Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Благодарю вас, добрый сэр! Je t'aime — я действительно люблю тебя, Малкольм, я знаю, я очень трудное создание, но это так, и я буду тебе чудесной женой, я обещаю и…

Он тяжело поднялся из своего кресла и заткнул ей рот поцелуем — крепкий запах сигар и помады был мужественным и приятным. Руки, обнимавшие её, были мускулистыми и сильными, одна скользнула ей на грудь, и она почувствовала её тяжелую огрубелость, жесткие губы с едва уловимым привкусом бренди. Полная противоположность ему.

«Забудь о нем», — зашептали голоса.

Я не могу, пока ещё нет.

Склоняться над ней вот так было чудовищным напряжением для его раненой спины и мышц живота, поэтому он с усилием выпрямился, хотя с радостью овладел бы ею сейчас, согласись она на это, несмотря на любую боль.

— Чем скорее мы поженимся, тем лучше, — сказал он, уверенный, что почувствовал, как её губы, грудь и тело ответили на его ласки.

— О да, пожалуйста, да.

— На Рождество. Это уже в следующем месяце.

— Как ты думаешь… присядь, дорогой, отдохни немного. Не следует ли нам обсудить… когда мы должны вернуться в Гонконг?

— Я, я ещё не решил. — Радостная безмятежность оставила его, когда он подумал о встрече с матерью.

— Может быть, нам следует отправиться на следующей неделе и…

— Не раньше чем я буду здоров. — «И перестану принимать болеутолитель, — подумал он, и внутри у него все заскрежетало, — тогда я смогу справиться с ней, с Броком и с этим проклятым банком. — Перед самым приходом сюда он принял вторую дозу за день раньше, чем обычно. — Я выпью ещё одну перед сном, тогда начну завтрашний день с полными силами. Отныне одна доза в день — и все. Сегодня у меня все равно не получилось бы начать — тут и прошлая ночь, и ссора с Норбертом, и… в общем, вчерашний день выдался совсем ни к черту».

— Не ломай над этим свою очаровательную головку.

— Но я так волнуюсь за тебя. Малкольм, я бы ни в коем случае не хотела ни во что вмешиваться, но я и вправду волнуюсь за тебя. И есть одна вещь, о которой, я чувствую, я должна сказать, — осторожно произнесла она. — Эта размолвка между тобой и Джейми. Не могу ли я чем-нибудь…

Она замолчала, увидев его неожиданную улыбку.

— С Джейми теперь все в порядке, дорогая. Это сегодняшняя хорошая новость. Сегодня я послал за ним, и он извинился, что был так упрям. Он даже повторил свою клятву поддерживать меня во всем. Во всем.

— О, это чудесно. Я так рада.

Он как раз собирался идти сюда, когда Джейми Макфей попросил принять его.

— Извини, что прерываю, но я хотел разогнать туман, постараться помириться и в последний раз отговорить тебя от этой дуэли: Норберт точно попытается убить тебя.

— Извини, но это не твое дело, и я точно попытаюсь убить его. Я согласен, что это хорошая мысль — разогнать туман раз и навсегда: Джейми, будешь ли ты повиноваться мне как тайпэну или ты забираешь назад свою священную клятву?

— Да, я буду повиноваться тайпэну, как я поклялся.

— Хорошо. После того как мы завтра побываем у сэра Уильяма, тайно спроси у Норберта, устроит ли его следующая среда — да, Джейми, я знаю, что это его день рождения. Скаковой круг, позади трибун, на рассвете. Ты отвечаешь головой, что это останется в тайне, не говори ничего даже Дмитрию.

— Если ты убьешь его, тебе придется тут же покинуть Японию.

— Я подумал об этом. Наш клипер «Штормовое Облако» будет стоять на рейде. Мы поднимемся на него и возьмем курс в Гонконг. Там я смогу, ну, уладить все дела, что бы ни случилось.

— Меня с души воротит от всего этого.

— Понимаю, но это не имеет значения. Ты помнишь свою клятву и будешь держать её?

— Да.

— Спасибо, Джейми. Давай снова будем друзьями…

Сквозь марево охватившего его возбуждения он услышал слова Анжелики: «О, как я счастлива, что все так получилось», — и ему пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы не выпалить ей тут же новость о том, что он назначил день дуэли, день, когда наконец-то начнется его собственная месть дому Броков. «Эйнджел и так скоро узнает и будет гордиться мной», — с уверенностью подумал он.

— Так что не надо переживать из-за Джейми, дорогая, или из-за Гонконга. Вообще ни из-за чего.

— Малкольм, милый, пожалуйста, могу я написать твоей маме? — спросила она, понимая, что должна начинать готовить поле битвы для сражения с этим противником. Андре предупредил её, что власть Тесс Струан в компании была огромна и столь же велико было её влияние на Малкольма, его брата и сестер, напомнив ей, что Малкольм ещё не достиг совершеннолетия, следовательно, без согласия матери брак не сможет состояться ещё долгие месяцы, а без её благосклонного отношения может не состояться вообще. «Как будто мне нужно напоминать об этом», — подумала она. — Я хочу заверить её в своей вечной любви и пообещать, что стану самой лучшей невесткой на всем белом свете.

Он счастливо улыбнулся этой её мысли.

— Отлично! Я тоже напишу ей, и мы отправим оба письма вместе. — Он взял её руку в свою. — Такой ошеломляюще красивой женщине, как ты, просто нельзя быть ещё и такой же заботливой и доброй. Я знаю, она полюбит тебя так же сильно, как я тебя люблю.

Хирага чувствовал себя неловко. Гостиная маленького бунгало на территории миссии, которое Тайрер делил с Бебкоттом, была обставлена скромно: несколько стульев, два рабочих стола; горшочки и баночки с различными мазями и притираниями, стоявшие на полках вдоль одной из стен, наполняли комнату больничным запахом. Окна были открыты, и хотя ночь была теплой, Хирага зябко ежился.

— Но я не понимаю, — говорил между тем Тайрер, — почему этот офицер, который только что был нормальным человеком, вдруг превратился в зверя, а потом так же быстро опять стал нормальным, и все вокруг притворились, что ничего не произошло.

Хирага вздохнул.

— Все очень просто, Тайра-сан. Капитан уверенный, что асигару 'рзот… уверенный, что нет говорить правду, и сёя нет говорить правду, и люди нет говорить правду, поэтому он бить их, чтобы сохранить лицо, — нет говорить правду самурай очень п'рохой, против закона, потому очень п'рохой. Наказание правильный, поэтому все 'частливый, бо'р'са нет проб'рем.

— Сэр Уильям очень недоволен по поводу того мерзавца, которого пристрелили, и по поводу вас, — угрюмо произнес Тайрер.

— Я нет проб'рем.

— Извините, Накама, но дело не в этом. Он говорит, что вы являетесь раздражающим элементом, лишним осложнением для нас, извините, но он прав. Властям скоро будет известно, что вы здесь, если они уже об этом не знают. Тогда они потребуют, чтобы мы выдали вас, мы не сможем этого избежать, и рано или поздно нам придется согласиться.