Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

— Ваше Величество… — проговорил Пауль и заметил, как напряглось в изумленном внимании лицо принцессы. Его слова были произнесены так, как умели лишь знающие Путь Бене Гессерит, со сложными атоналями, наполнившие титулование бесконечным презрением. Действительно — настоящее гессеритское воспитание,

Император откашлялся и произнес:

— Быть может, мой уважаемый родич полагает, что держит теперь все в своих руках?.. Но большего заблуждения, право, быть не может. Вы же нарушили Конвенцию, применив ядерное оружие против…

— Против естественных деталей рельефа, — любезно объяснил Пауль. — Скалы преграждали мне путь — а я спешил на встречу с вами, Ваше Величество, — дабы получить от вас объяснения относительно некоторых ваших действий.

— В эту минуту, — холодно сказал Император, — на орбите Арракиса находится мощная армада — объединенная армада Великих Домов. И стоит мне сказать одно лишь слово, как…

— Ах да, — вспомнил Пауль, — чуть было не забыл о них… — Он поискал глазами в императорской свите, нашел двоих гильдиеров и негромко сказал в сторону, обращаясь к Гурни: — Это вот и есть агенты Гильдии — два жирных типа в сером?

— Да, милорд.

— Ага. Ну вы, оба, — палец Пауля уперся в гильдиеров, — быстро убирайтесь отсюда и передайте, чтобы этот ваш флот летел восвояси. Засим будете ждать моего разрешения, прежде чем…

— Гильдия не подчиняется твоим приказам! — рявкнул более высокий гильдиер. Он и его товарищ протолкались к барьеру из копий — по кивку Пауля эти копья поднялись. Двое в сером выступили за кольцо охраны, высокий поднял руку и объявил: — Я полагаю, вы заработали эмбарго своим…

— Если я услышу от любого из вас еще хоть одну глупость, — ледяным голосом сказал Пауль, — я отдам приказ, который остановит добычу Пряности на Арракисе… навсегда.

— Вы с ума сошли?! — проговорил, отступая, потрясенный гильдиер.

— Стало быть, вы понимаете, что я в состоянии осуществить эту угрозу? — спросил Пауль.

Гильдиер несколько мгновений смотрел в пространство, наконец он встряхнулся и ответил:

— Да, вы в состоянии это сделать… но вы не должны.

— А-а-ахх… — протянул Пауль и кивнул: — Вы ведь оба — Гильд-навигаторы, не так ли?

— Да!

Низенький гильдиер проговорил:

— Вы тогда ослепите и себя самого — а нас всех обречете на медленную смерть. Да вы представляете себе, что это такое — лишиться Пряности, когда привычка приобретена?

— Око, взирающее в будущее и выбирающее верный курс, закроется навеки, — задумчиво произнес Пауль. — Гильдия погибнет. Человечество превратится в крохотные изолированные общины — островки в океане пустоты… Знаете, а ведь я мог бы сделать это реальностью из простой прихоти… или, скажем, от скуки.

— Может быть, обсудим этот вопрос наедине, — поспешно предложил высокий гильдиер. — Я уверен, что мы в состоянии найти компромисс, который…

— Передайте своим людям на орбите, — перебил Пауль, — пусть убираются. Мне надоели эти бессмысленные препирательства. Так вот: если флот немедленно не покинет орбиту Арракиса, нам просто не о чем будет говорить… — Он кивнул на своих связистов у стены. — Можете воспользоваться нашей аппаратурой.

— Но сначала мы должны обсудить это! — запротестовал высокий. — Не можем же мы просто…

— Выполняйте! — рявкнул Пауль. — Власть уничтожить нечто есть подлинный и абсолютный контроль над ним… Ты же признал, что я обладаю такой властью. Поэтому мы не станем ничего обсуждать, и я не собираюсь идти на какие-либо компромиссы. Вы будете исполнять то, что я велю, — или испытаете немедленные последствия неповиновения.

— Он сделает это!.. — пробормотал низенький гильдиер. И Пауль увидел, как ужас объял обоих.

Агенты Гильдии медленно пошли к аппаратуре связи.

— Они подчинятся? — негромко спросил Гурни.

— Они способны видеть будущее, хотя и очень ограниченно — только прямо перед собой, — ответил Пауль. — И глядя вперед, видят лишь глухую стену, которая встанет перед ними в случае— неповиновения. И каждый Гильд-навигатор в каждом из кораблей над нами видит ту же стену… Они подчинятся.

Пауль обернулся к Императору:

— Когда вам позволили занять трон вашего отца, единственным условием было, чтобы поток Пряности не иссякал. Вы обманули их ожидания, Ваше Величество. Вы догадываетесь о последствиях?..

— Мне никто не позволял занять…

— Хватит валять дурака! — рявкнул Пауль. — Гильдия — та же деревня на реке: им нужна вода, но они могут лишь взять из реки столько, сколько в состоянии потребить, и не больше; перегородить реку и полностью контролировать ее они не могут— тогда все заметят, что они берут у реки, и рано или поздно это приведет к катастрофе. Поток Пряности— вот река Гильдии, а плотину на ней возвел я. Но — такую плотину, какую нельзя разрушить, не уничтожив реку.

Император растерянно провел рукой по рыжим волосам, посмотрел на спины гильдиеров.

— Даже ваша Правдовидица, ваша гессеритка — и та трепещет, — добил Пауль. — Есть множество других ядов, пригодных для дел Преподобных Матерей, но — после того, как в игру включаются Пряность и меланжевый ликер, — все они теряют силу.

Старуха плотнее запахнула свои бесформенные черные одежды и выбралась из толпы к самому частоколу федайкинских копий.

— Приветствую Преподобную Мать Гайю-Елену Мохийям, — проговорил Пауль. — Давно же мы не встречались — помните Каладан?

Та посмотрела мимо него на его мать:

— Да, Джессика, я вижу, что твой сын — это и вправду ОН. За это тебе простится даже твоя мерзостная дочь.

Пауль подавил приступ холодной ярости и внешне спокойно одернул старуху:

— У тебя нет и никогда не было права прощать что-либо моей матери!

Старуха вперила в него глаза, встретив жесткий взгляд.

— Что ж, попробуй на мне свои трюки, старая ведьма! — сказал Пауль. — Ну, где твой гом джаббар? Попытайся взглянуть туда, куда ты не осмеливаешься смотреть, — и ты увидишь там меня! Я буду смотреть на тебя оттуда.

Старуха опустила глаза.

— Или тебе нечего мне сказать? — сурово спросил Пауль.

— Я ведь первой засвидетельствовала, что ты человек, — пробормотала она. — Не забудь этого… не запачкай память об этом…

Пауль возвысил голос:

— Посмотрите на нее, друзья! Вот перед вами Преподобная Мать Бене Гессерит, терпеливая в долгом деле. Она и ее сестры ждали — ждали девяносто поколений, чтобы гены сложились в должную комбинацию, которая в сочетании с определенными условиями породила бы того единственного человека, вокруг которого строились их планы… Смотрите, смотрите! Теперь она знает — девяносто соитий породили этого человека. И вот он — я… однако… я… никогда… не стану… делать… того, что нужно ей!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});