Разочарованные (СИ) - "WeiBe_Lilie"

– Я был по уши в своих фантазиях, поэтому не заметил, что ты нуждаешься во мне. Но если ты мне дашь шанс, Гермиона, я не подведу тебя, – горячо обещает он.

Вместо ответа она поднимается на цыпочки и целует его. Горячо. Импульсивно. Самозабвенно. Поцелуй соленый, ведь она плачет, но оба этого не замечают.

– Ты так хреново целуешься, раз Гермиона плачет? – Джинни была в своем репертуаре.

С сожалением, Гермиона отстранилась от губ слизеринца, но не от самого парня. Прикрыв глаза, она спряталась от всего мира в его надежных объятиях. И Нотт видел, как она цеплялась за этот волшебный момент.

– Уизли, тебя не учили манерам? – Нотту было не до этикета.

– Может, я вам завидую? – хмыкает Джиневра. – Я бы тоже не отказалась целоваться с каким-нибудь красавчиком из Слизерина.

– Тогда тебе нужно в подземелья, – координирует слизеринец Уизли-младшую.

– Это да, – Джинни легко соглашается. – Но кто знает, какого монстра я встречу в темноте? – и загадочно улыбнувшись, девушка скрылась, посоветовав парочке уединиться хотя бы в Выручай-комнате.

– Она всегда такая, – выдохнула Гермиона.

– Боевая, – согласился Теодор. – Тебя проводить в Башню старост?

– Нет, – голос дрогнул. – Я хочу в старой спальне остаться. Мне нужно о многом подумать, а там… – она чуть ли не сказала, что там Малфой, но вовремя сдержалась. – Не та обстановка.

– Понимаю, – парень ободряюще похлопал гриффиндорку по спине.

– Может, зайдешь? – немного неловко звучит.

– В святую-святых Гриффиндора? – притворно громко ахает Нотт, чем вызывает у Гермионы улыбку. – А меня молнией не ударит? Или может быть у вас там лев голодный?

– Тео, – тыкает Гермиона его пальчиком под ребра.

– Гермиона, ты же знаешь правила.

– Разве их пишут не для того, чтобы нарушать? – улыбается девушка.

– Гермиона, даже если представить, что эта женщина с портрета меня пропустит…

– Мы можем наложить дезиллюминационные чары на тебя или я попрошу у Гарри мантию-невидимку, – тут же находится Гермиона.

– То наверх я все равно не смогу подняться, благодаря вашей заколдованной лестнице.

– Хмм, – Гермиона задумчиво потерла виски. – Думаю, этот факт мало изучен, – Нотт вопросительно изгибает бровь. – Мы с одного факультета, поэтому лестница строго делит мальчиков и девочек. А ты не гриффиндорец, поэтому, скорее всего, сможешь подняться. Хотя никто еще не приводил студента из другого факультета.

– И ты предлагаешь быть первооткрывателями? – улыбается Нотт, видя, как воодушевленно она начинает строить гипотезы.

– Ну хотя бы из чисто научного интереса, – пожимает гриффиндорка плечами.

– Только ради науки? – слизеринец опускает руки на стену по обе стороны от девушки. Она заливается румянцем и что-то бормочет себе под нос. – Прости, что? – безупречная улыбка становится шире.

Она залилась краской сильнее, что-то продолжая бормотать, а он властно приподнимает ее подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. Ее бессвязный поток слов резко прекращается, когда она видит опасный огонек в его синих глазах.

Мир рухнул, как и ее сердце, когда его губы не просто опустились на ее, а врезались в них. Казалось, что весь воздух был выбит из легких, иначе нельзя было объяснить боль под ребрами. Его губы были как глоток воздуха, и Гермиона отчаянно прижималась к ним. Это был первый поцелуй, который не испортил Малфой. Девушка не сравнивала, не вспоминала и даже не думала о блондине. Ее руки зарылись в его жесткие кудряшки, а он нежно оттягивал копну ее непослушных волос.

– А знаешь, на ощупь они не такие уже и своенравные, – прошептал Тео, прерывая поцелуй, прокручивая прядку волос между подушечками пальцев. Он хотел было еще прошептать ей комплимент на ушко, но Гермиона, встав на цыпочки, вновь соединила их губы в таком мучительно-сладком поцелуе.

Это было странно, и точно не обошлось без магии, но никто больше их не потревожил. Казалось, прошла целая вечность, а они все целовались, наверстывая упущенное. Если Теодор еще пытался держать ситуацию под контролем, а главное, себя в руках, то Гермиона не стыдилась своих эмоций и щедро одаривала целым спектром чувств слизеринца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Гермиона, – слишком хрипло, слишком пошло, слишком сексуально срывается с его губ.

– Да? – слишком горячо.

– Нам нужно…. нам следует… мы должны… – он никак не может закончить фразу, потому что она осыпает его короткими поцелуями.

– Нет, мы никому ничего не должны, – немного капризно произносит Гермиона на выдохе.

– Черт, я не…

– Теряй, – заканчивает Гермиона за него. – К черту контроль.

Полурык, с котором он прижался к ней, был лучшим ответом. Но самым главным, самым крышесносным для гриффиндорки было то, что она почувствовала его желание. Это первый раз, когда Теодор был живым и настоящим, естественным. Она непроизвольно потерлась о его эрекцию, что утыкалась ей в живот. Он в ответ сжал ее сильнее. Она чувствовала острую необходимость быть ближе к нему, даже тянула его в сторону портрета, но Нотт был непоколебим. Тогда тонкие шустрые пальчики налегли на мужской кожаный ремень, но Теодор ловко перехватил ее руку.

– Почему? – только и смогла произнести Гермиона.

– Гермиона…

– Пойдем, – зовет она его, указывая назад.

– Гермиона, я могу соврать тебе, что не хочу, но это не так, – он кладет свой подбородок на ее макушку, пытаясь собрать мысли в кучку. – Но лучше подождать.

– Но я хочу тебя, – тихий шепот.

– Это лучшее, что я слышал, – его губы растягиваются непроизвольно в добрую улыбку. – Но ты на эмоциях, и я не хочу быть эгоистом.

– Я правда…

– Если ты мне это повторишь через пару дней, то без проблем, – его улыбка становится шире, когда он слышит ее вздох разочарования.

– Спасибо, – говорит она спустя пару минут. Хоть она сейчас была и не согласна с мнением слизеринца, но на задворках сознания девушка понимала, что он прав.

– Ты лучшее, что со мной случалось, – тихий шепот, заставивший сердце сначала замедлиться, а потом ускакать в бешеный галоп, чтобы забиться в унисон с другим.

Нехотя они разошлись по разным сторонам, но каждый знал, что это новая страница. Они вдохнули полной грудью, задерживая в легких счастье. Нотт точно знал, чем пахнет счастье – оно пахнет влажными волосами Грейнджер.

Малфой видел, что все поменялось. Абсолютно все. Весы перевесили, и не в его пользу. От этого он злился и даже приходил в ярость. Он и секунды не провел с ней наедине. Но больше всего злило парня, что она этого не замечала, в то время как он выглядел все глаза.

Нотт, казалось, совсем осмелел.

“Не иначе, как храброй воды выпил”, – думал про себя Драко.

На парах с Гриффиндором Нотт сидел рядом с Грейнджер, и, на великий ужас Драко, они сидели не всегда за первой партой. Возможно, это была игра воспаленных от бессонницы глаз, но когда эта парочка сидела в последнем ряду, ее щеки озарял блядский румянец. Малфой слишком хорошо знал друга, чтобы поверить, будто глаза Теодора блестят от нудных лекций преподавателей.

Он не хотел ее замечать, но видел везде, даже в собственном отражение. А она по-прежнему на него не смотрела. Даже сейчас Грейнджер сидела на ряд ниже, а Нотт наматывал ее кудряшку на свой палец, вызывая у гриффиндорки теплую улыбку

– Двуличная тварь, – тихо ругнулся Драко.

Он замечал каждую такую мелочь. И не понимал, если именно этого не хватало Грейнджер, то почему он сам не дал ей желаемого? Он ведь тоже мог быть Ноттом, он был бы даже лучше.

Он мог бы также доставать ее непослушные волосы из под лямки сумки.

Он тоже мог бы нести ее чертовы книги по школьным коридорам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он мог также заботливо подливать ей в кубок напиток.

Он совсем не против сидеть с ней на уроках, чувствуя под свободной от писанины ладонью ее острую коленку.

Да кого он обманывает, он не прочь снова ее трахнуть. Его пальцы буквально дрожали, когда она появлялась в его поле зрения.

Но Малфой понимал, что окажется в Мунго, если его застанут за таким занятием, ведь он Драко Люциус, черт его побери, Малфой. У него есть некоторые… обязательства.