Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Новоприбывший был облачен для войны, боевая броня покрывала все его тело, кроме обнаженных рук с туго натянутыми мускулами. В одной руке он держал массивный топор, который мгновенно узнавали все в Легионе — каждый знал его название и кровавую историю.

Дитя Крови.

Громкие голоса и споры медленно стихали один за другим, пока все собравшиеся капитаны не застыли в безмолвии.

Новоприбывший не носил шлема. Темные монохромные крапинки, которые могли быть только кровью, покрывали его открытое лицо, столь знакомое всем.

Это лицо было вытянутым, не надменным или патрицианским, как у Ультрадесантников или Детей Императора, но, тем не менее, благородным.

— Кхарн, — наконец, выдохнул Гогур, нарушив молчание. Капитан Восьмой Штурмовой обратил на него свой переменчивый взгляд. Он, не мигая, уставился на Поглотителя, задержав взгляд на мгновение дольше, чем это было комфортно, а затем заговорил.

— Гогур, — произнес он, чуть склонив голову. Его голос был изящным и чистым, спокойным и окрашенным акцентом родного мира.

— Мы тебя не ждали, — сказал Гогур.

— И тем не менее, я здесь, — произнес Кхарн.

Глава 12

Дрегер и Аргус Бронд находились снаружи запертой двери. По обе стороны проема, неподвижно держа алебарды, стояли караульные, поставленные Дрегером, чтобы присматривать за Кхарном

— Сколько он там пробыл? — спросил Дрегер.

— Пять часов, — ответил Бронд. — За это время никто не входил и не выходил.

— Никого не напоминает? — произнес Дрегер.

— Малость чересчур, — отозвался тот. — Ты уверен?

— Иди, — сказал Дрегер.

Бронд кивнул.

— Удачи, — произнес он с сардонической улыбкой.

Когда Бронд удалился, Дрегер ударил по открывающему механизму двери. По ту сторону его ждала тьма.

— Кхарн? — произнес он, шагнув во мрак. Его чувства были настороже, он отчасти ожидал нападения из темноты. «Нет», — сказал себе Дрегер. Он совсем не такой, как Ангрон.

Разумеется, для воина Легионес Астартес тьма не являлась непреодолимой преградой. Всего через мгновение он увидел Кхарна, который сидел на дальнем краю комнаты. Его голова была опущена, на коленях лежало Дитя Крови, и обе руки покоились на рукояти оружия. Сколько пало от зубьев этого пропитанного кровью топора? Стало ли какое-либо оружие, выкованное человеком, причиной большего количества смертей?

Кхарн не поднимал головы. Дрегер молчал, не желая прерывать его раздумья. Он стоял неподвижно, ожидая, когда Кхарн заметит его присутствие.

— Были те, кто думал, будто я зашел слишком далеко, — после долгого мига молчания проговорил Кхарн. Его голос звучал тихо, так что Дрегеру пришлось приблизиться, чтобы разбирать слова отчетливо. — Они говорили, что я искушаю судьбу, что вызову у него ярость. «Он тебя убьет», — говорили они. Они не понимали.

Дрегер ничего не сказал. В темноте он наморщил лоб.

— Он выбросил его, словно оно ничего не значило, — продолжил Кхарн. — Немногочисленные уцелевшие зубы затупились до полной бесполезности. Ты это помнишь — ты ведь там был, не так ли?

— Арматура, — произнес Дрегер, поняв, что Кхарн говорит про Дитя Крови. — Да, я там был.

— Любой мог забрать его и восстановить. Ему бы не было дела. Меня уберег от его гнева вовсе не фаворитизм. Это было так очевидно. Они бы не поняли, но это было очевидно. А ты, капитан? Ты понимаешь?

Теперь Дрегер чувствовал на себе взгляд Кхарна. Тот поднял голову, и в темноте блеснули серебром его глаза — глаза ночного хищника.

У Дрегера болела голова — Гвозди понуждали его обнажить оружие — но он заставил себя думать.

— Он бросил его, так как оно больше не выполняло свою основную функцию, — наконец, сказал он. — Перестало быть для него полезным.

— Оно больше не выполняло свою основную функцию, — повторил Кхарн, задерживаясь на каждом слове. Он медленно кивнул. — Он был исключительно прагматичен. Не относился ни к чему — и ни к кому — с каким-либо особенным почтением или сентиментальностью. Дитя Крови перестало выполнять свою основную функцию, и потому более не являлось для него полезным. Ему не было дела, что с ним станет дальше.

Он встал, поднимая Дитя Крови. Посмотрел на оружие, вертя его в руках.

— Это всего лишь орудие убийства, созданный людьми предмет, такой же, как миллиарды прочих в истории человечества. Оно ничем не отличается от простого бронзового клинка, отлитого в глиняной форме на Терре тридцать пять тысяч лет назад. Лишь мы стали слабее, наделяя его большей значимостью, нежели оно заслуживает.

— Нет, — произнес Дрегер. — Оно существеннее. Это символ, пусть даже Ангрон никогда его и не ценил.

— Символ чего?

— Легиона, — сказал Дрегер. — Направления. Лидерства.

— У меня никогда не было амбиций возглавлять Легион. Я не имею никакого желания вести его и теперь.

— Больше некому, — ответил Дрегер. — Легион не последует ни за кем другим. Если ты не возглавишь нас, с Легионом покончено. Он раздробится, рассыпавшись в пустоте на самостоятельные группировки. Это будет конец.

— Возможно, наше время прошло, — произнес Кхарн.

— Ты сам в это не веришь, — отозвался Дрегер.

— Третий Легион, — сказал Кхарн, сменив тему. — У тебя есть новости?

— Они нас вызвали, — произнес Дрегер. — Ты нам нужен.

Кхарн кивнул и вышел на свет.

— Они хотят не войны, — сказал он. — Ни один Легион в здравом уме не начнет нечто подобное без веской причины. Они попытаются успокоить нас и отправить восвояси. Впрочем, это все же Дети Императора. Они не упустят возможности продемонстрировать нам свое превосходство.

Дрегер покачал головой.

— Все это просто игра, с уловками и выпадами, рисовкой и оскорблениями, замаскированными под похвалу, — произнес Кхарн.

— Это утомляет, — отозвался Дрегер.

— Политика и дипломатия так и не прижились в Легионе. Из-за Гвоздей хитрость — не наша сильная сторона, однако именно ее следует ожидать, когда имеешь дело с Третьим Легионом.

— Если бы нам не навязали Гвозди, — сказал Дрегер, — для нас все могло бы сложиться иначе.

Кхарн бросил на Дрегера взгляд. На его лице было непроницаемое выражение, словно маска из пласткрита. Впрочем, что-то в этом взгляде вызывало желание потянуться к оружию.

— Такова наша судьба. Таково положение дел, — произнес Кхарн. Дрегер кивнул, соглашаясь.

— Дрегер, я не спаситель Легиона, — продолжил Кхарн.

— Ты Кхарн, — ответил Дрегер. — Легион последует за тобой.

— Скажи мне, — произнес Кхарн. — почему, по-твоему, Ангрон оставил нас?

— Он уже не был Ангроном, — сказал Дрегер. — Только не в конце.

Кхарн пожал плечами.

— Возможно, в его глазах мы стали похожи на Дитя Крови, — заметил он. — Затупившимися. Сломанными. Возможно, он полагал, что мы подвели его, и бросил нас. Больше не в состоянии выполнять нашу основную функцию.

— Но ты забрал Дитя Крови, — произнес Дрегер. — Восстановил его, воссоздал. Снова вернул ему целостность, и теперь оно вновь выполняет свою функцию. То же самое можно сделать и с Легионом.

Кхарн издал ворчание. Затем он посмотрел Дрегеру в глаза жгуче-пристальным взглядом.

— Что бы ты добровольно сделал, чтобы объединить Легион? — спросил он.

— Что угодно, — немедленно ответил Дрегер.

Кхарн обдумал это, кивая и вертя в руках Дитя Крови.

— Идем, — наконец, сказал он. — Давайте поговорим с Детьми Императора.

Скорал крепко закусила рукоять своего кинжала с широким клинком, молча терпя боль.

Не обращавшие внимания на ее дискомфорт техносервиторы продолжали свою работу с аккуратной сосредоточенностью на одной задаче. Их пальцы заканчивались скальпелями, искрящими электродами и паяльниками, которые тыкались в ее плоть.

Она сидела верхом на утилитарном сборном стальном стуле, широко расставив ноги, и обхватив его спинку единственной оставшейся рукой, обладавшей мощной мускулатурой и покрытой неровными наколками. Все ее тело было напряжено, словно чрезмерно натянутая пружина. Мышцы шеи напоминали туго скрученные стальные тросы, под кожей резко проступили вены, похожие на ветвистые сучья.

Один из техносервиторов приварил звездчатое гнездо-разъем внутри обрубка плеча Скорал, и помещение заполнилось тошнотворно-сладковатым запахом горящего человеческого мяса. Она зажмурилась от боли, плотно закрыв глаза, кожу покрывали бусинки пота.

— Это ненормально, что мне от этого запаха хочется есть? — поинтересовался Мавен. Он прислонился к ближайшей стене и курил палочку лхо.

Налитые кровью глаза Скорал резко открылись, вперившись в него взглядом.

— Буду считать, что да, — произнес Мавен.