Брутальная Падме, или Новая судьба королевы - Влад Войце

осуждал. Она действительно всё более заметно выпадала из привычного чоммельцам образа представителя высшей аристократии. Падме и раньше отличалась в своём образе от других из высшей знати королевства, но в этом походе это стало особо заметно. Некоторые, в последнее время, вполне могли счесть службу ей довольно опасной. Рискованней, чем они думали изначально. И далеко не все из них, могли принять это так просто, как сам Лексан и часть прочих из наиболее близких принцессе все эти годы.

Временами казалось, что Падме действует наобум, ничего не продумывая. Приказывая менять курс, по велению левой пятки. Влезая во всё более опасные авантюры. А что будет дальше? Он их мог понять. То, что принцесса была чем-то в это время больна, заразившись в процессе похода, абсолютное большинство не знало. Да что там, даже сейчас, он сам знал об этом мизер.

Однако всё изменилось с последней операцией, по взятию места обитания этого криминального мусора. Призовые, что сейчас ждали делёжки после возвращения из похода, оказались невероятно велики. Даже те кто начал ранее сомневаться в правильности выбора службы Дому Амидал и Падме лично — безжалостно выкинули свои сомнения в утиль.

Проклятие, даже сам Лексан был шокирован суммой, которая по итогу похода достанется ему, как первому адьютанту и личному помощнику принцессы. А он был хоть и не из сливок общества, но родился в очень состоятельной семье. Что уж говорить про тех, у кого не было раньше действительно больших денег.

Как разом повысила Падме, этим своим успехом, статус пошедших за ней лично и их семей, в целом. Сразу нашлись многие, кто уложил ранее непонятные действия принцессы в продуманный план, приведший в итоге к сокрушительному успеху.

А успешному вождю могут простить очень многое. И чем более лидер успешен, тем значимей доверие, которое ему оказывают его последователи. До поры, если вождь явно в целом успешен, щедро делясь этим с пошедшими за ним, ему готовы простить даже явные ошибки, совершаемые время от времени.

Так что Лексан не удивился, когда на Падме стали смотреть даже самые скептичные совсем другими взглядами. Такое доверие конечно можно разбазарить, но не похоже, что Падме на это готова. Да и изменилось в ней что-то, после общения с джедаем. Спокойней, что ли она стала. Правда и жестче. Раньше она нередко могла улыбнуться, пошутить, сейчас же она была собрана и ей явно не до смеха.

Хотя, с другой стороны, то, что в последние дни он узнал, не давало особого повода для радости. Поганые ублюдки из графства, и что им не сиделось у себя? А еще на самом Набу нынче какие-то явно серьёзные неприятности. Он слишком мало знал, принцесса не спешила делиться информацией даже с ним, но одно Лексан смог понять. Война с Дуку, лишь часть происходящего сейчас в их королевстве. Судя по некоторым обрывкам информации, что он смог получить вместе с оговорками самой Падме, на столичной планете сейчас, чуть ли не заговор против действующей королевы. Причём кровавый.

Переговоры в рубке фрегата прервал властный голос Падме:

— Общая связь с кораблями, — спустя короткую паузу, когда приказ исполнили, она продолжила. — Просчитайте точку выхода с вектором движения на оставшийся у них крейсер.

— Принцесса?! — раздалось сразу несколько в рубке голосов.

Лексан покосился, на сидевшую рядом Падме и поразился какому-то ледяному спокойствию и жесткому взгляду куда-то вдаль. Хотя поза принцессы на удивление расслаблена, как будто она приказала принести ей воды, чтобы слегка промочить горло.

— Мы не можем рисковать, они могут не справиться, — казалось, принцесса и не собирается подробно распространяться о решении.

Лексан вдруг со всей очевидностью понял, что рядом сидит не одна из самых богатых, а скорее всего, после последних событий, самая богатая представительница королевства Чоммелль. И не представительница богатейшего и самого могущественного Великого Дома.

Нет!

Рядом сидела пусть и пока ещё не королева, но явно уже думающая, как таковая. И их мелочность, риски и прочее, являлись для неё слишком мелкими. Она просто мыслила другими понятиями и масштабами. И не боялась рискнуть личным, ради общего. Хотя кто бы стал ей предъявлять претензии, останься она вне боя? Никто. Она и все они, пошедшие за ней сейчас, уже сделали больше возможного. Впрочем, для Падме, видимо, нет понятия — минимально достаточного. Её вершины заметно выше, а горизонты много шире.

Он встал, поддавшись спонтанному порыву, чувствуя странную дрожь в теле — не страх, о нет, и не адреналин. Это было, что-то другое, могучее, пробудившее нечто неведомое в глубине его души. То, о наличии чего у себя он и не знал ранее.

— Вы слышали нашу кор... принцессу, — слегка запнулся Лексан, чуть не назвав Падме королевой, но вовремя поправившись. Однако, смотря в глаза присутствующих, он видел — они всё поняли правильно. И замечал, как во взглядах некоторых, всё большего их числа, замерших во внезапной морозной тишине, находит отклик того неведомого чувства, начавшего пробуждаться в нём самом.

Звенящую тишину, прервал негромкий, но одновременно, какой-то мощно пробирающий голос их лидера:

— Есть вещи важнее богатств, даже важнее жизни отдельных нас — таких, кажущихся важными нам самим. Началась война. Будет она, лишь недолгой и малой, либо станет продолжительной и погибнут очень многие — решается сейчас.

Пока здесь мы имеем дело с внешним врагом, на Набу внутренние враги устроили переворот. Кровавый переворот, используя помощь всякого рода внешних отбросов из криминального мира. Можем ли мы повлиять на то, что происходит там? Нет. Не в данный момент. Но если этот флот вторгнувшийся в наше королевство извне, и идущий явно согласованно с заговорщиками, пройдёт к Набу, мы точно падём. Притом падение наше случится с оглушительным грохотом и будет кровавым.

Падме, как будто размышляя вслух, продолжила:

— Наши родные, друзья, любимые, просто знакомые и те, которых мы никогда не знали, но ходящие под теми же звездами рядом с нами. Как посмотрим мы им в глаза, чем оправдаемся? Тем, что вероятно мало что могли? Что пожалели себя — таких значимых и важных? И даже не попробовали стать на защиту нашей земли, когда могли, оставив всё на волю случая?

— А будем ли мы отличаться от всякого рода отребья, что подстраивается под любого сильного, трусливо пресмыкаясь пред ним? Или от тех, что находясь внизу социальной лестницы, всегда ноют, что уж так легли расклады судьбы, они мол ничего не могут сделать. Хотя при сильном желании, они могли