История куртизанок - Элизабет Эбботт

Мария оставалась холодна к слезным мольбам Батисты. «Я прожила с тобой двенадцать лет, — сказала она ему. — С меня хватит». Она ушла от него, забрав с собой одного из двух карликовых пуделей и служанку Брюну. Батиста организовал в прессе кампанию против любовников, почти каждый день радуя охочих до скандалов журналистов плоскими остротами такого типа: «Если все пошло наперекосяк и нам придется делить нашего пуделя, Мария получит его переднюю часть, а мне в итоге достанется только хвостик»{524}.

Что касается Онассиса, он — притом, что Батиста отказывался с ним сотрудничать, — все никак не мог так устроить свою жизнь, чтобы сохранить Тину в качестве жены, а Марию — в роли любовницы. Тина воспользовалась представившейся возможностью, чтобы подать на развод. Аристотель просил ее воздержаться от этого, а когда она все сделала по-своему, стонал от отчаяния и рыдал от горя. Хоть Мария была уверена в том, что он на ней женится, Аристотель отчаянно боролся за сохранение своего брака, который, по сути дела, уже давно стал формальностью. Чтобы как-то заинтересовать в этом Тину, он даже предложил ей жить вместе с Рейнальдо Эррерой во Франции, куда сам он приезжал бы на летний отпуск. Но Тина была всерьез намерена освободиться от брачных уз и выйти замуж за Рейнальдо, а не сожительствовать с ним. Развод состоялся.

Теперь любовник Марии был свободен, а она все еще состояла в браке. Батиста отказывался дать ей развод {525}. Марию угнетало ее унизительное положение любовницы, ей было стыдно от того, что она нарушает собственное представление о святости брака. Ей страстно хотелось стать женой Ари и полностью посвятить себя ему. Но тот не позволял ей прекращать выступления, поэтому Мария пыталась одновременно служить оперному искусству и любимому человеку. Однако ей мешала усталость, у нее оставалось все меньше времени на репетиции. Голос ее в верхних регистрах все чаще ей изменял, иногда не давались высокие ноты. Для многих почитателей ее таланта положение, в котором она оказалась в 1960 г., не составляло тайны. Она внезапно прервала выступления, чтобы отдохнуть и восстановить силы.

На самом деле, как писал ее биограф Николас Гэйдж, Мария Каллас была беременна. От Батисты ей не удавалось зачать ребенка, что, как ей казалось, пошло бы на пользу ее голосу и способствовало улучшению состояния кожи. С Аристотелем у нее случилось чудо. Во время беременности Мария почти ни с кем не встречалась, и 30 мая 1960 г. у нее родился мальчик, проживший всего несколько часов. Но поскольку она была лишь любовницей, рождение и смерть младенца, зачатого в грехе, должно было остаться в тайне{526}.

После этого Мария вступила в самый счастливый, длившийся девять лет период жизни в качестве любовницы Аристотеля. Обладательница восхитительного сопрано постоянно заботилась о любовнике, и он был так этим тронут после многих лет совместной жизни с безразличной Тиной, что старался отвечать ей взаимностью. По ночам он оберегал ее сон и никому не позволял ее будить, часто посылал ей огромные букеты роз. Но в тех случаях, когда Онассис чувствовал, что из-за присутствия рядом любовницы, пусть даже она была прославленной певицей, может оказаться в неловком положении в обществе, он под разными предлогами избавлялся от ее общества.

Ари, который шутил, говоря, что оперные арии звучат так, будто повара-итальянцы во все горло распевают слова рецептов ризотто, не было дано оценить музыкальное и драматическое дарование Марии. Даже когда она потрясала публику непревзойденным исполнением арий Нормы в одноименной опере Беллини, где речь шла о жрице друидов, которая была тайной любовницей римского проконсула, Ари не мог заставить себя досидеть до конца представления.

Как-то во время приема, который он организовал после спектакля, Онассис ясно дал понять, что приглашенные гости для него важнее, чем женщина, в честь которой был устроен прием.

Но Мария была счастлива угождать требовательному любовнику, с радостью выполняя любую его прихоть. Она постриглась и стала пользоваться контактными линзами, потому что ему так хотелось. Она позволила себе восстать против суровой оперной дисциплины, которую раньше неукоснительно соблюдала. Она плавала в бассейне на яхте «Кристина», танцевала и пила, могла до поздней ночи болтать с любимым Аристотелем. Она принимала все меньше приглашений на выступления (одно из них было приурочено ко дню рождения Джона Фицджеральда Кеннеди, и там ее перещеголяла Мэрилин Монро, появившаяся на публике в почти прозрачном платье) и все реже упражнялась, что не шло на пользу ее голосу.

Несмотря на пылкую любовь и финансовую независимость — Марии была отвратительна мысль о том, чтобы брать деньги у Ари, она всегда старалась сама покупать себе драгоценности и наряды, а также платила за полеты на самолетах его компании «Олимпик эйрлайнз», — семья Аристотеля, настрой которой определяли Артемида и двое детей Ари, винила ее за то, что он развелся с Тиной, и относилась к ней с ненавистью. Александр и Кристина с издевкой называли ее «уродиной» и «большой задницей».

Возникали и другие неприятности. Мария была расстроена и обижена тем, что Онассис не взял ее в круиз вместе с Черчиллями, куда пригласили Ли Радзивилл — удивительно красивую младшую сестру Жаклин Кеннеди. Аристотеля чрезвычайно интересовали ее связи с американским президентом, и Мария была убеждена в том, что ее любовник вступил с Ли в интимные отношения. В 1963 г. Ари сослал Марию в Париж, чтобы самому развлекать на «Кристине» Джеки Кеннеди.

И тем не менее, несмотря на ту боль, которую она испытывала, понимая, что ее отодвинули в сторону, Мария продолжала преданно исполнять роль любовницы Ари. Выступала она все реже, но когда в Лондоне в трагической опере «Тоска» она спела «Vissi d’arte, vissi d’amore», ей удалось передать бурю страстей, которые были присущи не только истории Флорин Тоски, но и ее собственной жизни.

Убийство Джона Фицджеральда Кеннеди в 1963 г. обозначило начало того кошмара, которым стало для нее состязание с Джеки Кеннеди, оказавшейся тогда самой привлекательной в мире вдовой. Расчетливое ухаживание Ари и за Ли, и за Джеки обеспечило ему приглашение в Белый дом на траурную церемонию по случаю похорон Джона Кеннеди, где присутствовали Бобби и Тед Кеннеди, а также другие близкие люди бывшего президента. После этого он стал заметно грубее в отношениях с Марией. Он презрительно отзывался о ее ослабевшем голосе как о сломавшемся свистке. Иногда он поднимал на нее руку, но всегда получал сдачи. По мере того как их ссоры учащались и становились все более ожесточенными, Мария признавалась друзьям, что ее приводит в ужас мысль о потере первого мужчины, который дал ей почувствовать себя женщиной и удовлетворял ее сексуально.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});