Вихри Мраморной арки - Конни Уиллис

— Бультерьер Вилли генерала Паттона.

Для кормления Миши и уборки в карантине применяли роботизированные манипуляторы, как раньше на атомных станциях. Ее хозяйке, усталой и задерганной женщине, разрешали смотреть на собаку через армированное оконце, но только сбоку, украдкой, потому что Миша при виде нее с лаем кидалась на дверь.

— Попробуйте добиться, чтобы вас пустили внутрь, — посоветовал я ей. — Жестоко держать ее там взаперти. Пусть отдадут, заберете ее домой.

— Чтобы она подхватила ньюпарво?

Подхватывать ньюпарво Мише было уже не от кого, но этого я хозяйке не сказал. Я только настроил фотоаппарат, стараясь не попадаться в поле Мишиного зрения.

— Вы же знаете, отчего они все умерли? — спросила женщина. — Озоновые дыры. Во всем виновата радиация.

Во всем были виноваты коммунисты, а еще мексиканцы, а еще правительство. А те немногие, кто признавал свою вину, как раз ни в чем виноваты не были.

— Вот этот смахивает на шакала. — Сегура смотрел на фото немецкой овчарки, которое я сделал уже после смерти Аберфана. — Собаки ведь были похожи на шакалов?

— Нет. — Я присел на уступ перед экраном проявителя, напротив Хантера. — Про шакала я вам уже все рассказал. Он лежал на дороге, я его увидел и сообщил вам.

— Говорите, что шакал лежал в крайнем правом ряду? — уточнил Хантер.

— Именно.

— А вы ехали по крайнему левому?

— Я ехал по крайнему левому.

Сейчас они будут перебирать мои показания пункт за пунктом, и когда я что-нибудь забуду, спросят: «Вы уверены, что видели именно это, мистер Маккоум? Уверены, что не видели момент наезда? Его ведь сбила Кэтрин Пауэлл?»

— Утром вы сказали, что остановились, но шакал был уже мертв. Правильно? — продолжал Хантер.

— Нет.

Сегура встрепенулся. Хантер небрежно мазнул рукой по карману. Включил диктофон.

— Я проехал еще милю, прежде чем остановиться. А потом вернулся задним ходом, но он был уже мертв. У него из пасти шла кровь.

Хантер молчал. Сидел сложа руки на коленях и выжидал. Старый журналистский прием — если долго держать паузу, собеседник может выпалить что-то неожиданное, лишь бы не тяготиться молчанием.

— Шакал лежал под каким-то странным углом, — сообщил я, когда подошло время. — В таком виде он не очень был похож на шакала. Мне показалось, что это собака. — Я выждал еще одну неловкую паузу. — И сразу полезли всякие неприятные воспоминания. Я даже не задумывался над тем, что делаю, просто хотел оказаться подальше. А через несколько минут вспомнил, что надо бы позвонить в Общество, и остановился у «7-Элевен».

Я снова умолк, дождался, пока Сегура начнет кидать тревожные взгляды на Хантера, и только тогда продолжил:

— Я думал, что успокоюсь, отвлекусь на задания, но к концу первой съемки понял, что ничего не получится, и вернулся домой. — Искренность. Простота. Если уж Эмблерам удается, то и ты справишься. — Как-то меня выбило из колеи. Я даже начальнице не позвонил, чтобы попросить кого-нибудь вместо меня послать на конференцию. Никак не мог избавиться… — Я замолчал и потер лоб. — Мне надо было с кем-нибудь поговорить. И я попросил в редакции, чтобы мне посмотрели адрес моей давней знакомой, Кэтрин Пауэлл.

Я признался в обмане и в совершении двух преступлений: в том, что скрылся с места аварии и воспользовался служебным положением в личных целях. Может, им хватит? Про поездку к Кейти ни слова. Иначе поймут, что она рассказала мне про их визит, й решат, что мое признание — попытка ее отмазать. Хотя, если дом Кейти под наблюдением, они без меня уже в курсе. Тогда я зря стараюсь.

Молчание затягивалось. Хантер задумчиво похлопал ладонью по колену. Из моих слов было неясно, почему мне понадобилась именно Кейти, колорадская знакомая, которую я не видел пятнадцать лет, но вдруг… Вдруг они все-таки не догадаются?

— Эта Кэтрин Пауэлл, — начал наконец Хантер. — Вы знали ее в Колорадо, я правильно понимаю?

— Жили в одном городе. — Мы выдержали паузу.

Это ведь тогда ваша собака умерла? — внезапно сообразил Сегура. Хантер прожег его взглядом, и до меня дошло — не диктофон у него в кармане. Там выписка из журнала ветеринарной клиники, где значатся имя и фамилия Кейти.

— Да, — подтвердил я. — Аберфан умер в сентябре восемьдесят девятого.

Сегура открыл рот.

— В третью волну? — опередил его Хантер.

— Нет, — ответил я. — Попал под машину.

Оба изобразили искреннее изумление. Вот у кого Эмблерам бы поучиться.

— И кто же его сбил? — задал вопрос Сегура, а Хантер, машинально дернувшись к карману, подался вперед.

— Не знаю. Водитель скрылся. Сбил собаку и бросил лежать на дороге. Поэтому я сегодня, из-за этого шакала… Тогда я и познакомился с Кэтрин Пауэлл. Она остановилась и помогла мне. Помогла затащить моего пса в машину, и мы отвезли его к ветеринару, но было уже поздно.

Маска Хантера была практически непроницаемой, а вот Сегура оказался попроще. На его лице отразилась смесь удивления, понимания и разочарования.

— Поэтому я и стал ее разыскивать, — разъяснил я очевидное.

— Какого числа сбили вашу собаку? — спросил Хантер.

— Тридцатого сентября.

— Как фамилия ветеринара?

Вопросы задавались прежним тоном, но ответы Хантера уже не интересовали, Он-то думал, что зацепил меня и вот-вот подловит, а мы — раз, и оказываемся просто парочкой добрых самаритян, спасающих сбитую собаку. Версия рассыпалась в прах. Он уже все выяснил, просто остались заготовленные вопросы. Главное, не расслабиться раньше времени и не допустить промашку.

Я наморщил лоб.

— Не помню. Купер, кажется.

— Под какую машину попала ваша собака?

— Не знаю. — Только не джип. Придумай любую другую, только не джип. — Я не видел, как его сбили. Ветеринар потом сказал, что явно какой-то крупный автомобиль, может быть, пикап. Или «виннебаго».

И тут я понял, кто сбил шакала. Разгадка все утро была у меня под носом: транжирство драгоценных сорока галлонов на мытье бампера, враки насчет приезда со стороны Глоуба… Но я был настолько поглощен желанием добыть фотографию Аберфана и отвести подозрения от Кейти, что все упустил. Прямо как с проклятым парвовирусом. Изведешь его в одном месте, а он вспыхивает в другом.

— Может, остались отпечатки протекторов? — спросил Хантер.

— Что? Нет. В тот день шел снег. — Надо чтобы чувства отразились на лице, он пока ни одной подробности не упустил. Я прикрыл глаза рукой. — Простите. От этих вопросов просыпаются воспоминания.

— Это вы нас простите, — извинился Хантер.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});