Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

Так что появление темных всадников оказалось весьма кстати. Их было восемь, все верхом на черных или гнедых лошадях. Всадники (четверо из них были облачены в кольчуги, а остальные — в добротные кожаные доспехи) вели четырех запасных верховых лошадей. Все всадники — в черных плащах, с выкрашенными в черный цвет щитами — приехали с востока, следуя вдоль римской стены, что вела на дальний берег реки. Поскольку старый мост разрушили норвежцы, им пришлось переправиться вброд.

Эти радушно встреченные восемь всадников были не единственным нашим подкреплением. Новые участники похода прибывали ежечасно. Многие из них были монахами, хотя встречались и воины, пришедшие с холмов. Обычно оружием им служили топоры или дубины. Некоторые являлись в доспехах, верхом, но только восемь вышеупомянутых темных всадников появились в полном военном снаряжении. Они оказались датчанами и сообщили Гутреду, что прибыли из усадьбы Хергиста, владевшего землями в месте под названием Хегостелдес.

Хергист стар, пояснили они королю, и не смог явиться сам, но он послал лучших своих людей. Предводителя всадников звали Текиль, и он казался хорошим воином, потому что мог похвалиться четырьмя браслетами и имел длинный меч. Этого человека отличали твердый взгляд и уверенное выражение лица. На вид ему было около тридцати, как и остальным шестерым, и только последний, восьмой всадник был намного младше остальных — совсем еще мальчик, и у него единственного на руках не было браслетов.

— Почему Хергист из Хегостелдеса прислал мне своих людей? — спросил Гутред у Текиля.

— Его земли находятся слишком близко к Дунхолму, мой господин, — ответил тот. — И Хергист хочет, чтобы ты уничтожил это осиное гнездо.

— Тогда добро пожаловать, — проговорил Гутред и позволил восьмерым мужчинам опуститься перед ним на колени и принести клятву верности.

— Я хочу, чтобы люди Текиля входили в состав моей личной стражи, — позже сказал мне Гутред.

Мы стояли в поле к югу от Кайр Лигвалида, где я тренировал войска короля. Я выбрал тридцать молодых людей, почти наугад, позаботившись лишь о том, чтобы половина из них была датчанами, а половина — саксами. Я велел им построиться «стеной щитов», так чтобы рядом с каждым датчанином обязательно оказался бы сакс, и теперь учил их, как сражаться и как молиться моим богам, чего им никогда еще не приходилось делать: все воины были абсолютно неопытные. Хотя датчане и смотрелись лучше саксов, потому что датчанам с детства прививают умение владеть щитом и мечом, но они и понятия не имели о том, как вести себя в «стене щитов».

— Края ваших щитов должны соприкасаться! — кричал я им. — Иначе вы мертвецы! Хотите погибнуть? Хотите, чтобы ваши кишки выплеснулись к вашим ногам? Смыкайте щиты! Да не так, ты, эрслинг! Правый край твоего щита должен быть перед левым краем его щита. Понял?

Я повторил все это по-датски, потом посмотрел на Гутреда и сказал:

— Я против того, чтобы люди Текиля стали твоими телохранителями.

— Почему?

— Потому что я их не знаю.

— Этих людей ты тоже не знаешь, — ответил Гутред, показав на воинов, которых я тренировал.

— Я знаю, что они идиоты и что их матерям не следовало бы разводить колени, — в сердцах сказал я. — Ты что делаешь, Клапа? — закричал я молоденькому неуклюжему датчанину.

Его настоящее имя я забыл, но все звали парня Клапа, что означало «Неуклюжий». Этот прибывший из деревни верзила был редким силачом и, пожалуй, один стоил двоих, но вот с умом у него была беда. Он тупо уставился на меня, когда я пошел к строю.

— Что тебе полагается делать, Клапа?

— Держаться поближе к королю, мой господин, — ответил тот с озадаченным видом.

— Хорошо! — отозвался я, так как это был первый и самый важный урок, который следовало вколотить в головы тридцати новобранцев.

Поскольку эти молодцы составляли личную стражу короля, они и впрямь должны были всегда находиться рядом с ним, но сейчас я добивался от Клапы другого ответа.

— В «стене щитов», идиот, — сказал я, стуча по его мускулистой груди. — Что тебе следует делать в «стене щитов»?

Клапа немного подумал, потом просиял.

— Поднимать щит, мой господин.

— Правильно, — кивнул я, подняв вверх щит, который он держал у лодыжек. — Щит не должен болтаться над твоими сапогами! Ты чему ухмыляешься, Райпер?

Райпер был саксом, в отличие от Клапы, тощим и умным, как горностай. Прозвище Райпер означало «вор» и очень подходило парню. Попадись он в лапы правосудия, его мигом заклеймили бы и высекли, но мне нравилась смекалка, сквозившая в глазах этого юноши, и я решил, что из него выйдет настоящий убийца.

— Знаешь, кто ты такой, Райпер? — спросил я, стукнув его щитом в грудь. — Ты эрслинг. А что такое эрслинг, Клапа?

— Задница, мой господин.

— Правильно, задница! Щиты поднять! Поднять!

Последнее слово я прокричал во весь голос.

— Хочешь, чтобы все над вами смеялись? — Я показал на группу людей, разыгравших на большом лугу шуточную битву.

На лугу были и воины Текиля, но они просто сидели в тени и наблюдали, давая понять, что им не нужны тренировки. Я снова повернулся к Гутреду:

— Эти лучшие из наших людей никак не могут входить в число твоей личной стражи.

— Но почему?

— Потому что дело кончится тем, что ты окажешься в окружении, когда все остальные сбегут. И тогда ты умрешь.

— Так и случилось, когда мой отец сражался с Эохайдом, — признался Гутред.

— Теперь ты и сам видишь, что я прав, — сказал я. — Мы поставим Текиля на один фланг, а Ульфа и его людей — на другой.

Ульф, вдохновленный мечтами о бесчисленных грудах серебра и похотливых развратных женщинах, теперь рвался совершить бросок на Эофервик. Ульфа не было в Кайр Лигвалиде, когда появились темные всадники: он повел своих людей добывать еду и фураж.

Я разделил личную стражу на две группы и заставил их драться друг с другом. Правда, на первое время я приказал ребятам обмотать клинки мечей тканью, чтобы они не перерезали друг друга. Они сражались с воодушевлением, но до чего же неумело! Я в мгновение ока прорвался сквозь обе «стены щитов». Ничего, все впереди: рано или поздно они научатся сражаться, если только сперва не повстречаются с войсками Ивара и не погибнут в неравном бою.

Спустя некоторое время, когда новобранцы устали и по их лицам покатился пот, я велел им отдыхать. Я заметил, что они разделились на две группы: датчане сели с датчанами, а саксы — с саксами, но этого следовало ожидать. Я подумал, что со временем наши воины научатся доверять друг другу. Они могли худо-бедно общаться: я заметил, что в Нортумбрии датский язык и язык саксов постепенно начали смешиваться. Эти два наречия в любом случае похожи, и большинство саксов могли понимать датчан, если те кричали достаточно громко, но теперь сходство обоих языков еще более усилилось. Нет, вы только подумайте, большинство саксонских эрслингов из личной стражи Гутреда хвастались своими «навыками» в битве на мечах (хотя ясно, что никакими навыками они не обладали). Но дело в другом: они говорили «навык» вместо «мастерство». И они ели теперь «яичницу», а не «болтунью». Датчане же стали называть лошадь лошадью, а не конягой, и иногда было трудно понять, датчанин перед тобой или сакс. Нередко попадались полукровки, у которых отцы были датчанами, а матери — саксонками, но никогда наоборот.

— Я должен жениться на саксонке, — сказал мне Гутред.

Мы добрели до края поля, где несколько женщин резали солому и смешивали ее с овсом. Когда войско двинется через холмы, этой смесью мы будем кормить лошадей.

— Это еще зачем? — удивился я.

— Чтобы показать, что Халиверфолкланд есть союз двух народов, — ответил Гутред.

— Нортумбрия, — раздраженно поправил я.

— Что? — не понял он.

— Эта земля называется Нортумбрией.

Гутред лишь пожал плечами, как будто название не имело значения.

— Я должен жениться на саксонке, — повторил он, — и мне бы хотелось, чтобы она была хорошенькой. Может, на красотке Хильде? Только она слишком стара.

— Но ей всего девятнадцать!

— А мне нужна девушка лет тринадцати-четырнадцати. Здоровая, чтобы могла родить нескольких наследников.

Он перелез через низкий забор и стал спускаться по крутому берегу к маленькому ручью, который тек на север, к Хедену.

— В Эофервике наверняка есть хорошенькие саксонки!

— Но тебе ведь нужна девственница, так?

— Пожалуй, — сказал Гутред. Потом кивнул: — Да, конечно.

— Может, в Эофервике еще остались одна или две.

— Все-таки с Хильдой не слишком удачно вышло, — туманно проговорил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Не будь она твоей женщиной, — пояснил Гутред, — ты мог бы жениться на Гизеле.