Тайны Парижа - Пьер Понсон дю Террайль

— Клянусь вам.

Жермен пристально посмотрел на капитана.

— Знаете ли, — сказал он, — что при такой жизни, какую вы ведете, вам остается прожить какой-нибудь месяц? Вы постарели на целых десять лет.

Так как капитан молчал и, казалось, был поражен словами Жермена, то последний принудил его встать.

— Идемте, — уговаривал он, — идемте со мною… вы увидите, лгу ли я…

— Идем! — пробормотал капитан голосом человека, идущего на смерть.

Жермен оставил лошадь привязанной к дереву у опушки леса. Затем, взяв своего господина за руку, он увлек его за собою.

Узкая тропинка вела к берегу моря, спускаясь по долине, пролегающей между утесами. По этой-то дорожке и направился камердинер.

— Если вы пройдете здесь, — заметил он, — то никто не увидит, что вы вернулись в замок.

Капитан шел неровными шагами, опустив голову на грудь. Теперь он почти раскаивался, что послушал Жермена. Поддавшись сначала желанию получить доказательство измены любимой женщины, этот человек, которому суждено было пережить весь стыд и позор бесчестия, хотел уже, чтобы Жермен умер по дороге, сраженный апоплексическим ударом. Капитану пришло было в голову убить его, но у него не было с собою оружия, а Жермен, человек молодой и сильный, мог опрокинуть его на землю одним ударом кулака, до такой степени Гектор Лемблен сделался слаб и немощен. К тому же железная рука камердинера, как клещами, впилась в него и увлекала его за собою.

— Идете ли вы? — спрашивал насмешливо и язвительно голос предателя.

Жермен продолжал быстро идти вперед, таща капитана за собой.

Они подошли таким образом к лестнице, выбитой в скале Таможенного, по которой блестящий молодой лейтенант Лемблен некогда взбирался ежедневно, идя на свидание с нежно любимой им Мартой де Шатенэ. Жермен продолжал тащить своего господина.

— Знаете, — сказал он немного погодя, — что «эта дама» завладела прелестным будуаром, который покойный генерал так роскошно отделал для госпожи…

— Да! Да! — пробормотал капитан, невольно вздрагивавший каждый раз, когда упоминали о его покойной жене.

— Этот будуар, как вам известно, — продолжал Жермен, — примыкает к большой зеленой гостиной.

— Знаю.

— В гостиной есть камин с зеркальным стеклом, через которое можно видеть, что делается в будуаре.

— Что же из этого следует? — воскликнул капитан с лихорадочным нетерпением.

— Я приведу вас в зеленую гостиную.

— Значит, они сидят в будуаре?

Капитан задал этот вопрос, задыхаясь от бешенства.

— Да, идемте.

Они поднялись по лестнице, дошли до площадки, миновали ее и прошли через стеклянную дверь, которая выходила в коридор. Этот коридор вел в комнату, названную Жерменом зеленой гостиной. Дойдя до нее, Жермен остановился.

— Капитан, — сказал он, — у меня в кармане лежит ключ от зеленой гостиной, но вы войдете туда не иначе, как дав мне предварительное обещание.

— Говори! Ты хочешь опять денег?

— Нет.

— Так чего же?

— Вы дадите слово, что не устроите скандала.

— Я хочу убить этого человека.

— О, я не имею ничего против этого, — сказал Жермен, — но я не то хочу сказать.

— Так объясни.

— Когда вы войдете в гостиную и увидите…

— Так что же?

— Вы сейчас же уйдете…

— Но я хочу убить его!

— Вы подождете, пока он выйдет на площадку.

— Согласен!

— Поклянитесь.

— Клянусь!

— Превосходно.

Жермен вынул из кармана ключ и отпер дверь.

— Идите на цыпочках, — шепнул он. — И не шумите…

Жермен крепко сжал руку капитана и ввел его в комнату. Толстый ковер заглушал шум их шагов. Зеркальное стекло над камином давало возможность видеть весь будуар; со стороны гостиной оно было задернуто зеленой шелковой материей, отстававшей немного с одного края, так что капитан мог приложить глаз к узенькой щелке.

— Смотрите! — шепнул Жермен.

Капитан взглянул и тотчас же оперся на руку камердинера, боясь упасть. Его волнение было так сильно, что он не мог ни двинуться, ни крикнуть.

Вот что увидел капитан Гектор Лемблен. Воспитанница графа Арлева сидела в большом кресле, пододвинутом к огню. Перед нею на коленях стоял Арман, сын полковника, и, держа ее руку в своих, оживленно объяснял что-то. Что он говорил ей? Насколько сильна была его страсть? Капитан не мог этого определить, так как разговор велся почти шепотом, а зеркальное стекло не пропускало ни одного звука. Но она слушала его с улыбкой, а улыбка ее была так обворожительна, так обаятельна, так полна страстных обещаний, что сердце капитана охватил холод. Он не сомневался больше!

Но железная рука Жермена снова увлекла его.

— Идем, идем, — торопил его слуга.

Он заставил капитана выйти из гостиной и снова запер за собою дверь.

Когда он очутился в коридоре, Жермен взглянул на своего господина. Лицо капитана было бледно как смерть. Он дрожал, чуть держась на ногах.

— Однако, как вы ее любите, черт возьми! — прошептал камердинер.

И он прислонил капитана к стене.

— Право, — произнес он, — кажется, мне незачем идти за пистолетами, вы все равно не сможете удержать их.

Однако при этих словах капитан выпрямился, глаза его заблистали злым огоньком, а нервная дрожь исчезла; он снова превратился в прежнего энергичного солдата, некогда воевавшего в Африке.

— О, — проговорил он, — ты ошибаешься, Жермен, ты ошибаешься!

— Но вы дрожите, как женщина.

— У меня хватит силы убить их обоих.

— Нет, не обоих, — заметил на это Жермен.

— О, презренные!

— Его можете, если хотите… но не ее…

— Да ведь она мне изменяет!

— Как! — воскликнул Жермен с оттенком злобы. — Вы хотите всю вашу жизнь убивать женщин?

Эти слова окончательно уничтожили капитана.

— Марта! Марта! Вечно Марта, — чуть слышно прошептал он.

Жермен вывел капитана из коридора.

— Слушайте, — сказал он, — нужны вам или нет ваши пистолеты?

— Нужны ли мне они!

Капитан сразу преобразился в двадцатилетнего юношу и, побуждаемый ненавистью, бросился в свою спальню и захватил оттуда оружие. Жермен следовал за ним. Капитан взвел курки и осмотрел затворы.

— Когда ненависть направляет взгляд, — сказал он, — то каждая пуля попадает метко.

— Идем, — торопил его Жермен.

Лакей провел Гектора на площадку и поставил его в двадцати шагах от стеклянной двери, из которой должен был выйти Арман.

— Стойте тут, — сказал он, — через десять минут я пройду с ним.

— Ты?

— Ну, конечно! Ведь я же говорил вам, что играю двойную роль.