Вихрь. Конец империи - Аллан Коул

Впрочем, в моменты откровенности с самим собой он иногда признавал, что довольно широко трактует понятие умственного расстройства. Но во время этих приступов честности Кеа уговаривал себя, что у его будущей личности, возможно, возникнет необходимость в пути к отступлению. Он не мог представить себе, с какими обстоятельствами ему придется столкнуться за многие века бессмертия. То, что кажется безумием сейчас, может показаться совершенно разумным в будущем.

Машина, контролирующая его жизнь, находилась на борту полностью автоматизированного госпитального корабля; он был построен со всевозможными предосторожностями, может быть, даже излишними. Кроме того, корабль был обеспечен системой самоанализа и автоматизированными ремонтными приспособлениями.

Кеа спрятал корабль там, где никакие враги не смогли бы его отыскать, – в альтернативной вселенной, рядом с источником АМ-2.

Про себя он называл это место N-пространство.

А на случай, если врагам все-таки удастся выследить корабль, его снабдили самым мощным оружием века. Вряд ли кому-нибудь из нападающих удастся остаться в живых. Госпитальный корабль будет находиться в полной готовности, дожидаясь сигнала к действию. По этому сигналу роботы создадут нового Кеа Ричардса – чтобы заменить им того, которого только что... убрали. Плоть вырастет из генов, которые Имброциано уже сейчас запасает в больших количествах, делая бесконечные биопсии. Сознание – личность Кеа Ричардса – будет тоже полностью реконструировано. Вплоть до самых последних мыслей... тех, что посетили его перед... смертью.

– На это нужно время, – предупредила его Имброциано. – На реконструкцию потребуется немногим более трех лет. Вам следует это иметь в виду.

Кеа справился с проблемой, установив сложный библиотечный компьютер. Он будет записывать все новости и сообщения о событиях, происходящих в Федерации. Эти данные будут сообщаться новому организму сразу после его пробуждения – во время курса обучения.

Тут нужно быть начеку. Психологи Имброциано сказали, что слишком обширные знания в чистом виде, не подтвержденные опытом, могут оказаться смертельно опасными для растущего организма.

Возвращение к власти будет происходить постепенно. Лестница опыта. Осторожный подъем вверх, ступенька за ступенькой. А машина-судья станет решать, подходит ли новый организм для уготованной ему роли... и в случае необходимости уничтожит его – чтобы начать все сначала.

Как ни странно, самой простой проблемой в подготовке бессмертия оказалась проблема политическая. Потому что у Кеа Ричардса была козырная карта – АМ-2.

Когда он умрет, поставки АМ-2 автоматически прекратятся. И до его возвращения никто не сможет надолго захватить власть в свои руки. Начнется экономический хаос. Упадет производство. Тот, кто займет его место, будет крайне ослаблен к моменту возрождения Кеа, так что скинуть его с трона не составит никакого труда.

Возвращение героя.

Можно создать великолепные легенды.

Кеа посмотрел на старинные часы на каминной полке. Пора начинать. Имброциано ждет.

Он допил виски. Поставил стакан на поднос и отодвинул в сторону.

Вызвал Кемпера – главу целой армии обслуживающего персонала. Они еще раз обсудили, что должно быть сделано в отсутствие Президента. Юридические тонкости, о которых вспоминаешь в последнюю минуту. Назначения на высшие должности и аналогичные решения.

Люди, окружавшие Ричардса, начали привыкать к его загадочным исчезновениям. Он намеренно пропадал на несколько дней, чтобы приучить их к этому. Иногда под видом обычного инженера по имени Рашид. Иногда вместе с несколькими избранными для реализации тайных дипломатических задач.

– А что, если возникнет какая-нибудь необычная ситуация, господин Президент? – серьезно спросил Кемпер. Он знал ответ, но считал правильным удостовериться. – Как мы сможем вас разыскать?

– Не беспокойтесь, – ответил ему Ричардс. – Я буду отсутствовать недолго.

После того как Кемпер ушел, Ричардс вытащил из ящика стопа увесистый несессер. А затем нажал на кнопку под столом. Часть стены отодвинулась, и Кеа скрылся в темном проходе. Через мгновение все снова было на своих местах. А еще через некоторое время Кеа ступил на борт небольшой космической яхты и услышал, как капитан болтает о пустяках со своим первым помощником – они ждали разрешения на взлет.

Кеа повернулся в своем кресле, чтобы проверить, удобно ли устроилась Имброциано и ее команда. Она помахала ему рукой и улыбнулась – грустно. Кеа помахал ей в ответ и приготовился к взлету.

Ускорение вдавило его в кресло, в ушах загудело... он ощутил невесомость.

Кеа наслаждался каждой минутой, словно это был последний полет в его жизни.

Неожиданно донесся голос Имброциано:

– Хотите снотворного?

Он повернулся к ней. Показал рукой, чтобы она села рядом. Имброциано опустилась на соседнее кресло. Под глазами у нее были синяки – она явно недосыпала.

– Лучше не надо, – сказал Кеа. – Знаете... я бы хотел... оставаться в сознании.

– Понимаю, – ответила Имброциано. – Но мы доберемся до места назначения только завтра. Почему бы вам не отдохнуть?

– Если из нашей затеи ничего не выйдет, – поморщился Кеа, – у меня будет масса свободного времени. На вечный сон.

– Все еще можно отменить, – сказала Имброциано. – Правда. Прошу вас.

– Я уже принял решение, – отозвался Кеа. – Вам не следует испытывать чувство вины.

Имброциано замолчала. Подергала рукав платья. А потом промолвила:

– Если вам так будет легче, могу сказать: завтра вы не почувствуете никакой боли. Ничего. Сначала я сделаю вам инъекцию транквилизаторов. Страха не будет. Только после этого вы получите летальную дозу. Вы сделаете вдох... и прежде, чем успеете полностью выдохнуть... умрете.

– Чтобы родиться снова, – с наигранной веселостью ответил Кеа. – А еще можно сказать: поменяю один сосуд на другой.

– Но это будете не вы! – воскликнула Имброциано. – Возможно, формально, да. Оно будет говорить, ходить и думать, как вы. Но это все равно будете не вы. В каждом из нас есть суть, которая делает нас личностями. Душа.

– Сейчас вы напоминаете мне проповедника, – вздохнул Кеа. – Я инженер. Прагматик. Если оно будет ходить по-утиному, разговаривать по-утиному... оно все равно должен быть Кеа Ричардсом.

Имброциано откинулась на спинку кресла – усталость, поражение. Потом она погладила его по руке, поднялась и вернулась на свое место.

Кеа искренне сожалел о том, что должно случиться совсем скоро. Достал свой несессер. Отодвинул в сторону небольшой кусочек ткани и посмотрел на углубление. Выключатель, реагирующий на тепло.

Ему нравилась Имброциано. Несмотря на сдержанные манеры, она обладала удивительной способностью к сопереживанию.

Привязанность к ней была второй причиной, по которой Кеа решил изменить план.

Первая причина была прагматичной. Начало должно быть максимально эффективным. Подозрение на несчастный случай, чтобы возникли взаимные обвинения и политические интриги. Правительство в замешательстве. Ликование по поводу чудесного возвращения Президента заставит забыть о странных обстоятельствах, при которых он исчез. Некоторые из них он обойдет завуалированными намеками о надежно укрывшихся врагах, а остальное можно будет изменить, просто переписав историю.

У него будет достаточно для этого времени.

Второй причиной была жалость. К Имброциано. Его огорчала мысль, что она страшно расстроится, узнав, что он солгал ей. Ужасное переживание для человека, который должен быть рядом с ним в момент его смерти. Даже хуже, чем предательство.

Он ей доверял.

И все же не мог рисковать.

"Никому не доверяй, – советовал однажды старый король своему более молодому коллеге. – Даже мне, твоему другу... особенно мне!"

Решение было трудно принять, однако необходимость победила. Кеа знал, что всегда будет скорбеть о Имброциано. Так же, как и о других. Тяжелая ноша короля. Но он вынесет ее.

Ричардс придвинул палец к углублению на крышке несессера. Когда он его коснется, бомба уничтожит корабль. Все умрут. Мгновенно. Кроме...

...Кроме Кеа Ричардса?

Неожиданно он покрылся потом. Сердце отчаянно забилось в груди.

А что, если Имброциано права?

"Да... твоя душа. Твоя проклятая..."

Кеа с трудом вдохнул. Выдохнул. Сделал еще один вдох. Закрыл глаза. И подумал о тонком огненном занавесе, развевающемся на космических ветрах. Он проплывал сквозь этот занавес. И видел, как частички мечутся вокруг словно живые.

Пора? Сделать это сейчас?

Нет.

Еще одно мгновение. Еще одна мысль.

Кеа вдохнул застоявшийся воздух каюты. Он показался ему восхитительным.