Гайдзин - Джеймс Клавелл

Его улыбка была под стать её собственной. Он осушил свою чашечку, подставил её, чтобы она наполнила её снова, и произнес:

— За будущие безделушки!

— Дальше, есть…

— Прежде чем дальше, Райко. Почему он платил так много?

— В тяжелые времена мудрый человек вкладывает часть своего богатства в крошечные вещи, которые он может спрятать в рукаве. Он не дурак, я и сама подумывала о том, чтобы оставить их себе по той же причине.

Он взглянул на неё с новым интересом.

— Какие тяжелые времена в Китае?

— Он сказал, что весь Китай охвачен восстанием, повсюду голод, гайдзины ведут в Шанхае меньше дел, чем обычно, хотя теперь, когда английский флот опустошил побережье Мирса и потопил много пиратов Белого Лотоса, морские пути некоторое время будут безопасными и торговля вверх и вниз по Янцзы весной оживится. И-и-и-и, Фурансу-сан, я слышала, англичане потопили сто джонок и убили тысячи пиратов, многие деревни сожжены дотла. — Её страх был явным. — Их способность убивать ужасна.

Она задрожала всем телом, зная, что, хотя японцы презирали китайцев как людей слабых, они делили с ними один общий великий страх: страх перед гайдзинами — и были одержимы одним стремлением: навеки закрыть для них свои земли.

— Когда корабли гайдзинов вернутся, они нападут на нас?

— Да, Райко, если бакуфу не выплатят установленных сумм. Будет война, да. Не здесь, не в Иокогаме. В Эдо.

Некоторое время она рассматривала свою чашечку, раздумывая, как она могла бы ещё больше обезопасить себя и обратить это в выгоду, больше чем когда-либо убежденная, что каким-то образом она должна быстро отделаться от Хираги и Акимото, прежде чем станет известно, что она причастна к катастрофе с Ори, что она укрывала его и их, каким бы праведным ни было сонно-дзёи.

Волна тревожного предчувствия качнула её, и она принялась обмахиваться веером, пожаловавшись на слишком крепкое саке. — Карма, — произнесла она вслух и стряхнула с плеч то, что «может быть», оставив только то, что «есть».

— Теперь, ещё одна хорошая новость: есть девушка, которую я хотела бы вам представить.

Андре показалось, что сердце его замерло на мгновение, когда же оно снова забилось, его удары стали слабее, чем раньше.

— Представить когда?

— Желаете вы увидеть её до того, как мы обсудим деловую сторону, или после?

— До, после, какая разница. Заплачу, что спросите, если понравится. — Опять по-галльски безразличное пожатие плечами и голое, кричаще обнаженное отчаяние.

Оно её совсем не тронуло. «Почему оно должно меня трогать, — подумала она. — Ян, изголодавшийся по инь, — суть нашего мира, и без этого голода наш Плывущий Мир камнем пошел бы на дно.

Странно, что одержимость, с которой ян стремится соединиться с инь — туда и обратно, тараня ворота, больше боли, чем удовольствия, отчаянно желая закончить, отчаянно желая продолжать, если закончит, то всегда ему мало, если не закончит, то стонет в ночи, — странно, что одержимость эта так мимолетна; инь никогда не знает такой алчности. В этом женщины благословенны, хотя боги, если боги существуют, жестоко обошлись со всеми смертными.

Трижды я пыталась уйти вперед своего пути, всегда потому, что мой инь желал владельца одного особенного для меня яна — будто ян не всегда более-менее одинаков, — всегда выбор мой был бесполезен и не приносил ничего, кроме горя, не имел будущего и дважды моя страсть осталась безответной. Как глупо! Зачем? Никто не знает.

Ладно. Теперь жаркое томление иня можно загасить так легко, а мама-сан вообще может играть с ним. Легко можно заплатить за ян, или прибегнуть к харигата, или пригласить к себе в постель одну из дам. Фудзико, например, которая как будто любит такое разнообразие и чей поцелуй может быть небесным».

— Райко знает меня, да? — говорил Андре, и она подумала: «Воистину это так». — Я знаю Райко. — «Воистину это не так». — Мы старые друзья. Старые друзья всегда помогают старым друзьям. — «Верно, верно, но ты и я не старые друзья, не в том особом смысле, который эти слова имеют для азиатов, и никогда не будем ими. Ты — гайдзин».

— Фурансу-сан, старый друг, — сказала она. — Я устрою встречу, вы и эта дама, — сказала она.

Он почувствовал слабость во всем теле и постарался не показать этого.

— Да. Благодарю вас.

— Это будет скоро. Последнее: лекарство. — Она опустила руку рядом со столиком. Небольшой сверток был аккуратно завязан в квадрат простого шелка и выглядел нарядно, как дорогой подарок. — Слушайте внимательно. — Снова её наставления были ясны и понятны. Она заставила его повторять их, пока не убедилась, что он запомнил все правильно.

— Райко-сан, пожалуйста, говорить правду, лекарство опасное, да, нет?

— И-и-и-и, правду? Разве я не серьезный человек? Я Райко Трех Карпов. Разве я уже не говорила вам? Конечно, оно может быть опасным, и, конечно, оно не опасное! Это обычная проблема, которая постоянно случается у всех девушек, и лечение редко бывает проблемой. Ваша принцесса молода и здорова, поэтому все должно пройти легко, без всяких проблем.

— Принцесса? — Его черты стали жесткими. — Вы знаете, для кого это?

— Догадаться было нетрудно. Сколько в Поселении женщин, достаточно дорогих для вас, чтобы вы взялись им помогать? Не тревожьтесь, старый друг. Тайна со мной остается тайной.

Помолчав немного, он спросил:

— Какая проблема возможна?

— Боль в животе и никакого результата, просто сильное недомогание. Тогда мы должны будем попробовать ещё раз, с более сильным лекарством. Если и оно не сработает, тогда есть другой способ.

— Какой?

— Об этом ещё будет время поговорить. — Райко со спокойной уверенностью похлопала рукой по свертку. — Тут должно быть все, что ей понадобится.

28

— Вы понимаете, Анжелика?

— Да, Андре, — ответила она, не сводя глаз с шелкового свертка. Её спасение лежало у него на столе. Они разговаривали вполголоса, хотя дверь в кабинет была закрыта от посторонних ушей.

Его часы пробили десять раз.

Он с сомнением посмотрел на неё.

— Мама-сан сказала мне, что было бы лучше, если бы ваша горничная осталась с вами.

— Это невозможно, Андре. Нельзя доверять А Со или ещё кому-то — разве вы не объяснили ей этого?

— Да, но она так сказала. — С другой стороны коридора до них доносились приглушенные голоса и смех мужчин за обеденным столом, который она только что покинула, — Сератар, Вервен, Дмитрий и несколько французских офицеров, — сказав, что устала и хочет лечь пораньше. Направляясь в свои комнаты, она, по предварительной договоренности, случайно увидела Андре в его кабинете. — Нам… нам нужно проверить, все ли тут на месте.