Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

сорвалась с места.

Они преследовали его до шоссе Пасифик-коуст, потом свернули на бульвар Сил-Бич. Трафика почти не было, поэтому они держались чуть не в двух сотнях ярдов от такси. Эндрю сорвал упаковку с коробки со смешанным набором попкорна, вытряс оттуда горсть, сколько уместилось в ладони, и принялся есть по штуке, расщелкивая их, как орешки, зубами.

– Что еще у тебя есть? – спросил Пиккетт.

Эндрю похлопал себя по карманам.

– Сейчас посмотрим. «Фростид Флейкс» и «Хани Смэкс»[103].

Они пересекли Вестминстер. Пиккетт вел машину левой рукой, а правой забрасывал себе в рот орешки «Хани Смэкса».

– Ставлю десять центов на то, что я знаю, куда он едет.

– Конечно, именно туда он и едет. Но что у него на уме? Он что – собирается копать?

Пиккетт пожал плечами.

– Может, нам лучше заскочить в «Праздный мир» – разбудить дядюшку Артура? Может, ему нужно сообщить, что игра уже началась.

– Давай не будем это делать, – сказал Пиккетт. – Не будем сворачивать с того пути, на который вышли. К тому же после тех гонок по газону они засекут нас уже на въезде. Мы не можем позволить себе новых неприятностей. Не время сейчас для этого.

Эндрю кивнул, роняя свою пустую картонку в завалы мусора, книг и упаковок на полку машины. Такси тем временем остановилось у торгового центра «Праздный». Пиккетт проехал дальше, свернул в одну из улочек и поставил машину перед магазином «Пышки миссис Чэпман».

– Пригнись, – сказал он.

Оба они пригнулись, но Эндрю, повернув голову над спинкой сиденья, видел, как Пенниман прошел напрямик на грунтовую обочину улицы и направился к нефтяным полям. Он исчез из виду за стеной из шлакобетона. Эндрю и Пиккетт выскочили из машины, подбежали к стене и, приподнявшись на цыпочки, заглянули за нее и увидели Пеннимана, который шел вдоль дороги, и каждый его шаг поднимал облако пыли вокруг его ног.

– Полсекунды, – сказал Эндрю. Он выскочил из машины и поспешил к «Миссис Чэпман».

– Мне две с глазурью, – крикнул ему в спину Пиккетт. – Кофе не бери. Нам, видимо, придется побегать.

Через считаные минуты Эндрю уже выходил из магазина, одновременно пытаясь засунуть в рот один из мягчайших пончиков, которыми вполне могли питаться ангелы.

– Я остановился на шести штуках, – сказал он, протягивая открытый пакет Пиккетту.

Пиккетт вытащил один пончик.

– Он направляется на нефтяное поле напротив теплоэлектростанции – туда, где Артур выпустил своих черепах. Следовать за ним сейчас не имеет смысла. Он мгновенно нас засечет. А вот когда он доберется до олеандров…

– Верно, – сказал Эндрю, снова посмотрев в поля над стеной. Пенниман уже удалился достаточно далеко, он шел прямым путем по полю.

– Вон он где, – сказал Пиккетт. – Ну-ка на счет десять. Давай!

Они перебежали на другую сторону дороги, потом, пригибаясь, выскочили на нефтяное поле, некоторое время бежали рядом с оградой нефтяной вышки, потом – прячась за горой паллет, из-за которой они наблюдали, как дядюшка Артур выпускает черепах.

Пенниман уставился через листву на олеандры, потом пригнулся, сделал шаг вперед и исчез.

Пиккетт хлопнул Эндрю по плечу.

– Вон он где. Дадим ему еще секунду. А теперь бежим!

Они сорвались с места и снова побежали, стараясь делать это беззвучно, будучи уверены, что увидеть их Пенниман не может, а вот услышать – вполне. Впрочем, ветер был их союзником – скрывал бóльшую часть шумов. Олеандровые заросли были плотными, их ширина составляла футов пятнадцать, а с расстояния в три ярда они казались непроходимыми. Но внутри периметра густолиственных веток кто-то прорубил туннель, и в него можно было протиснуться сквозь наружные кусты и пройти до сеточного ограждения с другой стороны. Олеандры проросли сквозь отверстия в сетке на другую сторону, отчего ограда стала невидимой.

– Вот здесь, – прошептал Эндрю. Он увидел место, где в ограждении была прорезана «дверь» и отогнута, словно на петлях, на сто восемьдесят градусов до соприкосновения с цельной частью сетки, а олеандровые ветки не позволяли отогнутой части вернуться на прежнее место. Проволока ограждения оставалась чистой и не заржавела, и, весьма вероятно, ветки олеандра проросли сквозь ее ячейки лишь за последние два-три месяца. За ограждением лежала территория военно-морской оружейной базы, половина земли которой была засажена помидорами, а другая часть – вспахана и засеяна, ожидала появление тыкв осенью. Единственным укрытием на голых полях были связки палок для поддержки помидорных стеблей, когда те появятся, так что последовать за Пенниманом они не могли – он бы их наверняка увидел. Впрочем, они хорошо видели Пеннимана, переступавшего через грядки вспаханного поля под тыкву. На некотором расстоянии от них поднималось облако пыли – там трактор вспахивал землю, а на востоке виднелись зеленые бугры дерна над оружейными бункерами.

Эндрю слышал жужжание мух и гудение далекого невидимого самолета.

– Черт возьми, какое тут безлюдье, – прошептал он, доедая второй пончик.

– Что он там делает – ты понимаешь? – спросил Пиккетт после некоторого молчания.

Эндрю надкусил третий и тут же понял, что не хочет его доедать. Однако он все же доел его, недоумевая, откуда у него такая страсть к пончикам, почему он никак не может от них отвязаться.

– Смотри, – сказал Пиккетт.

Эндрю посмотрел, и ему сразу же стало ясно, чем занят Пенниман. Он засеивал поле серебряными десятицентовиками – брал их горстями и рассыпал сверкающим дождем. Потом он прошел на двадцать футов дальше и там принялся сеять монеты широким, хорошо рассчитанным кругом, который должен был привести его назад к олеандрам.

– Что за ерунда?.. – пробормотал Эндрю.

– Это то же самое, что черепахи в поясах, – сказал Пиккетт. – Чтобы привлечь две последние монетки.

В этот момент Пенниман обнаружил одну из черепах. Они увидели, как он нагнулся и поднял ее, но почти сразу же бросил, когда черепаха чуть ли не героически помочилась на его брючины и туфли. Они услышали его проклятия, громко прозвучавшие в неподвижном воздухе. Потом он снова нагнулся, начал возиться с черепахой, снял с нее серебряный пояс, посеял еще горсть десятицентовиков и принялся шарить взглядом по земле в поисках других черепах.

* * *

Домой они вернулись в половине восьмого, выпив шесть чашек кофе в «Прихватке». Ветер Санта-Ана усилился, и в воздухе шуршали переносимые ветром ветки деревьев, а с обдуваемого берега то и дело доносились непонятные стуки, звоны и подвывания. Эндрю поднялся к тетушке Наоми с новой пиалой «Витабикса» и на всякий случай со всем, что может понадобиться. Она предсказуемо снова сидела перед окном, всматривалась в океан над несколькими крышами. С ней рядом лежали два ее кота.

Волны прибоя