Командир - Олег Чупин

Значить идем по другому.

С первыми лучами солнца, нового дня 15 июля 1554 года, вырывающихся из-за прибрежного ракушечника и песчаника, в гавань Караганской пристани стремительно вошел десяток кораблей не знакомых очертаний. За ними шли полдюжины знакомых кызылбашких 'багала'. Те из обитателей Кетыка и членов команд стоящих в бухте судов, успевших проснуться до этого события, стали свидетелями, как 'багала' уже в акватории порта, обошли остановившийся не вдалеке от пристаней вошедший первым десяток кораблей, подошли к швартовочным мосткам и высадили на них стрельцов - 'персидских латников'. Десантники рывком захватили пристань, пришвартованные к ней суда, стоящие около неё шесть каменных портовых складов, где и закрепились. От стоявших напротив пристаней десятка кораблей, брызнули как мальки от щуки в стороны к стоящих в бухте судам, спущенные на воду шлюпки, ялы и прочие лодки. 'Мальки' подойдя к торговому судну выбрасывали на него десяток-два, в зависимости от размера атакуемой 'калоши', морпехов, которые брали под свой контрой суденышко. Навстречу им, от горловины бухты двигалась тройка юрких речных ушкуев, которые выбрасывали с той же целью пятерки и десятки 'гидродиверсантов' на суда, мимо которых проходили. Команды судов, подвергшиеся захвату, не смогли оказать достойного сопротивления подготовленным бойцам, тем более, что на многих из них и были только вахтенные или сильно уменьшенный состав экипажа. Остальные по международной матроской традиции, ночевали на суше, предаваясь не очень разнообразным и замысловатым развлечениям. В течение часа все, почти четыре десятка, стоящих в гаване и у причалов судов были в руках ушкуйников, находящиеся на борту члены команд связаны и помещены в трюм, при его наличие или просто усажены на дно своих 'посудин'. Этого времени хватило наибу Кетыка Саид Мухаммад-хану собрать городской гарнизон и выгнать его на пирс, для спасения прибывших в находящуюся под его защитой Тупкараганскую бухту купцов, их имущества, товаров и судов. Отсутствие инициативы со стороны наиба по защите торговых гостей очень, очень не понравится хану Хорезма Агатай-хану и городскому главе пришлось выгонять воинов в порт для защиты находившихся в нем торговцев и ханских монет, которые торгаши внесут в казну правителя Хорезма в качестве налогов. И опять как три предыдущих раза, десантники притянули к себе практически всех воинов гарнизона, подставив их под жерла корабельных орудий. И артиллеристы ушкуйников не заставили себя ждать. Перемешенные на один бор, обращенный к берегу, 'единороги', последовательными залпами из трех стволов на корабль, выплюнули по суетящимся на берегу хорезмийским бойцам снопы картечи. Шестьдесят орудийных зарядов картечи врезавшиеся в нестройные ряды узбеков и туркмен, практически выиграли сражения, полегли почти все воины находящиеся на набережной. Только единицы из них, пользуясь дымом, закрывшим корабли ушкуйников, сумели сбежать из порта, и считанные из них, этих счастливчиков можно пересчитать по пальцам, достигли ворот крепости. Остальным не удалось добежать до спасительного барбакана, дым закрыл обзор только экипажам шхун, но не стрельцам, которые и воспользовались возможностью и начали расстрел бегущих к крепостным воротом сарбазов.

С подошедших шхун на берег сгрузили остатки стрельцов и по одному шести фунтовому 'единорогу' с боезапасом с каждого корабля. Вскоре три сотни 'персидских латников' с десятком пушек блокировали крепость Кетык, а сотня 'латных кызылбашей' начали методично захватывать находящие за городскими стенами дома и склады города Кетык. Минут через сорок к десанту присоединились полторы сотни морпехов, так же одетых в персидские одеяния и латы, закончившие захват судов и передавшие их под охрану матросов из утроенных экипажей шхун. Сотня Лазарева осталась в резерве у Басманова.

Осада крепости на долго не затянулась, буквально на втором залпе, ворота перекосились, на третьем они вывалились расцепленной деревяшкой из воротного проема, четвертый залп выломал воротную решетку. Стрелки так же не стояли без дела пулями из своих пищалей, мушкетов и 'янычарок' они практически согнали немногочисленных защитников крепости с городских стен и подавили оборону. После четвертого залпа, вынесшего решетку из воротного проезда, сотня стрельцов осталась для прикрытия, а две сотни с 'единорогами' не спеша, с осторожностью направились к крепости, вступили в раздолбанную арку барбакана, вошли в сам проезд, перед выходом хорезмийцы успели накидать импровизированную баррикаду из пары арб, чем то наполненных каких-то корзин и мешков, мебели, бревен. Рявкнули пять заряженных ядрами орудий, разнеся эту боевую импровизацию, за ними харкнули зарядами картечи вторая пятерка, очистив и остатки барикады и прилегающую к ней территорию от противника. В дело вступили плутонги пехоты, отстреливая залпами защитников, как на стенах, с тыла они были как на ладони, так и скопившихся у домов и за дувалами города. Перезаряженные картечью орудия, ударили в разнобой двух-трех стволовыми залпами, по преграждавшим путь в город толпам вооруженных горожан и остаткам сарбазов гарнизона. Загрохотали плутонги пехоты, подошли подкрепление, оставшаяся на прикрытие сотня и полторы сотни морпехов и началась зачистка города, ибо организованное сопротивление в городе-крепости было подавлено. Не прошло и трех часов как городская крепость была взята на саблю, зачищена от противника и населения. Пленников связали, согнали на площадь перед барбаканом и приступили к очищению городских зданий от имущества. При этом частенько обращаясь за 'консультациями' к владельцам домов и городским должностным лицам с 'просьбой' пояснить, где и что у них лежит в тайниках и захоронках. В том числе был пленен и наиб Кетыка Саид Мухаммад-хан со всем его многочисленным семейством и гаремом, у которого так же 'спрашивали' место нахождения городской, личной казны и всяким иных личностных и казенных заначек. Саид Мухамед-хан не стал разыгрывать из себя героя и по простому без изысков показал где находится искомое и рассказал все что знал о финансовых делах горожан и гостей города, а знал он не мало и предоставленная им информация сильно способствовала обогащению попаданцев и усилению финансов уральского анклава Московского царства.

И если в крепости и в порту все прошло штатно, по плану, то в пригороде, занимающейся его захватом сотне стрельцов крупно не повезло. Командир сотни и его бойцы видимо расслабились от трех предыдущих 'прогулок' и элементарно нарвались на туркменский род бег племени салыр, как назло в самом начале сражения пришедшего на новые пастбища в окрестностях города. Услышав звуки битвы воины собрались в отряд и при поддержки отряда соседнего род сакар этого же племени, пришедшего к городу по призыву наиба города, ударили объединенными силами числом более шести сотен сабель по вышедшим на окраину пригорода и сунувшихся в массивы зарослей черного саксаула, растущего на границе каменистой степи и прибрежных обрывистых песчано-ракушечных холмов. В течении пяти минут в сабельной рубке сотня потеряла полтора-два десятка воинов, в том числе и сотника. И только решительные и грамотные действия полусотника Потапа Кожемяки спасли оставшихся от полного истребления. Применив неожиданный для противника тактический прием 'драп от врага', остатки сотни сумели оторваться от противника и построившись встретили его плутонговой стрельбой, дав два-три залпа, отступали назад с задымленного места и опять постреляли выскочивших из дыма туркменов, отошли с задымленного позиции на новую. По выданной перед операцией всем сотникам и полусотникам 'ходилки-говорилки', и.о. сотника связался с Басмановым и доложил о сложившейся ситуации. На вопрос сколько они продержатся, Кожемяка ответил, что сколько угодно, только бы хватило зарядов, тем самым подтверждая слова еще не родившегося Наполеона, что один мамлюк однозначно одержит вверх в схватке с одним французским пехотинцем, а вот десяток французских пехотинцев без проблем отобьются от сотни мамлюков. В свою очерет сотня французских пехотинцев однозначно одержит вверх в схватке с тысячей мамлюков. На практике подтверждая аксиому, что порядок всегда бьёт класс. Вот и сейчас отступившее, оторвавшиеся от враги и успевшие перегруппироваться и построится русские стрельцы непрерывным залповым огнем, отступая после двух-трех залпов на новую позицию, сдерживали атаку более шести, вернее уже чуток менее пяти сотен, по счастью пеших воинов двух туркменских родов. Сарбазы туркменских родов, зная что бой предстоит в городе, где коннице негде развернутся, по приказу своих беков пошли в бой пешими. Увлеклись преследованием 'персов', отступающих по направлению к крепости, туркмены пропустили подошедший русский резерв под командование Лазарева с его сотней и пяти десятком матросов из команд шхун с шестью трех фунтовыми 'единорогами' с расчетами, которыми командовал Ушаков. В запале преследование беки родов подставили свой правый фланг отряду русского резерва и получили фланирующий огонь из орудий и ручного огнестрела. Попавшие в два огня отряды родов остановились и беки допустили ещё одну ошибку, они попробовали атаковать резерв русских, при этом потеряв время и дав питерцам возможность перезарядить 'единороги'. Два трех орудийных залпа, отбросили две толпы-колоны родовых сарбазов, а снайперская стрельба спецназа отбила всякую охотку испытывать судьбу в повторной попытке наступать на позиции обоих отрядов 'кызылбашей'. И туркменские воины стали отступать, тем более, что в непродуманной атаке на русский резерв вместе с простыми воинами погибли о оба родовых вождя- Курбан-Мамед-бек из рода бег и Хаджи-Мурад-бек из рода сакар. Но в намерения их противника не входило отпускать их с поля боя в живых. Картечь орудий и пули стрелков заставили остатки обоих родовых отрядов укрыться в стоящей на окраине пригорода выстроенной из ракушечника сыроварни. Московиты- 'персы' окружили сыроварню и пресекали чугуном и свинцом любые попытки осажденных покинуть их 'твердыню'. А когда из крепости притащили десяток шести фунтовых 'единорогов', то их ядра быстро разобрали стены 'твердыни' на их составляющие, то есть ракушки. Из под развали строения в свою последнею в жизни атаку бросились выжившие воины, порядка трех-четырех десятков, которые все полегли под орудийной картечью, даже не пришлось разряжать по ним все шестнадцать стволов. С избытком, за глаза, хватило и половины 'единорогов'. Оказав 'скорую помощь' раненным врагам и передав своих тяжело раненных на попечения легко раненных и подошедшим пятнадцати матросам из экипажей шхун, Лазарев и Ушаков, пополнив свой отряд прибывшей из крепости полусотней морпехов, скорым шагом направились на поиски кочевья туркмен, которое вскоре и нашли за зарослями черного саксаула в ложбине между двух невысоких пологих холмов покрытых пучками солянки, полыни, тамариска, обрамленных колючими кустами боярышник, шиповники ежевики. Вдоль узкого ручейка истекающего от небольшого родника бьющего из подножия правого холма и проложившего русло по ложбине к большему ручейку, питающего своими водами Кетык, стояло порядка трех десятков разнообразных и разноцветных от просто огромной юрты белого цвета до маленьких какого-то неопределенного серо-коричневого оттенка цветов. Между ними виднелось с десяток кибиток и десятка полтора арб. В пределах видимости паслось с десяток табунков стройных поджарых коней, разнообразных мастей но с одной особенностью, в не зависимости от окраса, для всех мастей характерен яркий золотистый или серебристый оттенок шести. Размеры табунков были разные от двух-трех десятков голов до полутора сотен лошадей. Вдали паслись отары овец, виднелся гурт коров и бродили группы верблюдов. Взятие кочевья и захват скота не составил труда. Все боеспособные мужчины ушли в город с беком, оставив кочевье на стариков, калек с больными и подростков с женщинами. Три десятка выстрелов, два десятка ударов или тычков саблями и оставив после себя с полсотни свежих трупов, бывших ранее людьми рода бег разного возраста и пола, ушкуйники подавили сопротивление. И за все из труды питерцев ждал сюрприз-награда, отбитые лошади общим числом более семи сотен были туркестанскими конями либо еще называемыми на Руси аргамаками, предками известных попаданцам по 20 веку ахалтекинцев или текинцев, выведенных туркменским племенем теке в оазисе Ахал, тянущегося вдоль северного подножия Копет-Дага от Бахардена до Артыка только через два века. Но и сейчас на взгляд не специалистов Лазарева и Ушакова они ни чем не отличались от виденных ими в своём времени-мире ахалтекинцев-текинцев. Быстрый отбор перспективных 'языков' и их экспресс допрос, дал еще один бонус. Оказывается километрах в тридцати на юго-восток вглубь полуострова находится кочевье второго рода - сакар, воины которого участвовали в нападении на питерцев. Все пришедшие воины, а родовой бек привел их по требования наиба Кетык почти всех, оставив в кочевье минимум, понадеявшись на природную охрану становища, все, как и все воины рода бег, во главе со своими родовыми вождями Курбан-Мамед-бек рода бег и Хаджи-Мурад-бек рода сакар, остались лежать на камнях у Кетыка и некому стало защищать оба рода. А аргомаков у сакар было больше чем у бег. О полученной информации доложили Басманову, обдумав и все взвесив командующий походом принял решение. И на следующий день две сотни стрельцов на трофейных текинцах, захватив пару сломленных 'языков'-бег в качестве проводников вышли в набег за аргомаками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});