Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский

это будет конец. Почти для всего.

Юлиан не отвечал. Он ждал, что Ривальда рассмеётся и признается в том, что это шутка, но этот момент не наступал. В её рассказе не было и ноты зловещей серьёзности, потому Юлиану сложно было поверить в то, что вот-вот случится Апокалипсис или что-то в этом роде.

В жизни Юлиана случалось много неприятностей. Их частота увеличилась в последний год – почти возвращение Молтембера, лже-гибель Ривальды, козни Сорвенгера, смерть Уэствуда… Но то, что он слышал сейчас, выходило за рамки всего разумного.

– Вы же изъясняетесь абстрактно? – спросил он. – Вы не имеете в виду… Конец света?

– Я не знаю, каковы планы Люциэля. Но от его рассудка остались лишь крупицы. Он много тысяч лет провёл в Эрхаре, а это бесследно не проходит. Мы должны подготовиться к худшему.

– Но он же не выберется оттуда?

Робкая улыбка появилась на лице Ривальды, но тут же исчезла. Ей нечем было порадовать Юлиана.

– Я должна найти для него Отречённого. Одну из тех частиц, что сейчас находится на земле. Мой план сработал бы безболезненно, но болван Браво выпустил душу Меркольта из вазы Артемиды и, я полагаю, эта часть Халари на неопределённый срок упокоилась.

Юлиан ударил себя по голове.

– Это моя вина. Он унёс её у меня из-под носа.

– Рада, что ты это понимаешь. Но душа Халари была разбита на три части, потому у нас ещё имеются варианты. Но, не думаю, что они понравятся тебе.

Ривальда хотела сказать Юлиану что-то важное, и у неё ушло некоторое время для того, чтобы настроиться. Юлиан же ни к какому шоку и не готовился, потому что сегодня он узнал слишком много противоестественного для того, чтобы что-то могло его удивить.

– Люциэль назвал мне имя, подтвердив мои худшие опасения. Как иронично, что этот человек был мне знаком. Думаю, именно поэтому он и предложил мне эту сделку.

– Кто этот человек? Сорвенгер?

Ривальда отрицательно покачала головой.

– Нет, не он. Это ты, Юлиан.

Мерлин не сразу отреагировал. Он предпочёл сделать вид, будто ничего не понял, ибо это было единственным способом избежать истины.

– Повторите.

– Нет смысла повторять. Я думаю, ты и сам начал догадываться.

Юлиан настолько крепко сжал в руке фужер, что удивился тому, что не раздавил его. Эта женщина не отдаёт отчёта в своих действиях. Её разум оказался безнадёжно повреждён в Эрхаре, и она создала себе мир, в котором Юлиан является осколком самого Халари.

Отречённый – это нечто величественное. Настолько, что ему нет места в нашем скучном мире, и его судьба – оставаться на страницах книг с легендами.

– Вы лжёте, – стиснув зубы, произнёс Юлиан.

Но Ривальда не лгала. Юлиан видел это в её глазах. Кроме того, в них проявилось столь редкое сочувствие. Ей было жаль, но она не могла высказаться об этом прямо, потому что это нанесло бы удар по её холодному имиджу.

– Способности, которые начали в тебе проявляться, не появились из воздуха. Несчастья, которые происходили с тобой, активировали генетическую память, и ты начал вспоминать, кем являешься. В те, моменты, когда ты вытворял вещи невиданной мощи, ты был им. Тот самый внутренний демон, о котором ты всегда говорил и думал. Как ты думаешь, кем он мог быть?

– Внутри меня сидит Халари?

– Никто не сидит внутри тебя. Ты – это и есть он, рождённый без памяти о своей прошлой жизни. Ты – это Отречённый. Именно поэтому ты не знаешь класса своей Проксимы. Её скрыли для того, чтобы не вызывать резонанса. Тьма. Это ни в коем разе не плохо…

– Хватит! – Юлиан с силой ударил кулаком по столу. – Немедленно прекратите! Вы обвиняете меня в том, что я Халари! Я – Юлиан Мерлин, и никто другой! Я не причинял никому вреда! Не убивал невинных людей!

– Я знаю, что это трудно принять. Ты не обязан быть таким, каким был твой потомок. Ты – лишь часть его. Не самая худшая. Ты – его Слово, а самым тёмным осколком была Смерть.

Юлиан не слушал её. Он хотел отправить её в Эрхару, лишь бы ничего не слышать, и с трудом сдерживал порывы. Скуэйн несла бред. Она здесь не для того, чтобы помочь Юлиану, а для того, чтобы разрушить его жизнь.

Он закрыл глаза и увидел себя, висящего на кресте и яростно кричащего что-то в небеса. Это просто фантазия… Всего лишь фантазия. Такого с ним никогда не случалось. Халари – это сказка, а Скуэйн – фанатичка, которая в неё верит.

– Выполняйте же свою работу, – язвительно произнёс Юлиан. – Раскрывайте ворота в Эрхару и отдавайте меня Люциэлю. Пусть мстит мне за то, что я никогда не совершал. А сами наслаждайтесь жизнью, зная, что живёте, потому что предали меня.

– Ты идиот, – перебила Ривальда. – Я не отдам тебя Хозяину Смерти, клянусь.

– Отдадите. Если не хотите конца света, то отдадите. Вы же всегда так поступали. Прагматично.

– Прекрати.

– Нет! – Юлиан размахнулся и кинул фужер в стену. Он разлетелся на множество маленьких осколков.

Страсть бурлила внутри него. Он хотел не только провернуть то же самое со злосчастной индейкой, но и придушить столь некстати вернувшуюся Ривальду.

Скуэйн проследила за траекторией полёта фужера, но за этим не последовало никакой реакции. В любом другом случае она наказала бы Юлиана, но сейчас молчала, потому что не ощущала никакой власти над ним.

– Ты закончил? – спросила она, после того как Юлиан отдышался. – Не хочешь больше ничего разбить? Ничего страшного – я восстановлю.

Юлиан молчал. Он старался пропустить эту издёвку мимо ушей.

– Соберись же, – произнесла Ривальда и встала со стула. – Твоя судьба только в твоих руках. Если ты хочешь остаться Юлианом Мерлином – ты и останешься. Никто не заставит тебя пройти по тому пути, который тебе неприятен.

– Когда я всё вспомню, это уже не будет иметь значения.

Ривальда неспешно подошла к Юлиану.

– В таком случае, я тебе не позволю, – произнесла она. – Ты сомневаешься в моих способностях?

Юлиан повернул голову и заглянул в её глаза. Даже без былого блеска они оставались самыми яркими из всех, которые юноше приходилось видеть.

Она была настоящей. Живой. Той самой, по которой Юлиан горевал столько времени.

– Вы можете снова умереть, – ответил он и тоже поднялся.

– С меня уже довольно смертей. Я взяла на себя ответственность в виде воспитания Отречённого. Ещё осенью. Я не могу сказать точно, что мной тогда двигало, но всё это было не просто так. Я чувствовала что-то внутри тебя. И отныне это