Совьетика - Ирина Маленко

– А Вы очень привлекательная женщина!

Таким голосом, каким Зиночка в «Иване Васильевиче…» говорит царю, что он очень темпераментный мужчина.

И еще:

– Я Вам черкну пару строчек.

Каких строчек? О чем это он собрался мне черкать – и куда? – кроме уже начерканного им мне тут же еще одного автографа?

Этот автограф я потом рассмотрела хорошенько. Финнула помогла мне перевести его с ирландского – конечно, я не показала его ей и не сказала, о ком идет речь. Оказалось, что там было написано «Евгении от *** с любовью». А крестики-нолики в конце означали «объятья и поцелуи». После такого мне стало даже жарко.

Я не знала еще, что с ним на память сфотографировались, наверно, пол-Ирландии. И кто его знает, что он при этом говорит им всем… Но во мне снова проснулась голландка, и я восприняла его буквально.

Сначала я просто не поверила своим ушам. Потом – даже обиделась: я с ним хотела о серьезных вещах поговорить, а он… А еще чуть позже – удивилась. Я- привлекательная женщина? Да я никогда даже не думала о себе в таких терминах… Мне это было как-то неважно.

А может, он прав?

Важно или нет, но это было приятно. Сам того не ведая, он здорово подкрепил мою весьма еще шаткую веру в собственные силы…

Сконфуженная услышанным, вернулась я на свое место. Попыталась снова сосредотичиться на выступлениях. А речь шла об очень серьезных вещах: партия фактически находилась на историческом перекрестке, превращаясь из политического крыла вооруженной организации борцов за объединение своей страны в парламентскую умеренно левую партию. Ее экономическая программа, например, становилась не по дням, а по часам все более и более скромной. В 1979 году в программе партии говорилось, например, что государство должно полностью контролировать экспорт и импорт капитала, и что под народным контролем должны находиться финансы, страхование и все ведущие отрасли промышленности. Что должна быть национализирована добыча и обработка полезных ископаемых. Что никто не должен обладать экономическими средствами для экспуатации других людей. Что в ведущих отраслях хозяйства «не будет места частным предприятиям». А сегодня?…

Есть ли разница между гибкостью, связанной с обстоятельствами и отказом от коренных принципов? И когда говорят, что да, хотят прийти к власти, потому что как же иначе жизнь изменить? – это справедливо, но когда во имя прихода к ней отказываются как раз именно от подлинно революционных перемен, то что от такого прихода к власти на практике изменится?…Я терялась в догадках – так кто же эти люди? Революционеры или ирландские мини-горби? Борцы за свободу или ирландская версия «новых лейбористов»?

Я тогда еще только вникала в положение дел в самой Ирландии. Многого не знала. Среди рядовых членов Шинн Фейн, которых я видела вокруг себя, было много удивительных, замечательных людей – я и по сей день такого же о них мнения и испытываю к ним глубокое уважение. Только вот со временем все больше и больше именно таких людей покидало ее ряды. Кто по возрасту, кто якобы в силу каких-то личных причин…

Но ведь местным людям должно же быть виднее, чем мне, кому здесь можно, а кому нельзя доверять? Да и кто я такая, чтобы с чем-то соглашаться или не соглашаться, если я и в стране-то еще без году неделя? Во-первых, идеальных партий и движений в природе не бывает. Во-вторых, критиковать их по какому бы то ни было поводу в конкретных ирландских условиях означало бы лить воду на мельницу нашего общего врага. Так говорила себе я, если меня что-то в планах и речах моих новых товарищей смущало.

И все же иногда свежим глазом заметны вещи, незаметные тем, кто всю жизнь «варится в собственном соку»…. Именно поэтому со мной так любил беседовать Финтан. Именно за это качество он меня так зауважал.

Вместо критики я задавала вопросы, если мне что-то было непонятно. Правда, далеко не всегда получала на них удовлетворяющий меня ответ.

Про себя я думаю, что главная причина происходящего в этой стране – в том, что с незапамятных времен колонизируемым, дискриминируемым и угнетаемым ирландцам «цивилизованный мир» сегодня наконец-то позволил стать белыми. Не по доброте душевной, конечно, а просто потому, что в глобальных масштабах «белых» сегодня не хватает. Например, Британии некем комплектовать войска- уже даже планируют начать набирать рекрутов на Ямайке … А после подписания мирного соглашения Страстной Пятницы в Ирландии и окончания военной кампании ИРА число ирландцев, добровольно идущих на службу в британские оппупационные войска, выросло – за один только последний год в два раза! . Молодые ирландцы ищут в оккупированном Ираке и Афганистане «приключений, путешествий и товарищества». Только, разумеется, не с «черномазыми» народами, стонущими под британским и американским сапогом…

Дело не только в войсках: не хватает и чиновников, и других специалистов, на которых «цивилизованный мир» мог бы как следует положиться в процессе ограбления человечества. И «новые ирландцы» счастливы – еще вчера на гостиницах писали «не допускаются собаки и ирландцы», а сегодня они допущены ко двору, в них нуждаются! На Америку в Ирландии в силу исторических причин всегда глядели немного снизу вверх – почти так же, как Соннины антильцы. Сегодня многие начинают так же глядеть и на собственного колонизатора- Британию: надо же, этот благодетель соизволил-таки наконец предоставить ирландцам равные права… Какое счастье!

А ведь когда-то их программа гласила: «У нас гораздо больше общего с развивающимися странами мира (где сегодня проживают 2/3 населения планеты), чем с богатым клубом бывших колониальных держав в Евросоюзе. Имея больше общего со странами Третьего Мира, мы надеемся стать членами Движения Неприсоединения».

Все это так, и исторический опыт Ирландии никто не отменял. Но – поманили издалека куском пожирнее, и … Вот в чем все дело – изменилось экономическое положение, а вместе с ним и мироощущение нынешних ирландцев. А экономическое положение изменилось прежде всего опять-таки в силу полученных этой страной евросубсидий и американских инвестиций. Награбили у одних, чтобы чуточку поделиться этим с другими, обеспечив таким образом лояльность последних и их осознание своей «принадлежности к золотому клубу»…

Я никому не навязываю свою на это точку зрения. Но сама с каждым днем все больше и больше убеждаюсь, что все дело именно в этом. Нас с нашим перестроечным опытом теперь уже не удивить тем, что перерождаясь, люди продолжают кричать так же уверенно и громко о собственном революционном характере, как вопил Горбачев о том, что он возвращается к ленинским заветам…

Я оказалась в ирландских рядах в самой гуще переходного периода и в меру своих сил стремилась поддержать все здоровое, ненаносное, что в этих рядах было. В конце концов, легче всего убежать, ничего не попытавшись сделать. Я хотела внести свой скромный вклад хотя бы в дело выработки позиции по отношению к мигрантам, которых тогда еще в Ирландии было не так много, но было очевидно, что скоро будет все больше и больше, а опыта мультикультурного общества, как оно именуется в Голландии, у ирландцев не было. Они просто не знали, кто мы такие, и с чем нас едят. Я пыталась показать им, что приняв нас в свои ряды, ирландские республиканцы смогут не только влить в свои вены свежую кровь, но и усилить свои позиции, обратив внимание на нужды потенциальных избирателей, на которых никто в Ирландии практически не обращал внимания во время предвыборных кампаний.

У многих нынешних парламентских партий Ирландской республики такое же «военное» происхождение, как у «Шинн Фейн», только в свое время они, естественно, с полным правом именовались борцами за свободу, а нынче – кто бы, где бы, по каким бы причинам, c какими бы целями и против какого режима ни боролся бы, все автоматически объявляются террористами, даже если речь идет о режиме оккупационном. По такой логике, к террористам надо отнести и наших партизан времен Великой Отечественной и войны с Наполеоном, не говоря уже о французском и голландском сопротивлении. Из списков террористов новый мировой порядок исключает только тех, кто становится беззубым, пушистым, ручным и для этого самого порядка совершенно безопасным. «Перевоспитавшихся революционеров» империи носят на руках, причем чем больше их революционный стаж, тем лучше: “Присоединяйтесь к нам, господин барон, присоединяйтесь!»… О них в капиталистическом мире слагают песни, снимают фильмы и ставят им памятники. Говорить о таких героях ничего критического в «свободном мире» опять-таки не полагается: тебя заплюет в первую очередь тот же эстаблишмент. (Да и от своего брата – левых достанется на орехи: это же икона! Как ты смеешь, человек же в тюрьме сидел!)

Обычно если хоть заикнешься о таких вещах, сразу же начинаются крики: «Ты что, против мирного процесса? Тебе хочется, чтобы продолжали погибать люди?» Но на съезде никто не был против мирного процесса, и никому не хотелось, чтобы продолжали погибать люди. Вопрос стоял только о различных путях, ведущих к миру. И о том, насколько осторожными надо быть с оппонентом, у которого в крови лгать и нарушать свои обещания – а ведь именно это делали веками в самых разных уголках планеты «цивилизованные» британцы. Достаточно вспомнить хотя бы недавний исторический пример Зимбабве, где во время переговоров о предоставлении независимости, как рассказывал мне Дермот, британцы обещали Мугабе компенсировать материально белых крупных землевладельцев, чьи угодья будут конфискованы. Но – обещали в устной форме. А потом так же элегантно от своих слов отказались. Вот вам и слово «британского джентльмена», в непогрешимость которого так многие у нас еще продолжают верить, начитавшись классической английской литературы- сочиненной самими этими людьми о себе….