Мятежный дом - Ольга Чигиринская

– Весенним девицам запрещено входить во дворец, – прокомментировал Рин. – Традиция.

– Дайте я угадаю. Чтобы гости не перепутали настоящих дам с… э-э-э… приглашенными?

Рин коротко засмеялся.

– Нехарактерный ход мысли, и неверный. Здесь ярмарка, сеу Огаи. Выставка. Большинство мужчин, на которых она рассчитана, пришли со своими женами – таков этикет дворцового приема в Сэцубун. При женах сговариваться и торговаться на будущее неловко.

– А женам запрещено выходить в сад?

– Ну что вы. Посмотрите, дам довольно много. Но большинству из них хватает такта под тем или иным предлогом вернуться на время во дворец, предоставив мужу свободу маневра.

– А если дама не захочет оставить мужа?

– В этом дамы, конечно, вольны – но такое поведение не встретит понимания в свете. Ревность – удел людей, терзаемых комплексом неполноценности.

– Тех, кто просто любит своих мужей и жен тут, наверное, считают полными выродками, – Дик не сумел вовремя подавить раздражение.

– Забавно, – приподнял брови Огата. – Я думал, человек, в любленный в чужую жену, проявит понимание.

"Чтоб мне подавиться этой красной штукой, если ты и в самом деле думал, что я влюблен в Баккарин…" – подумал Дик, и тут же понял, что он действительно немножко влюблен в Баккарин. Он замер, не успев донести до рта палочку с ароматной алой пирамидкой, на срезах отливающей янтарем.

– Это смола дерева кихайя, – великодушно пояснил Огата, отобрал палочку и воткнул ее обратно в панцирь выложенной из дынных долек черепахи. – Служит только для украшения стола и аромата. И хватит пожирать глазами Баккарин, если намерены хотя бы попытаться перестать создавать ей проблемы.

– А это я создаю ей проблемы? – вскинул голову Дик.

– Да. И вам это сейчас объяснят.

К ним подходили Нуарэ и Ройе.

– Извините, я чужой здесь, – сказал Дик. – Вырос на навеге, в приличное общество попал впервые. Если бы вы меня просветили, был бы очень благодарен.

– Ну-ка-ну-ка, что у нас тут? – Нуарэ, улыбаясь, взял со стола клубничку. – Ринальдо, ты не представишь молодого человека?

– Да неужели ты, с твоей-то квалификацией, еще не выяснил, как его зовут?

– Простая формальность.

– Огаи Ран, хакобия из дома "Горячее поле". Мишель Нуарэ, начальник службы безопасности клана Сога.

– Очень… интересно, – улыбнулся Нуарэ, окидывая Дика взглядом.

– Почему? Вы раньше не проявляли интереса к скульптуре.

– Но я проявлял интерес к прекрасной Баккарин, – улыбнулся Огате Нуарэ. – И продолжаю проявлять. Поэтому мне интересен ее очередной… избранник.

– Вы придаете этому слишком много значения, – как можно более будничным тоном сказал Ройе.

– Вовсе нет. Баккарин – незаурядная женщина, и мы с тобой убедились в этом на собственном опыте, Макс, – теперь улыбка Нуарэ была адресована прямо Дику. – Видите ли, молодой человек, мы, удостоенные в свое время близости с Баккарин, образуем нечто вроде клуба – неофициального, не очень маленького, но довольно избранного. Баккарин не спит с кем попало. Поэтому меня неизменно интересуют новые, скажем так, члены этого клуба. Мне было бы неприятно оказаться на одной доске с какой-нибудь смазливой посредственностью. Так что я горю желанием узнать, чем вы могли ее привлечь.

Дик почувствовал, как в лицо бросается кровь. Он не знал, что ответить.

– Господа, господа, – Баккарин подошла к ним, очаровательной улыбкой прикрывая беспокойство. – Что это вы так насели на моего хакобия?

– Исключительно мое неуемное любопытство, очаровательница. Я пытаюсь понять, чем тебя так приворожил этот юноша. Мальчик, который занимал его место в прошлом году, по меньшей мере, отлично танцевал. Этот… прости меня, Баккарин, но он ниже всякой критики. Он даже не красив.

– Неужели за то время, что мы не виделись, вы стали ценителем мужской красоты? – похлопала ресницами Баккарин.

– Что ты. Я всегда был поклонником женских прелестей. Особенно твоих. Да и твоего исполнительского искусства тоже. Не перестаю вспоминать тот день, когда ты играла мне на свирели.

По тому, как все переглянулись, Дик понял, что сказана какая-то гадость. А через секунду сообразил, какая.

Он уже вдохнул, чтобы сказать Нуарэ все, что сумел придумать, но Баккарин успела раньше.

– Старые змеи поднимают голову только если им поиграть, – улыбнулась она. – Видно, ваш змей нечасто танцует, коль скоро вы не можете забыть мою игру до сих пор.

– Не только я, но и половина здесь присутствующих, – оскалился Нуарэ. – Особенно Макс. Вы вдвоем устроили впечатляющее представление.

– Полно, Мишель, – покачала головой Баккарин. – Господину Огате вовсе не обязательно знать, что вы с возрастом все чаще предпочитаете роль созерцателя.

– Ты стареешь гораздо быстрее, простолюдинка, – Нуарэ потерял-таки самообладание на миг. – И чем старше ты делаешься – тем твои любовники по возрасту ближе к твоему сыну. Этот, кажется, даже младше. Стыд, Баккарин. Ты забыла стыд, вот что я хотел тебе сказать.

– Если вы его не забыли, – прорвало наконец Дика, – то лишь потому, что у вас его никогда и не было.

– Когда мне понадобится мнение шлюхи, – склонился к нему Нуарэ, – я так и скажу.

– Это касается и тех шлюх, которым вы служите? Или их мнение вы цените?

Нуарэ секунды полторы стоял как жена Лота – но мгновенно взял себя в руки и повернулся к Ройе.

– Макс, ты меня разочаровал. Прием старый как мир и дешевый – ты вызовешься секундантом, а поскольку вызов прозвучит от меня – твой бесталанный брат выводится из-под вендетты … Но неужели тебе не жаль этого сопляка? У него ведь нет и четверти шанса против меня.

– А ты собираешься его вызвать – или струсишь? – усмехнулся Ройе.

– Я хочу обойтись без посредников. Давай драться с тобой.

– Прекратите немедленно все! – крикнула Баккарин.

– А ну, разговаривайте со мной! – одновременно с ней крикнул Дик, и, поскольку он дернул Нуарэ за рукав, его обращение возымело больший эффект.

– О чем с тобой разговаривать, щенок? – Нуарэ оттолкнул его. – Ты – фоска, да еще и битая к тому же. Ученики моего ученика меня не интересуют.

– Поэтому вы меня дразнили и оскорбляли Баккарин? Вы думали, что я ничего вам не сделаю, да? Что вы можете спокойно трепать тут языком? Пойдите поболтайте им в кошелке госпожи Джеммы, если не хотите отвечать за свои слова. А среди мужчин вам придется за ним последить, или ответить. – Дик схватил со стола бокал и плеснул Нуарэ в лицо. – Помойте свой грязный рот. А уж вызовете ли вы меня после этого – сами решайте.

– Хорошо, – Нуарэ вытер лицо салфеткой. – В ночь Сэцубуна драться нельзя, но этим утром я к твоим услугам. Чтобы ты никуда не делся до утра, я думаю устроить тебя в нашей гостинице.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});