Вернадский - Геннадий Аксенов

Через 140 лет Вернадский продолжил дело Ламарка: дать отличие, дать главные и исчерпывающие признаки каждого царства. Вдумываясь в них, он обнаружил, что получается нечто весьма глубокое. Новый разрез мира.

Живое и неживое настолько во всем противоречат, что из неживого никогда и ни при каких условиях произойти живое не может. Иначе все законы мира идут под откос.

Вся наука начала XX века находилась под властью понятия эволюция. Она понимается как восхождение от простого к сложному. В конце концов, всем непременно хочется отыскать момент возникновения живого из мертвого. Известны гипотезы на этот счет, и ни одна не получила твердых и исчерпывающих доказательств. И тем не менее вера в происхождизм неистребима. Причина все в том же древнем архетипе мышления — предрассудке начала.

А что, если отбросить все предположения и просто рассмотреть несходство живого и неживого в физическом, химическом, термодинамическом смысле? Вернадский составляет таблицу. Сначала, казалось, отличий, но выяснилось — противоположностей. И только на основе бесспорных фактов.

Мы уже цитировали письмо Вернадского Личкову 16 августа 1938 года о том, что болезнь отняла целых шесть дней работы над рукописью и что он выделяет из нее две статьи: «Я хочу, не дожидаясь обработки книги, которая затягивается, кое-что напечатать раньше. Обе эти статьи я хочу напечатать как продолжение моих “Проблем биогеохимии” — второе и третье — 1935 г. По-видимому, это будет самое быстрое опубликование. Мысль работает очень хорошо, и мне кажется, во всех этих вопросах философского характера можно не выходить за пределы научного знания. В первой статье я подхожу к вероятному — которое можно проверить опытом — заключению, что различие между живыми и косными естественными телами лежит глубже физико-химических сил — в разных геометрических свойствах их пространства»40.

Составив таблицу из шестнадцати пунктов, он увидел, что в природе нет никаких признаков градации и плавного перехода от неживого к живому. Нет постепенного оживления. Нет полуорганизма или четверть живого. Только «да» и «нет». Между организмом и косной материей — пропасть или непроходимая стена в том смысле, что они управляются, как он и думал еще в юности, разными законами.

Он получил новое доказательство принципа Реди. И самое яркое, не ведомое никому прежде доказательство — в разной геометрии живого и неживого — в пространстве и времени, которыми они характеризуются. Поэтому в процессе работы, именно последнее из таблицы противоположностей — XVI различие — стало тоже разворачиваться в самостоятельную статью к «Проблемам биогеохимии».

Второй выпуск «Проблем» — список противоположностей — вышел в начале 1939 года. Вернадский дал ему простое название: «О коренном материально-энергетическом отличии живых и косных естественных тел биосферы».

А вот с третьим выпуском «Проблем», который он назвал «О состояниях физического пространства», случилась нелепость: он был потерян в редакции.

* * *

Мысль действительно работает хорошо. Он не чувствует никаких признаков утомления, склероза или ослабления творческой способности. Самонаблюдения рождают даже удивление и затаенную радость:

«3 ноября, утро. Москва. Все время собирался записывать — так много проходило мыслей, действий, виденного, пережитого и переживаемого — мимолетного и, в сущности, глубокого.

Все iде та минае. Часто чувствую, что надо было бы зафиксировать исчезающее — для неизвестно кого.

Совсем не чувствую даже признаков умственной старости — точно нет конца тому процессу, который в умственной моей организации так ярко для меня переживается»41.

Конечно, причина в великой любви к жизни, внимании ко всем ее проявлениям, участии в деле жизни. Помогают и непрерывный контроль над собой, ведение дневника, дающее самосознание во времени. Мозг тренируется, а он, как говорят, способен к бесконечной адаптации. Хотя эти три предвоенных года после перенесенного неглубокого инсульта Вернадский часто бывал нездоров, находился под постоянным наблюдением врачей.

«30 ноября, утро, среда. Вчера чувствовал себя — принимал лекарства — недурно, но к вечеру устал и рано лег спать в постель, но читал до 10½ вечера.

Гулял — но сократил — чувствовал себя нехорошо. Старость чувствуется — только бы она не понизила умственной силы мысли непрерывной и идущей вперед под влиянием отзвука мыслимого от читаемого, слышимого и житейски переживаемого — есть самое дорогое. Она и связанные с этим ее проявления есть самое основное. Особенно потому, что я чувствую бессловесно много глубже, чем выражаю в словах и понятиях»42. Так, в невышедшей статье о Гёте Вернадский вспомнил тот важнейший вопрос, который задавал себе великий немец. Однажды тот сказал своему секретарю Эккерману, что всю жизнь, в сущности, решал один-единственный вопрос: что есть Гёте?

Не плоское и социально-значимое — кто есть Гете, а вселенское — что есть он как природное явление? Не общественное, а космическое ощущение его рефлектирующего и страдающего, творящего существа.

Не тем ли и он занимался? Он изучает и исследует природу. На самом деле его влечет великая загадка себя. Не эгоистическая любовь к себе, а познание всех через наиболее близкое ему существо — самого себя.

Между тем в декабре 1938 года ежовщина кончилась, чтобы через некоторое время возродиться в бериевщине. В краткий период надежд на конец ужасов Вернадский и пытался спасти Шаховского. Тогда же мог так дерзко и откровенно обращаться к Вышинскому и в Президиум Верховного Совета о Симорине. Прямо написал, что никакой вины за Симориным не может быть, что дело в другом.

«Арест его для меня был совершенно неожидан, и я нисколько не сомневаюсь, что мы имеем здесь случай, не отвечающий реальным обстоятельствам дела.

Обращаясь к такому высокому учреждению, как Президиум Верховного Совета, я считаю себя морально обязанным говорить с полнейшей откровенностью до конца. В это время много людей очутились в положении Симорина без реальной вины с их стороны. Мы не можем закрывать на это глаза.

А. М. Симорин мужественно перенес выпавшее на его долю несчастье, и возвращение его в нашу среду к любимой им научной работе, где он очень нужен, будет актом справедливости»43.

Анатолий Михайлович Фокин, уже упоминавшийся ранее родственник Наталии Егоровны, прямо утверждает, что Вернадский хотел организовать официальный и коллективный протест академии против террора. С этой целью он будто бы подал записку в президиум. И будто бы В. J1. Комаров и другие члены президиума в ужасе приехали к нему и чуть не на коленях просили не дразнить зверя и забрать назад бумагу. Фокин добавляет, что Вернадский не мог себе простить, что поддался на уговоры и не настаивал на протесте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});