Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина - Олег Дивов

– Да это ваш. Мичман Харитонов в чистом виде.

– Где?! – Причер моментально вспомнил обиду, нанесенную ему мичманом, прыгнул к лежащему на крыше бойцу, упакованному в русский флотский скафандр с откинутым забралом шлема, и схватил его за грудки.

– Не взбалтывать! – пискнул обиженно Воровский.

– Тьфу! – Капеллан опустил прапорщика на место. – Какой же это Харитонов?

– Натуральный, – сказал Тэйлор. – В жопу с раннего утра.

– Я Абрама жду, – сообщил Воровский в пространство заплетающимся языком. – Он вернется обязательно. И священник ваш тоже вернется, он хороший. Не переживайте, ребята, все будет зае…сь.

Озвучив это запоздавшее пророчество, он сладко зевнул и снова отрубился.

– Ну, как тут было? – спросил Кронштейн у Тэйлора. – Много народу того?..

– Ерунда, никого. Только обожженные.

– Не может быть! Это как?! – поразился капеллан.

– Да очень просто. Мы на рассвете одну атаку отразили, тут вторая, еще страшнее. Чудом отмахались, кое–где звери уже через стенку перелезли. Глядим – зарядов для пушек кот наплакал, истребители топливо пожгли, на бойца по четыре магазина. Стоим, переглядываемся, вашу проповедь вспоминаем, думаем – какого хрена, собственно говоря?! Ну чего мы тут забыли? И тут еще атака, да такая, что тушите свет. Ка–ак ломанулся народ к порту – и конец обороне. Мой сектор постоял еще, конечно, потом я гляжу – все бегут, ну, думаю, значит, и мы бежим. А звери друг по другу лезут, на стенку вскарабкались и внутрь хлынули. Мы к воде жмемся, кто успел, на баржи забрался, думаем – конец, вот она, жизнь вечная! – Тэйлор хохотнул. – И тут с чистого неба на зверей ракеты как посыплются! Бабах! Шандарахнуло – натуральное землетрясение. Фундамент – хрясь! – и в клочья. Я же говорил вам, говно фундамент. Стенка рассыпалась, будто печенье, это просто дико повезло нам, что вовремя с нее ушли, так бы точно накрылись. Звери уцелевшие волной по базе – туда! До болот добежали, развернулись – сюда! Все, что можно, посносили, скважину затоптали – и обратно в джунгли! И тишина… Только слышно, как у нас в штанах булькает. Ну, потом челночными рейсами на баржах добрались до космодрома. Ох, хорош там сейчас муравейник! Такие дела.

Причер обессиленно присел.

– Устал, – сказал он. – Дико устал.

– Есть хотите? – забеспокоился Тэйлор. – Медикаменты нужны?

– Погодите, дайте отдышаться.

– У нас стресс, – объяснил Кронштейн, садясь рядом с Причером. – Десять минут – не трогать.

– Слушаюсь, – сказал Тэйлор и отошел в сторонку.

– Ну и как вам эта хохма, Причер?

– Да никак.

– В смысле?

– Устал я, Эйб. Действительно устал. Слушайте, пока не забыл. Откройте мне страшную тайну, – попросил капеллан. – Не темните больше. Кто такой этот ваш мичман Харитонов? Где его найти? У меня к нему пара вопросов есть.

– Причер, я же давным–давно совершенно ясно сказал: жупел ваш Харитонов.

– Не мой, а как раз ваш.

– Уже не наш. Он общий. «Мичман Харитонов» – это неустановленный военный в состоянии тяжкого алкогольного опьянения. Как правило, совершающий неуставные действия. Местный фольклор, понимаете? Я еще самого Харитонова застал, когда сюда приехал. Отличный, кстати, парень был.

– Погиб? – посочувствовал капеллан. Он больше не сердился на мичмана Харитонова.

– Зачем погиб? Уволился. Выслужил квоту для поступления в университет, стал, по слухам, неплохим филологом. Самое забавное, Причер, что он и натворить–то на Кляксе ничего особенного не успел. Только один раз блеванул спьяну вашему полковнику на мундир. Забирал какого–то загулявшего матроса с натовской кичи – тут полковник заходит. Женька как его увидел… Так и началась легенда. А в общем–то, все из–за Воровского. «Эм–пи» привыкли, что его среди ночи не докличешься, и если найдут посреди базы пьяного русского, то волокут до утра к себе.

– Бардак, – заключил Причер.

– Он самый, – согласился Кронштейн. – А с другой стороны – видите, кто нас тут дожидается? Все тот же Майкл. Ну золото, а не человек.

– А я? – подал издали голос Тэйлор. – Тоже, между прочим, сам вызвался.

– Оба хорошие, – утешил его Причер. – Так это что, вы тут застряли из–за нас с Эйбом?

– Держите карман шире. Я всего–навсего охраняю казенную недвижимость. От кого – непонятно, но охраняю. А вас уже в погибшие записали. Засекли личные маяки на берегу моря, прямо в волне планктона, буквально за минуту до того, как они замолчали.

– Вот это да… – восхитился Причер. – И вы поверили?

– Если б поверил, меня бы здесь не было. А совсем разуверился, когда мне полковник отдал секретный приказ на случай, если двое, паче чаяния, выйдут из леса.

– И что же за приказ?

– Так секретный! Не скажу. Не имею права. Хотя если вы мертвые…

– Дохлые мы! Протухшие уже! Давай, колись! – потребовал Кронштейн.

– Ну, раз такое дело… Арестовать обоих. Вас, господин Кронштейн, извините, как русского шпиона, а вас, святой отец, за саботаж и дезертирство. При сопротивлении – огонь, и можно не церемониться.

– Допрыгались, – заключил Причер.

– Ничего не понимаю, – помотал головой Кронштейн. – Тогда Майкл что тут делает? Как вы меня будете арестовывать у него на глазах?

– А я не знаю, что он здесь. – Тэйлор добродушно улыбнулся. – Он где–то в порту засел. Прячется там и джунгли пеленгатором щупает, ищет маяк капитан–лейтенанта. Адмирал у вас тоже… Недоверчивый оказался.

– И как он меня отсюда вытащит?

– У него катер спрятан. Катером до «Тревоги», она вокруг космодрома ходит. И ищи вас потом свищи.

Кронштейн обернулся к капеллану, уныло созерцающему джунгли.

– Ну чего, саботажник? – спросил психиатр.

– Ну чего, шпион? – отозвался капеллан.

– Я спрашиваю, делать–то что будем?

– Тэйлор! Что делать–то? – перевел стрелку капеллан.

– Ой, не знаю… – замялся лейтенант. – Сами посудите – если я вас не арестую, то как вы с планеты выберетесь? Такой, блин, парадокс. Неделю уже над ним голову ломаю. Слу–ушайте, хотите приятную новость? В общей суматохе майор Лурье огреб прикладом по черепу. Диагноз – сотрясение мозга второй степени.

– А некоторые еще говорят, что Бога нет! Постигла майора суровая кара за нашего муравьеда!

– Бог точно есть, – согласился Тэйлор, – потому что кто, если не он, направил мою руку?

Причер осмыслил услышанное и сказал:

– Вот, я вроде бы священнослужитель, весь такой христианский гуманист, а ни капельки вас не осуждаю.

Кронштейн, заложив руки за спину, ходил вокруг распластанного на крыше тела прапорщика Воровского.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});