брединым и рассказала о несчастье с Олегом. Попросила встретить у самолета и договориться об осмотре со Святославом Федоровым. Все же крошечная надежда на чудо жила в ней. Ведь ошиблись врачи насчет ее бездетности? Не дожидаясь вопросов, отключилась. Она была физически не в силах отвечать на них. Пару секунд подумала, а затем набрала тот самый код, который был у Кольки когда-то. Удивленный голос с заметным акцентом вскоре отозвался:

— Ты кто?

— Искандер. Передай Ахмаду — он трус. Я приду за ним. Третий разгромленный лагерь — мой привет ему! Понял?

Чеченец, все тем же удивленным голосом сказал:

— Понял. Передам.

Марина вышла на улицу. Стерла насухо слезы со щек и глаз рукавом бушлата. Молча забрала полные котелки у ожидавшего ее Огарева и направилась к себе. Шергун сидел у стола в той же позе, как она его оставила. Повернул голову ко входу, чутко прислушиваясь:

— Марина?!

Она постаралась, чтобы голос звучал ровно:

— Я, Олег. Принесла. Пришлось немного в очереди постоять. Первое сегодня замечательное, настоящий борщ. Повар где-то свеклы свежей раздобыл и капусты. Давай поедим… — Заметила, как он передернул плечами: — Ты озяб?

Перевела ближе к железной печке, подкинула пару поленьев на угли и накинула бушлат на плечи. Принялась кормить. Шергун попросил:

— Дай, я сам попробую…

Степанова поставила ему котелок на колени. Вложила в руки ложку и хлеб. Олег справился и поел самостоятельно. Марина одобрительно сказала:

— Ну вот, уже сдвиги есть!

— Это потому, что ты рядом.

Когда полковник поел, она заставила его лечь спать. Помогла раздеться до нижнего белья. Накинула сверху одеяло и бушлат. Сама села рядом, держа его руки в своих. Тихо шепнула, наклонившись:

— Спи. Все позади. Я с тобой.

— А ты?

— Пока не хочется.

Раны болели. Олег не сразу заснул. Марина видела это по напряженному подбородку. Монотонный шум голосов на улице постепенно навеял дрему. Когда Шергун вздрагивал и стонал, она ласково гладила его руку. Полковник Огарев дважды заходил в палатку, но ни о чем не спрашивал. Женщина выдержала часа полтора. Потом усталость взяла свое. Марина почувствовала, что засыпает. Подтащила к кровати скамейку от стола. Бросила на нее спальник и накрывшись бушлатом, легла, продолжая держать руку Олега в своей. Часов около четырех пополудни, он громко застонал и сел на кровати. Она мгновенно проснулась:

— Что случилось?

Олег покачивался из стороны в сторону, схватившись руками за голову:

— В голове словно бомба взорвалась… О-о-ох!

Марина положила обе руки ему на виски и долго массировала их, чувствуя большими пальцами рук влажные от беззвучных слез бинты, которые текли из слепых глаз. Случайно палец дотронулся до открытой кожи. Она вздрогнула:

— Олег, ты весь горишь! Подожди, я за доктором сбегаю…

Как была, в одной легкой куртке и не застегнутых сапогах, выскочила из палатки и бегом кинулась к медсанбату. Через считанные минуты доктор стоял в палатке Огарева и внимательно осматривал Шергуна. Марина наблюдала за его лицом, которое с каждой секундой все больше мрачнело. Хирург быстро сказал:

— В медсанбат и немедленно. Рана воспалилась. — Выразительно посмотрел на женщину и она поняла, что дело весьма серьезно. Сердце заныло. Врач выскочил из палатки со словами: — Оставайтесь пока здесь…

Он вернулся с двумя солдатами-санинструкторами. Не обращая внимания на возражения полковника, заставил лечь на носилки. Марина укрыла Шергуна одеялом. Шла рядом, держа руку Олега в своих. Его унесли в операционную, сказав, что вычистят рану под общим наркозом и все будет нормально. Вскоре доктор вышел к Степановой:

— Не хочу скрывать, состояние крайне тяжелое. Чтобы не смущать вас медицинскими терминами, попытаюсь объяснить проще. Когда Олег Маркович поступил к нам утром, я вычистил глазницы, но видимо что-то уже проникло вглубь. Началось общее воспаление. Боюсь, шансов выжить у него практически нет. Мы сделаем все возможное, это я могу обещать. Вы можете пока вернуться к себе. Я позову, когда операция закончится…