По средам мы носим чёрное (СИ) - "Vastise"

Кирин чувствовала манящий мужской аромат. Чувствовала, что Эрида вела ее к нему всю жизнь. Что это ее Страж, а она — его Темная. Им суждено быть вместе. Нирик зачарованно наблюдала.

— Девчонка сама выбрала свой путь. Ты ведь знаешь, что я не посмела бы причинить ей вред, но обстоятельства…

— Моя мать боялась, что меня ждет Отречение, если я вмешаюсь. Она напоила меня туманным зельем. Когда я очнулся, было слишком поздно, — Хэльвард отвернулся в сторону, словно пытался сбросить душащее чувство вины. — Ты перешла черту давным-давно, но…

— Посмотри, ради чего я это сделала. Взгляни, теперь на моей руке кольцо Темной души, я подчиняю самое опасное колдовство, которое веками считалось утерянным. Мне будут повиноваться все волшебники от мала до велика, стоит только щелкнуть пальцами. Червен окружают дементоры, готовые исполнить любой мой приказ. А ты… Ты связан со мной.

Хэльвард взглянул в некогда любимые зеленые глаза. Чувства помешали ему разглядеть, во что превращается возлюбленная. Кем становится. И что из нее сделала черная магия. Больше не было той смеющейся Кирин, чьи волосы разлетались на ветру, чей красивый голос пел самые веселые песни, чья улыбка сводила его с ума. Она потеряна. Навсегда.

— О чем ты говоришь?

— Разве ты не любишь меня? Всем своим сердцем? Не ощущаешь, как тебя все время тянет ко мне? Ты рожден для того, чтобы править вместе со мной. Я предлагаю тебе все, что только существует, разделить пополам.

— А если я откажусь? — Хэльвард сжал посох, на который будто бы просто опирался.

Димитрова отпрянула. Взгляд непроизвольно переметнулся на зеркало, где криво усмехалась Нирик. Ее волосы так сильно опутали раму, что казалось, еще немного и старое дерево вот-вот треснет.

Я же говорила. Он предаст тебя, как и другие. Но я останусь рядом навечно. Зачем нам этот щенок? Убей. Убей его!

Кирин замотала головой. Невозможно. Эрида сказала, что у каждого Темного должен быть Страж, иначе хаос может поглотить всю магическую сущность. Равновесие. Законы должны соблюдаться даже там, где им нет места.

— Если ты не со мной, то против меня. Значит, тебя ждет смерть.

— Нет, остановись! — Димитров рванулся вперед, закрывая собой Хэльварда. — Пожалуйста, давай уйдем… Хватит крови! Хватит убийств! Ты не сможешь вернуть…

— Не вмешивайся!

Она должна была заплакать. Слезы от предательства душили, но глаза оставались сухими. Ей не нужен Страж. Ей не нужен брат. Эрида ошиблась. Кирин пройдет весь свой путь в одиночестве. Хаос — это ее прошлое, будущее и настоящее.

— Ты в прошлый раз сказал мне, что следующую нашу встречу кто-то из нас двоих не переживет. Даю тебе последний шанс. Будь со мной или умри.

Хэльвард не двигался. Смотрел на Димитрову, не моргая. В голове пролетали картинки давно минувших дней. Красная мантия, подчеркивающая зелень ее бездонных глаз. Их первая встреча возле лодочной станции. Огромная ледовая фигура, возле которой они впервые поцеловались. Букет незабудок, так тяжело добытый в горах, врученный ей на праздник весны. Сейчас он смотрел на нее в последний раз.

— Я любил тебя. Даже когда ты начала собирать армию и искать артефакты. Даже когда ты пыталась обмануть меня и поила своего брата оборотным, чтобы я думал, что ты в Болгарии. Даже когда ты истязала других людей. Я был слеп.

— Нет, нет, это совсем не так… Ты делал то, что подсказывало тебе сердце.

— Я должен был убить тебя намного раньше, — холодно проговорил Хэльвард. — Все смерти от твоей руки теперь на моей совести. Прощай, Кирин.

Димитрова поджала губы и снова посмотрела в зеркало. Нирик победно смеялась во весь голос. Безобразным каркающим смехом.

Я же говорила, моя дорогая, что он предаст тебя. Такой же, как и твой отец. Проклятый эгоист. Будь со мной. Станем единым целым. Навечно.

— Прощай, Хэльвард, — Димитрова выпустила поток фиолетовой магии, которая мгновенно начала его убивать.

Он схватился одной рукой за горло и начал кашлять. Димитрова отбросила брата, чтобы тот не лез и не мешал правосудию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— За стеной Червена не менее четырех сотен дементоров. Голодных. Твоя семья умрет вместе с тобой!

По красивому мужскому лицу пошли отвратительные трещины и морщины. Жизненная сила покидала каждый сантиметр бледной кожи, устремляясь в кольцо. Посох упал с громким треском на пол.

— Сестра, остановись! Прошу не делай этого! — Оуэн попытался встать, но магия крепко его держала.

— С тобой я позже разберусь!

Светлые глаза наполнились кровью. Хэльвард упал на колени, держась за шею. Димитрова лишь усилила вихрь.

— Я отдала приказ. Мои дементоры уже начали убивать твоих родственников.

Хэльвард в последний раз взглянул в ее горящие глаза. Лик смерти. Лик страданий. Несколько секунд, и мертвое тело повалилось к ногам Димитровой.

Нирик, ты единственная, кто был со мной все это время. Кто никогда не предавал и всегда поддерживал. Прости, что думала иначе.

Жертва ради могущества. Смерть за предательство. Нирик торжествующе протягивала руки, желая выйти из зеркала. Пути назад уже нет. Хаос дрожал в воздухе, заполняя каждый уголок комнаты.

Кирин презрительно подвинула ногой тело Хэльварда, даже не посмотрев на него. Мерзкий подонок. Так просто отказался от нее, словно она ему предлагала не весь мир, а поцеловаться с жабой. Власть, к которой Димитрова шла годами, останется лишь в ее руках. Никакой жалости, никакого сострадания, никаких чувств.

Могущество — вот что главное. Она будет повелевать всеми, станет новой Темной, к которой на коленях приползет каждый волшебник. Ей откроются такие секреты черного колдовства, что самые сильные маги вздрогнут от страха.

— Нирик, я принимаю тебя. Мы — одно целое. Отныне и навек.

Оуэн смотрел, как его сестра разговаривает со своим отражением. Бесповоротное безумие. Страшное. Как прижимается к холодной поверхности зеркала, словно пытаясь обнять. Кирин окончательно сошла с ума. Она больше себе не принадлежала, разве есть хотя бы крохотный шанс спасти ее?

— Кир, я здесь…

Никакой реакции. Даже не шелохнулась. Стояла словно статуя, сделанная из дорогого и безмолвного мрамора. Холодная и потерянная. Боль сковала внутренности, вымещая остатки всего хорошего. Димитров оказался на краю пропасти. Еще шаг и конец.

— Кир…

— Хватит так меня называть! — она обернулась и отвратительно засмеялась. — Мне уже порядком осточертела твоя слабохарактерность!

— О чем ты говоришь? Мы ведь…

— О чем ты говоришь? — Кирин передразнила брата. — Что мне делать? Куда мне идти? Меня никто не любит!

Ее театральное представление сопровождалось все тем же каркающим смехом. Лонгрингом она разрезала свой язык, и кровь хлынула в рот. Безумные поступки. Полное сумасшествие. Оуэн скривился от металлического привкуса. Больше нет никакой Кирин. Только хаос.

— Сколько можно страдать и скулить? Я уже устала постоянно подтирать тебе сопли!

— Я не твой натеррер, — жестко ответил Димитров, сплевывая кровь.

— Докажи это. Твои руки целы только потому, что мои разбиты. Твои ноги ходят, потому что мои ломали сотни раз. Твоя душа на месте, потому что мою разорвали на миллион кусков.

— Ты уже отомстила. Остановись.

— О какой мести ты говоришь, глупец? Все еще не понял? — Кирин прижала руку к лицу, будто ей надоел пустой разговор.

Оуэн вздохнул. Перед тем, как все это закончится, он должен узнать правду. Обязан. Столько лет жить во лжи, и вот сейчас придет момент, который перевернет все.

— Говори. Немедленно.

— А то что? Убьешь меня? Ха-ха-ха, — она протянула руку к собственной шее и положила руку брата на свой локоть.

Одно движение, и они оба умрут. Острые когти разорвут сонную артерию, прекратив противостояние. Оуэн не двигался. Не мог. Не мог этого сделать. И не потому что ему была дорога его жизнь. Совсем нет. Ему все еще была дорога ее жизнь.

— Так я и думала.

Кирин отвернулась и направилась к окну, посмотреть, как проходят приготовления к обряду. Хэльвард, Оуэн, отец… Все предали ее. Чертовы подонки. Безмозглые идиоты, посмевшие пойти против нее.