Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Дильдина Светлана

Огонек счел за лучшее отдать воду первому попавшемуся работнику и последовать за приятелем — тот и без того перепугал всех во дворе у больницы. Если всерьез возьмется расспрашивать… А он начнет рано или поздно. Или вот так еще раз объявится, когда личная игрушка занята черной работой. Хорошо, что пока ему не до целительских порывов Огонька.

Не раз и не два, конечно, возникал соблазн попросить — скажи, что ты не просто отправил к больным какого-то полукровку, в наказание, может; вели им прямо, пусть учат, позволяют помогать по-настоящему! Только гнал от себя эти мысли. Не будет хорошего после таких приказов, и раньше надо было думать. А уж пациентов и вовсе не заставишь доверять полукровке. На севере за ним стояло огромное уважение к Лиа, да и ходили они к обездоленным — таких равно не лечили ни здесь, ни на Севере.

…Краем уха услышал, что кто-то из служителей набрался смелости и обратился к Ахатте, но был выгнан с позором. Мол, если вы не можете разобраться с двумя мальчишками…

Вряд ли для кого-то Кайе просто мальчишка, и не в годах дело — старику-то самый раз его так назвать.

А жизнь Огонька после этого стала еще тяжелей, и он всерьез опасался схода лавины.

Вернувшись домой, он привычно обнаружил на столике в своей комнате ужин — лепешки с мясным соусом, миску каши, ореховую пасту. Как всегда после долгого дня, был очень голоден, но сегодня кусок в горло не лез. Может быть, он недооценивает Кайе? Ведь в Долине тот повел себя с Лачи разумно. Может быть, и сейчас…

Прихватив блюдо с лепешками, спустился в сад, долго сидел на ступенях — смерклось уже, блестки звезд рассыпало над деревьями. Сидел, вдыхал влажный сладкий воздух, который почти позабыл в Тейит, и думал. Ощутил, что сзади подошла женщина: хоть не было обычного для девушек и молодых женщин Асталы звона браслетов, но легкие шаги явственно говорили о ее возрасте.

Обернувшись, узнал. Знал даже ее имя — Нети, и ее историю, от тех двух служаночек.

Для девчонки с окраин, не мастерицы даже, подобное возвышение казалось воистину чудом. В доме она держалась на положении простой служанки, но относились к ней вполне уважительно — скоро поняли, что Натиу из сна тянется к этой девушке и доверяет ей. Ахатта спросил, не желает ли она, чтобы ее судьбу устроили — на нее смотрел не один молодой мужчина из домашних слуг и синта. Девушка молча покачала головой.

Ее отличало спокойное достоинство, переходящее в отстраненность — подобное не больно ценилось; одно дело — знать себе цену, гордости не терять, а другое — отрешенное безразличие. Но охотники снискать ее благосклонность находились и в доме, и за его пределами.

Ее одежда всегда была безукоризненно аккуратной, но лишенной украшений — Нети разве что неширокий узор позволяла себе. Кайе взял ее в дом, повинуясь порыву — но выяснилось, девушка умеет себя вести. И она добрая, внимательная. Руки ее, не слишком умелые, оказались очень надежными. Нети почти не отлучалась из покоев Натиу. И почти все время молчала.

Увидев ее, Огонек удивился. Сюда девушка не заходила обычно. Но приветствовал ее, подумал, не предложить ли часть своего ужина — не решился, еще высмеет. В этом доме и последние слуги не голодали.

— Я просто хотела как следует увидеть тебя, — сказала она голосом задумчивым и чистым, и стояла прямо, тело и платье ее слегка серебрились. — Я такая же пленница и имущество этого дома. И я ухаживаю за сновидицей, кое-что от нее перешло и ко мне. И не могла не почувствовать — кто-то постоянно здесь страдает и задается вопросами, что ему делать.

— И что же мне делать? — спросил Огонек, чувствуя непривычную робость, будто к нему пришел дух, а не человек.

— Смириться. Перестать страдать о том, чего никогда не получишь.

— И все?

— Больше мне нечего тебе посоветовать, — сказала она и заскользила прочь, серебристый луч на дорожке.

Лепешка так и осталась недоеденной, и мясной соус остыл.

Кайе появился с рассветом, Огонек, чуть придремавший прямо на ступенях сада, слышал его смех, брошенные кому-то веселые слова — юноша не опасался разбудить тех, кто еще спал. Дом сразу перестал казаться пустым огромным коробом, как всегда, когда все в нем стихало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Всю ночь Огонек думал над словами Нети и понял, что это ему не подходит. Неизвестно, был ли выбор у девушки, а у него пока есть; невесть почему, но Кайе пока его слушает хоть иногда.

— Тебя выгнали из дома сюда? — он стоял перед полукровкой, свежий, как утренняя роса, хотя, очевидно, тоже не спал, и был сейчас всем доволен. Самое время.

Огонек встал; они теперь и впрямь одного роста…

— Я подумал — пока в больнице от меня меньше толку, чем хотелось бы. Может быть, сперва я как следует выучусь? Не нужен учитель, достаточно книг…

— Забудь, — перебил его Кайе, подхватил миску с лепешками, в которой уже обосновались муравьи, и запустил ее через весь сад, через изгородь. Ладно если никому на голову не упадет. Но это было от веселья, не злости.

— Я уезжаю надолго, и ты поедешь со мной — к западному хребту. Хватит тут мхом обрастать.

Огонек ощутил радость. Дальний путь — это не привязь, которую ощущал, ненадолго наведываясь в окрестный лес. Еще одни новые земли, это всегда любопытно. И Кайе… Прошлый их совместный путь был приятным. Может, и с этим посчастливится.

**

Несколько дней, пока собирались, Кайе ставил полукровку в пару с другими, совсем молодыми синта. Был даже подросток двумя годами младше Огонька, еще не получивший эту должность, сын одного из стражей.

Но навыки борьбы у него были куда лучше, если только удавалось полукровку поймать: искусством уворачиваться тот владел в совершенстве. Смотрел на мальчишку и видел — тот злится, считал Огонька легкой добычей.

— Хватит уже бегать! — возмущался, а полукровка возражал:

— Я делаю, что умею!

Кайе откровенно развлекался, сидя на углу бассейна и глядя на них. Огоньку тоже было вроде как весело, но не до конца. С Кайе тренироваться один на один было проще, хоть там шансов не оставалось даже размером с пылинку. А тут, с другими людьми, он слишком отчетливо вспоминал и Шику, и спутников-северян. Те тоже его учили… и чем все закончилось.

— Стой уже, — горячие ладони легли сзади на плечи. — Ты можешь больше, чем думаешь, а все время убегать не получится. Сейчас покажу, не пытайся двигаться сам, следуй моим движениям.

— Это нечестно! — запротестовал юный противник. — Я тогда хоть отца позову, или кого из старших!

— Нечего, — сказал Кайе. — Становись!

Глаз его Огонек не видел, но слышал смех в голосе. А вот в голосе мальчишки, делано-возмущенном, был самый настоящий страх. Кто знает, чем бы все это закончилось, но Кайе окликнули.

…Не мог сказать сходу, сколько ей весен — разве есть возраст у солнца? В складчатой белой юбке, золотой кофточке-челле без рукавов, с украшениями из золота и янтаря. Ее густые волосы едва достигали плеч — женщин с такой прической он видел нечасто. Глаза то ли были черным подведены, то ли настолько густые ресницы их обрамляли.

А двигалась она плавно и так спокойно-уверенно, что, казалось, река подвинется, чтобы дать ей пройти.

— Что ты здесь делаешь? — из тела Кайе словно сотни игл выросли; он оттолкнул Огонька, развернувшись к гостье.

— Я приходила к Ахатте, но мне сказали, что он в предместьях. Неблизко, надеюсь, он в добром здравии. Не могла тебя не приветствовать — выходит, сейчас ты главный в доме. Что ж, пойду поищу Къятту, мне передали, он у вашей родни.

— В Бездне ищи!

— Нехорошо, желать такого брату! — улыбнулась, ничуть не задетая. Повернулась и ушла, легко ступая, в солнечных бликах.

— Пасть закрой! — бросил Кайе подоспевшему домоправителю, который начал было рассыпаться в извинениях.

Огонек спросил, все еще смотря в сторону, куда ушла незнакомка.