Пётр и Павел. 1957 год - Сергей Десницкий

Он не договорил, потому что в дверях опять показалась голова Костика. За ним угадывалась фигура секретарского телохранителя.

– Пётр… троич… кажи… мы се… ка дин… за тбой… льнусь!..

Троицкий расхохотался.

– Савва, переведи!..

– Пётр Петрович, скажи, мы все, как один, за тобой! Клянусь!..

Пётр облобызал Костика в обе щеки.

– Родной ты мой!.. Когда же ты успел так надрызгаться?..

"Родной" тоже полез целоваться.

– Я… тя… не гда… дам… ё… ю… мать!..

Савва попытался его остановить:

– Тихо!.. Тихо!.. Ты говори, да не заговаривайся!..

– Что он сказал? – полюбопытствовал Троицкий.

– Трудно переводимая игра слов, – ответил Савватий. – Особенно в присутствии женщин.

– Мать!.. Я тя так… люлю!.. – Костик полез обниматься с Валентиной Иванной.

Первый секретарь горкома от души веселился.

– Савва!.. По-моему, товарищу отдохнуть надо?.. Ты как считаешь?..

– Почему нет? – согласился тот, как пушинку, подхватил "товарища" на руки и понёс из гостиной. Костик пытался размахивать руками и вопил, что есть мочи:

– Ляди!.. Вы… щё… або… сра… титесь… на… уй!.. Га… нюки!..

Пётр хохотал, не обращая внимания на то, что, кроме него, никто не смеётся.

– Ну, хорош!.. Первый раз его таким вижу!.. Ганюк!..

– Уймись! – Валентину Ивановну раздражала его весёлость.

И только тут он заметил, какие у всех постные лица.

– Чего это вы такие кислые?.. У меня, между прочим, юбилей, день рождения сегодня. А у вас?.. Панихида?

– Смеяться будешь потом!..

– Нет!.. Объясните мне, что произошло, в конце концов?!..

– Сейчас узнаешь. Прежде всего, закрой дверь – строго приказала мать. – Сядь. Нам надо серьёзно поговорить.

Дверь из столовой со стуком распахнулась, и Зинаида с пылающими щеками и ошалевшим взором вошла в гостиную. Ноги её плохо слушались, и шла она так, словно пол под ними вздымался вверх и грозил накрыть её с головой. Любой пьяный выглядит достаточно потешно, но пьяная непьющая женщина нелепа вдвойне.

– А я целый бокал коньяка выпила! – похвасталась она. – Во как!.. Залпом!.. Дура набитая!.. Ой!.. Что это?.. Всё в разные стороны разъехалось… Куда вы все поплыли?!..

И она начала икать. Страшная икота сотрясала всё тело, невероятным усилием воли она пыталась остановить её, в безсильной ярости затопала ногами и, наверняка, рухнула бы на пол, если бы не Пётр. Он заботливо подхватил её и осторожно уложил на диван.

– Сумасшедшая!.. Ты же совсем пить не умеешь, и вдруг бокал коньяка!..

– Нет!.. – Зинаида вскочила на ноги. – Я не сумасшедшая!.. Я – сволочь!.. Сучка паршивая!..

Валентина Ивановна замотала головой. Только напившейся невестки ей сейчас не хватало, а в остальном… Всё было – лучше не придумаешь!..

– Зинаида!.. – она хотела что-то сказать, но поняла: безсмысленно! И махнула рукой.

Пётр попытался опять уложить жену на диван. Она с криком вырвалась:

– Не трогай меня!.. Я– грязная… низкая… подлая!.. Не прикасайтесь ко мне!..

– Зиночка!.. Ну, что ты?.. Зинуля, милая!..

Свекровь была на грани срыва.

– Зинаида!.. Прекрати!.. – свистящим шёпотом прошипела она.

– Не прекратю! – пьяной женщине море… Да что море?!.. Тихий океан был по колено. – Думаете, сбесилась?.. Ничего подобного!.. Я всё соображаю!.. И пускай пьяная, но знаю, что говорю!.. Не надо меня утешать… Слышите?!.. Меня убить надо!..

И зарыдала. В голос, по-детски, не сдерживаясь:

– Почему Ты оставил меня?..

Петр никак не мог понять, что случилось с женой.

– Я здесь… Я с тобой, – он пытался прижать её к себе, приласкать, успокоить, утешить.

Она слабо отбивалась:

– Господи!.. За что?.. Помоги!.. Ну, пожалуйста, помоги… нам всем!..

В столовой нестройный, но дружный хор гостей грянул "Комсомольцы, добровольцы! Надо верить любить беззаветно!.."

Валентина Ивановна от злости даже зубами заскрежетала:

– Кто-нибудь может унять этих идиотов?!.. – но никто в её сторону даже не посмотрел. Зинаида крепко-крепко прижалась к Петру:

– Ведь Ты добрый!.. Ты должен понять!.. Спаси нас!.. Всех…

Через гостиную ровной деловой походкой проследовал аккуратно причёсанный, даже, можно сказать, прилизанный Костик. В дверях столовой он нос к носу столкнулся с Матюшей, молча посторонился, давая тому дорогу, и осторожно прикрыл за собой дверь. Парнишка, стараясь, чтобы его никто не заметил, стал пробираться к бабушке.

Пётр налил в стакан воды, протянул жене.

– Успокойся, моя хорошая… Слава Богу, гости тебя не слышали, а то, что бы они о нас подумали?

Лязгая зубами о край стакана, Зинаида начала жадно пить.

– Нельзя тебе коньяк, совсем нельзя… Да ещё после шампанского!..

Она допила воду и вернула стакан мужу.

– Да, да… Я знаю… Прости… Спасибо тебе, я сейчас успокоюсь.

Матюша прокрался, наконец, к бабушке и, присев на корточки за спинкой её кресла, зашептал:

– Ба, никому не скажешь?..

Валентине Ивановне было не до него.

– Ну, что ещё?

– Ба, я вина выпил!.. – похвастался парнишка.

Бабка ахнула:

– Что ты выпил?!..

– Вина. Целую рюмку!.. И теперь я пьяный, как все там, – он кивнул в сторону столовой.

– Какой идиот додумался напоить мальчишку?!.. – взвилась Валентина Ивановна и набросилась на внука. – Кто тебе разрешил?!..

– Никто… Я сам… Ты, ба, не ругайся, это так весело!.. И вкусно!.. О-о-очень!.. Я ведь взрослый совсем, меня скоро в пионеры примут… Савва обещал… А это железно… если Савва… – и он залился счастливым смехом.

Из столовой в гостиную вбежала раскрасневшаяся возбуждённая Капитолина.

– Мужчины просят, чтобы танцы. Можно, я им музыку отнесу?..

– Ты лучше Матюшкой займись, не в себе парень!.. Болваны эти его для смеха вином напоили!.. Чтоб им пусто было!..

Капитолина была в растерянности: с одной стороны, она не могла ослушаться приказания хозяйки, а с другой… Среди гостей были только четыре женщины, да и те уже не первой молодости и красотой, увы, отнюдь, не блистали. Поэтому Капа могла рассчитывать на полный и ошеломляющий успех. Что делать?!.. Она усадила Матюшу на диван, погладила по волосам, что, вероятно, и должно было означать её заботу о парне, и быстро прошептала ему на ухо:

– Посиди тут, охолонь чуточку… А я скоро!.. – и, подхватив магнитофон "Комета" – большую редкость в Краснознаменске, быстренько шмыгнула в столовую, на ходу бросив в пространство: – Я вернусь сейчас, только музыку отнесу!..

Пётр достал белоснежный платок и заботливо вытер глаза жене.

– Ну, что?.. Успокоилась?.. Вот и умница… Больше не пугай меня так. Ладно?..

Зиночка посмотрела на него пустыми, лишёнными всякого выражения глазами и еле слышно проговорила:

– Не сердись… Сама не знаю, что на меня нашло…

В столовой грянула модная зажигательная румба: "Из Стамбула в Константинополь"! Дверь в гостиную приоткрылась и в узкую щель вновь протиснулась голова Костика.

– Имею честь с прискорбием объявить – танцы!.. Зинаида Николаевна в связи с острой нехваткой в нашей компании особ женского пола, мужественная часть партактива Краснознаменска умоляет: не откажите!.. Если потребуется, мы все готовы стать на колени!..

Зинаида отважно вскинула свою очаровательную головку.

– Этого допустить никак нельзя!.. Что подумает общественность, если всё партийное руководство города будет стоять на коленях?!.. Позор! – и она решительно пошла туда, где так призывно звучала музыка, где царило радостное, праздничное настроение и где можно было отрешиться ото всех проблем.

Костик галантно посторонился, пропуская её, и торжественно возгласил:

– Товарищи!.. Для встречи справа и слева, а также строго по центру – на краул! – и заиграл на губах марш "Прощание славянки!".

Пётр остановил его:

– Константин, объясни мне твой феномен: пять минут назад тебя никак нельзя было отнести к роду человеческому. Как это ты сумел за такой короткий срок в себя придти?..

– А это мой тайный секрет! – от важности Костик раздулся, как крыловская лягушка. – Комсомольский вожак обязан из любых ситуаций с честью выходить!..

– Пять с плюсом тебе, "вожак"!.. Завтра утром откроешь мне свой "тайный секрет".

– Ни за что!.. Даже под пыткой!..

И мужчины скрылись в столовой, где гремела музыка, слышался беззаботный смех и, казалось, этот праздник жизни не закончится никогда.

А старики опять остались вдвоём.

В камине слабо потрескивали догорающие поленья, блестящий маятник в напольных часах мотался из стороны в сторону, безжалостно отсчитывая убегающие секунды. Алексей посмотрел на сестру. Боже!.. Какая она маленькая, беззащитная!.. Сжавшись в комок, Валентина сидела в своей инвалидной каталке и ждала… Вот сейчас, с минуты на минуту, раздастся звонок в дверь, неминучая беда без спроса войдёт к ней в дом и поломает жизни всех его обитателей. Глаза её были переполнены страхом, костлявые кисти старческих рук мёртвой хваткой впились в подлокотники кресла, на лбу выступили капли пота. Алексею было безумно жаль сестру, но он сознавал: помочь ей он не в силах… Всегда, особенно в детстве, да и в зрелом возрасте тоже, он ощущал, что она старше, а стало быть, сильнее, опытнее, мудрее его… И вот впервые в жизни, только теперь, она в его глазах стала такой маленькой, такой беззащитной, что хотелось взять её за руку, погладить по головке, сказать добрые слова утешение и поддержки… Но где их найти?..