Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977 - Аркадий Стругацкий

По какому-то наитию я спросил:

— Слушай, Андрюша, а зачем тебе в фильме фантастика? Может, повыбросить ее к черту?

Он ухмыльнулся — ну чистый кот, слопавший хозяйского попугая.

— Вот! Это ты сам предлагаешь! Не я! Я этого давно хочу, только боялся вам предложить, как бы не обиделись.

Короче говоря, на следующее утро я вылетел в Ленинград. Как там у нас с Борисом было, я писать здесь не стану, потому что пишу не о нас, а об Андрее Тарковском. Мы написали не фантастический сценарий, а сценарий-притчу (если под притчей понимать некий анекдот, действующие лица которого являются для данной эпохи типичными носителями типичных идей и поведения). В Зону за исполнением заветных своих желаний идут модный Писатель и значительный Ученый, а ведет их Апостол нового вероучения, своего рода идеолог.

Я вернулся в Таллинн ровно через десять дней. Андрей встретил меня на аэродроме. Мы обнялись. Он спросил: «Привез?» Я кивнул, стараясь не трястись. Дома он взял у меня рукопись, молча удалился в другую комнату и плотно закрыл за собой дверь. Жены принялись потчевать меня, выставили коньяк (был как раз день моего рождения). Нечего и говорить, ни у кого кусок в горло не лез.

Прошло какое-то время. Наверное, около часа.

Дверь отворилась, вышел Андрей. Лицо его ничего не выражало, только усы топорщились, как всегда, когда он был погружен в свои мысли.

Он рассеянно оглядел нас, подошел к столу, подцепил вилкой кусочек какой-то снеди, сунул в рот и пожевал. Затем сказал, глядя поверх наших голов:

— Первый раз в жизни у меня есть мой сценарий.

Из: АНС. В подвале у Романа

<…>

И вот Тарковский меня спрашивает: что, говорит, тебе еще не надоело «Пикник на обочине» переписывать? Я говорю: надоело. Вот, говорит, поезжай в Ленинград. Вот тебе десять дней, и напиши двухсерийный сценарий, в котором сталкер был бы совсем другим, не тем, что он есть. А каким? А я, говорит, не знаю. Мне нужен другой. Ну, я поехал. Получил от Бориса большой втык за неопределенность. И Борису пришла в голову идея: дать в фильме нечто вроде нового мессии. Это был первый вариант по новому типу. Тарковский говорит: о! это то, что нужно. Потом были еще два или три варианта: мы занимались тем, что… выкорчевывали фантастику из сценария.

<…>

В конце августа, перед самым возвращением АНа из Ленинграда, Тарковский записывает в дневнике.

Из: Тарковский А. Мартиролог

26 августа 1977

Многое произошло. Какое-то катастрофическое разрушение. И от степени его — предельно недвусмысленной — остается, все же, ощущение этапа, новой ступени, на которую следует подняться, — а это внушает надежду. Все то, что мы сняли с Рербергом в Таллине, — дважды брак. Во-первых, технический. Причины: первая — обработка негатива (последний «Кодак») в лаборатории «Мосфильма». Во-вторых, состояние оптики и аппаратуры. Главный инженер Коноплев ответствен за это. Рерберг ответственен тоже, но по другой причине — он надругался над принципами творчества и таланта. Он считал, что талант — это он сам, поэтому унизил его и разрушил его, как и самого себя. Пьянством, безбожием и непорядочной вульгарностью. <…>[231] Т. е., с моей точки зрения, он труп.

Я сговорился с Л. И. Калашниковым. Добросовестным профессионалом, который потенциально способен сделать гораздо больше, чем Рерберг, ибо он ждет задачи ради решения. И невозможность решить задачу у него означает творческую импотенцию. Важно иметь задачи. А он их будет иметь.

На месяц все затормозилось. Накануне начала работы над «Сталкером». Если уж так, то все будет по-новому. И оператор, и художник (рискну с Шавкатом), и сценарий (сейчас Аркадий и Борис пытаются написать все заново из-за нового Сталкера, который должен быть не разновидностью торговца наркотиками или браконьера, а рабом, верующим, язычником Зоны). Теперь все заново. Хватит ли сил?

«Слабость велика, сила ничтожна. Когда человек родится, он слаб и гибок. Когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево произрастает, оно гибко и нежно, и когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила — спутники смерти. Гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому, что отвердело, то не победит». (Лао-цзы — эпиграф, взятый Лесковым для «Скомороха Памфалона»)[232].

Письмо Аркадия брату, 3 сентября 1977, Таллин — Л.

Дорогой Борис!

1. Новый вариант Тарковскому очень понравился. Разумеется, тут же взыграла в нем творческая жилка, принялся он дополнять и уточнять, дал мне десяток инструкций и укатил в Москву утверждать новый вариант. Вчера вернулся. Начальство вариант приняло, послало на утверждение в Госкино. Мы сейчас будем доделывать его применительно к условиям отступающей натуры и перехода отчасти на декорации. Это уже не сильно сложно.

2. Виделся с Реккором, он обещает выплатить деньги в ближайшее время, едва ли не завтра-послезавтра.

3. Звонил Кроманов, я ему всё объяснил согласно нашей договоренности: вынуждены были работать срочно для Тарковского, теперь Борис Натанович принимается за «Отель» вплотную, очень надеемся, что к середине сентября готовые исправления и вставки будут на вашем столе. Примерно так. По-моему, он остался удовлетворен, во всяком случае так он звучал по телефону.

4. Провел работу среди эстонских редакционно-издательских кадров. Они берутся переводить и издавать зМЛдКС.

5. В Таллинской литгазете «СИРП я ВАЗАР» («Серп и молот») за вчерашнее число (2 сент.) опубликовано интервью со мной, почти на целую полосу и с моим фото. Мне предложили еще провести для газеты беседу с Нааном. Вероятно, соглашусь.

6. На днях, видимо, перебираемся из треклятой гостиницы на более удобное жилье. Так что пока не пиши. Впрочем, вскорости на несколько дней заеду в Москву, оттуда непременно позвоню.

Всё пока. Жму и обнимаю, Арк.

Привет Адке и студенту.

В сентябре АНа посещают любители фантастики из Хабаровска.

Приз вручен

В предыдущем выпуске «Фанта» мы рассказали об учреждении клубом ежегодного приза за лучшее произведение советской фантастики и предложили читателям назвать претендентов. Обсуждение было и в клубе. Любители фантастики оказались единодушными — приз присужден повести Аркадия и Бориса Стругацких «За миллиард лет до конца света», опубликованной в журнале «Знание — сила» (№ 9–12, 76; 1, 77).

Чем интересна новая работа братьев Стругацких? В ней проблема Контакта решена на качественно ином уровне — не инопланетяне, а Вселенная вступает в контакт с людьми, точнее, диктует им свою волю. Перед героем повести стоит выбор — пожертвовать своей работой, либо благополучием, семьей, возможно — жизнью. Такая смоделированная ситуация позволила Стругацким многое сказать о сегодняшнем человеке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});