Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Налитые кровью глаза Скорал резко открылись, вперившись в него взглядом.

— Буду считать, что да, — произнес Мавен.

Яростный взгляд Скорал сменился новой гримасой, когда очередной сервитор прикоснулся к только что приваренному разъему своими иглоподобными указательными пальцами, выбросив фонтан искр.

— Трон, — сказал Мавен. — Ты единственная на этом корабле, кто хотя бы похож на апотекария. Просто вкати себе чертову дозу.

— Трон? — прорычала Скорал, говоря через зажатую в зубах рукоять кинжала. — Не допусти, чтобы это услышали хозяева. Тебе тогда не поможет даже то, что ты — сенешаль Бронда.

— Тебе не надо ничего доказывать, — произнес Мавен. — Прими болеутоляющее.

— Запасов мало, — огрызнулась Скорал. Она попыталась сказать что-то еще, но слова оборвал новый фонтан искр. Мавен затянулся палочкой лхо и выпустил облако синевато-серого дыма.

— Похоже, что мы — по крайней мере, сейчас — не воюем с Детьми Императора, — произнес он. — Впрочем, как знать, продлится ли это долго. Я не уверен насчет того, сколько времени даже Кхарн сможет сдерживать таких, как Гогур. Гвозди укоренились в его разуме. Его будет нелегко отговорить от этой битвы.

Мавен в последний раз затянулся палочкой лхо и втер ее в пол ботинком. Оттолкнувшись от стены, он неспешно подошел и заглянул поверх плеч сгрудившихся техносервиторов, наблюдая за их работой.

— Мне кажется, что Гогур атакует, даже если весь Легион устранится от этого конфликта, — сказал он. — Не знаю, способен ли он физически отвернуть теперь. И скорее всего, он будет не единственным. Помяни мое слово, он утащит за собой на войну половину Легиона.

Мавен отвел взгляд.

— Впрочем, возможно, что именно в этом и нуждается Легион, — продолжил он. — Чистка рядов. Быть может, это лучшее, чего мы можем надеяться достичь этим идиотским противостоянием.

Сервиторы отступили от Скорал, наконец, завершив свой труд. Она встала, слегка покачиваясь, вынула зажатый в зубах кинжал и воткнула его обратно в ножны.

— Я бы была осторожна с выбором слушателей для таких слов, — произнесла она.

— Скажи, что у тебя не такое же чувство, — отозвался Мавен.

Скорал пожала плечами и вздрогнула от боли. Плоть вокруг нового гнезда-имплантата была натерта и имела красно-лиловый оттенок, из-под кромки металла сочилась кровь.

— У меня чувство, будто надо мной кто-то поработал молотком, — сказала она. — А потом поджег.

— Когда ты получишь новую руку?

— Через несколько часов.

— Будем надеяться, что к тому моменту мы не будем воевать, а? — заметил Мавен.

— С Двенадцатым Легионом не угадаешь, — отозвалась Скорал.

— Мы договорились? — произнесла хмурая пятиметровая проекция лорда-адмирала Детей Императора. От его аристократического акцента, сочащегося снисходительностью, у Дрегера в мозгу скрежетали Гвозди.

— Мы закончили, — рыкнул Кхарн.

— В когитаторы вашего флота будут загружены координаты. Там вас примет делегация благородного Третьего Легиона.

Без дальнейших разговоров видеотрансляцию разорвали. Оккулус потемнел при угасании изображения адмирала, а затем посветлел, когда на смену возникла проекция вида пустоты.

Картинка сильно дробилась на пиксели, но через считанные секунды резкие грани сгладились и изображение стало настолько четким, что могло бы одурачить случайного наблюдателя и заставить его поверить, будто это обращенное вперед окно, а они не скрыты за более чем десятью метрами усиленной броневой обшивки.

Пустота светилась люминисцентной краснотой, словно кровавый закат над сильно загрязненным индустриальным миром.

— Это глупость, — прошипел Бронд. — Из нее не выйдет ничего хорошего.

Кхарн какой-то миг продолжал стоять на коммуникационной площадке, глядя на искривленный экран, а затем развернулся и склонил голову в направлении Стирзакера.

— Благодарю вас, капитан, — произнес он.

— Мой повелитель, — отозвался Стирзакер, наклоняя голову.

— Я никому не повелитель, — сказал Кхарн. — Капитана будет достаточно. Еще лучше «Кхарн».

— Как пожелаете, — ответил Стирзакер.

Кхарн сошел с центрального возвышения и снова поднялся по металлической лестнице на наблюдательный балкон.

— Дрегер, Бронд, — произнес он, оказавшись наверху. — Идемте со мной.

Когда три капитана покинули мостик, вокруг них зашагал отряд легионеров. Это были воины из подразделения Дрегера — все до единого проверенные ветераны.

— Они будут вести с нами переговоры честно? — спросил Дрегер.

— Думаю, что будут, — ответил Кхарн.

— Гогур не станет стоять без дела, пока мы идем заключать мир с Детьми Императора, — сказал Бронд. — Он нацелен на конфликт. Его будет не переубедить.

— Он не говорит за весь Легион, — произнес Дрегер. — Двенадцатый не станет заложником действий одного безумца.

Бронд рассмеялся. Это был неприятный лающий звук, в котором не было никакого веселья.

— С тех самых пор, как мы стали Пожирателями Миров, мы были заложниками действий безумца, — произнес он с оттенком горечи.

Эти слова были ошибкой, и Бронд немедленно ее осознал.

Кхарн замолчал. Он, не мигая, уставился на Бронда, и, хотя выражение его лица и было непроницаемым, в глазах присутствовала физически ощутимая угроза расправы. На мгновение в них блеснул огонь безумия и жестокости, и в этот миг Дрегер отчасти ожидал, что Кхарн зарубит капитана 17-й прямо на месте, пролив кровь Пожирателей Миров на мостике «Непокорного».

Надо отдать Бронду должное, он выдержал взгляд Кхарна, не желая отступать или отводить глаза. Руки благоразумно не двинулись к эфесам мечей, хотя соблазн так поступить, несомненно, был силен.

— Мы все еще расследуем, как истребительная команда попала на борт, — произнес Дрегер тихим голосом, пытаясь снять напряженность между двумя капитанами. — Скорее всего, доступ на «Непокорный» дал кто-то с корабля, имевший тайный сговор с посторонними группами на флоте. Я беру на себя всю ответственность за брешь в системе безопасности и покушение на твою жизнь.

— Есть дела поважнее, — сказал Кхарн, продолжая удерживать взгляд Бронда.

— Капитан? — переспросил Дрегер. — Среди нас предатели.

— В глазах Империума мы все предатели. Это не первый раз, когда пытаются убить высокопоставленных членов нашего Легиона, — произнес Кхарн с огнем в глазах, — и он не будет последним. Неважно, попытка провалилась. На этом все кончено.

— Если были замешаны другие, они могут попытаться снова, — сказал Дрегер.

— Пускай, — отозвался Кхарн. — Они преуспеют, или нет. Ну, а сейчас…

Капитан Восьмой Штурмовой повернулся к Дрегеру, наконец, нарушив контакт взглядов с Брондом.

— Я отсутствовал в мире со времен Терры, — произнес Кхарн. — Мне нужно знать, в каком мы состоянии. Я хочу полную схему по каждому подразделению. Численность, вооружение, боеприпасы, артиллерия, бронетехника, поддержка. Я хочу знать, кто возглавляет каждую из рот — и сколько из нас уже пополнило когорты Кэдере. Хочу знать, какие капитаны и ордена в наибольшей степени поддались Гвоздям. Хочу знать, на кого мы можем положиться, чтобы иметь какой-то контроль, когда начнет пульсировать кровь.

— Этот список постоянно уменьшается, — заметил Дрегер.

— Работаем с тем, что есть, — ответил Кхарн.

Глава 13

Возвращаясь к ясности рассудка, Руох ревел, хотя поначалу этого не услышал. Пульсация крови в венах заслоняла все звуки.

Глотка саднила, глаза кровоточили. Его дыхание было быстрым и неглубоким.

Ноги безрезультатно брыкались внизу и, по мере того, как с глаз поднималась красная пелена, Руох вспомнил, где находится. Он не представлял, на какое время потерялся в забытьи Гвоздей.

Исходящий из шипастого ворота красный свет озарял его лицо снизу адским сиянием.

Из тьмы над головой свисали цепи, пристегнутые магнитными замками к керамитовому капюшону его новообретенного громоздкого доспеха. Теперь эта тяжелая броня стала его тюрьмой. Пока он дышит, ее не снимут.

Не то чтобы это имело какое-то значение. С каждым ударом своих сердец, с каждым вдохом он становился ближе к смерти. Его тело отказывало. Каждая его клетка и фибра были смертельно облучены. Органы распадались внутри тела, кровь вытекала через глаза, уши, поры. Оружие, которым он пользовался так много лет в рядах разрушителей, наконец, возвращалось за ним.

Он не сопротивлялся этому. Он и так прожил гораздо дольше того, на что имел основания.

Биение сердец постепенно стало выравниваться, а рев умер в глотке. Грохот в ушах начал стихать, и он услышал остальных. Он был не один. Были и другие — сотни — приговоренные к той же судьбе, которая его ожидала.