Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Адмирал Ямамото планировал в конце апреля направить авианосцы в Коралловое море, чтобы прикрыть запланированное вторжение на Тулаги, Соломоновы острова и в Порт-Морсби, расположенный на юго-восточном побережье острова Новая Гвинея. Если японцы одержат победу в Новой Гвинее, Австралия будет изолирована, и это станет важным шагом на пути Ямамото к достижению главной стратегической цели: созданию неприступной преграды из воздушных и морских баз по всему периметру великой восточноазиатской сферы взаимного процветания – блок азиатских народов, возглавляемый Японией и свободный от западных держав, – прежде чем американцы смогут перевооружиться, чтобы оспорить это. Когда южная часть Тихого океана окажется у него в руках, Ямамото планировал захватить Алеутские острова, расположенные в северной части Тихого океана, и острова Мидуэй, в 1100 милях к западу от Пёрл-Харбора. И его круг замкнется. Это был дерзкий план.

Двадцать лет назад пятидесятивосьмилетний адмирал учился в Гарварде и служил военно-морским атташе в Вашингтоне в конце 1920-х. Во время пребывания в Гарварде и Вашингтоне он проникся уважением к американцам и научился играть в такую жестокую игру, как покер. Он не был азартным игроком, но умел определять выигравшую руку. Захватив Порт-Морсби и Тулаги, он собирался закрыть американцам вход в южную часть Тихого океана, построив аэродром на острове Гуадалканал (протекторат Великобритании.) Для этого его оперативные соединения в Порт-Морсби должны были найти и уничтожить американский флот, который наверняка примчится в Коралловое море для решения спорного вопроса. Американцы едва ли смогут оказать серьезное сопротивление; два из четырех авианосцев в Тихом океане находятся на Гавайях, а значит, в Коралловом море будет всего два авианосца. У японцев явно было больше шансов одержать победу, учитывая их превосходство в силе и опытных летчиков. Ямамото имел преимущество, и, что было особенно приятно, он сам этого добился[1259].

Затем Франклин Рузвельт предпринял дерзкое – хотя в значительной степени символичное – предприятие. В начале апреля Рузвельт направил два из четырех своих авианосцев, которые должны были приблизиться на расстояние 500 миль от побережья Японии для нанесения авиационного удара по Токио. Шестнадцать средних бомбардировщиков B-25 Mitchell под командованием подполковника Джеймса Дулиттла, взлетев с американского авианосца «Хорнет», атаковали территорию Японии. Самолеты Дулиттла нанесли незначительный ущерб, но Ямамото, возмущенный оскорблением, нанесенным его императору, решил, что пришло время «уничтожить» американский Тихоокеанский флот. Он приказал одновременно практически провести операции на островах Мидуэй и в Коралловом море. Нападение Дулиттла было именно такой диверсией, которую Черчилль требовал от Рузвельта, и она оказала желаемый эффект на японцев. Рузвельт, возбужденный успехом Дулиттла, телеграфировал Черчиллю: «У нас хорошо получилось в Японии» – и добавил, что надеется, это заставит японцев вывести свои «крупные корабли» из Индийского океана.

Вот почему президент назвал возможность объединения стран оси на Ближнем Востоке, чего опасался Черчилль, «маловероятной». Но маловероятной эта перспектива будет только в том случае, если японский флот совершит необъяснимую ошибку[1260].

Именно такую ошибку и совершил адмирал Нагумо, когда после разгрома британцев в Индийском океане отправил три своих авианосца в Японию для проведения ремонта. Обменявшись самолетами с британцами в Индийском океане – каждая сторона потеряла порядка пятидесяти, – Нагумо вышел победителем только благодаря тому, что у британцев почти не было самолетов, а у Нагумо их по-прежнему оставалось много. Корабли Нагумо, как обычно, не получили повреждений. К середине апреля от Королевского флота практически ничего не осталось, а немногие уцелевшие суда отправились в Восточную Африку. У американцев положение было не лучше. Отчаяние Черчилля в течение тех недель было полностью оправдано. Однако, вместо того чтобы закончить работу, Нагумо, у которого рано проявились симптомы того, что позже японцы назовут «болезнью победителей», решил вернуться домой и произвести косметический ремонт кораблей. Черчилль жаловался, что его генералы зачастую подвергают себя неоправданному риску. В этом случае Нагумо подверг себя неоправданному риску.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Его решение имело катастрофические последствия, когда в начале мая японские авианосцы встретились с американцами в сражении в Коралловом море. Это была первая схватка авианосцев в истории и первая морская битва, в которой участники не видели друг друга. Один американский авианосец был потоплен и один получил повреждения. Один японский легкий авианосец затонул – первая потеря японцев в войне, – и два тяжелых авианосца получили повреждения. Потери американского флота были намного серьезнее, чем потери японцев. Но Ямамото бездействовал, а потому упустил возможность и проиграл битву. Позже Черчилль написал, что, если бы у японцев было на два-три авианосца больше, когда они вошли в Коралловое море, американцы бы их не победили. Ямамото давно считал, что для того, чтобы достигнуть соглашения с Америкой, Японии нужно уничтожить американский Тихоокеанский флот в течение шести месяцев с начала войны или придется столкнуться с последствиями перевооружения Соединенных Штатов. Хотя битва в Коралловом море была возможностью, упущенной Ямамото, вскоре ему представилась очередная возможность. Он планировал провести решающее сражение на рассвете 6 июня – шесть месяцев без одного дня с Пёрл-Харбора. Место битвы – у атолла Мидуэй[1261].

В телеграммах, которыми Черчилль и Рузвельт обменивались зимой и весной 1942 года, они обсуждали почти каждую проблему транспортировки груза и людей и, можно сказать, стали экспертами в этом вопросе, профессионально оценивая вес судна, груза и вместимость, необходимые для доставки людей из одного места в другое. Когда Черчилль попросил задействовать американские корабли для переброски 40 тысяч солдат в Индию, Рузвельт согласился, но объяснил Черчиллю, что это повлечет за собой нарушение множества планов: конец «Гимнаста»; невозможность отправки американских войск в Британию для вторжения в Европу в 1942 году; прекращение поставок боеприпасов и вооружения в Китай; сокращение помощи русским, которые, по словам Рузвельта, «убивают больше немцев… чем вы и я, вместе взятые». Он заявил, что в 1942 году Америка сможет перевезти только 90 тысяч человек, но надеется в 1943 году вдвое увеличить это число. Черчилль, потрясенный этим заявлением, ответил, что Рузвельт может решить проблему, если «отдаст приказ увеличить грузоподъемность в два или в три раза к 1943 году», словно Рузвельт был фокусником, способным одним взмахом волшебной палочки увеличить грузоподъемность судов. Черчилль сказал, что если эти показатели нельзя улучшить, то «об улучшении ситуации [в Европе] до 1944 го да и речи быть не может»; это, очевидно, означало, что все разговоры о крупномасштабном вторжении в Европу в 1942 или 1943 году были всего лишь разговорами. В этом случае, написал он, союзников ждет «множество опасностей, которые последуют за продлением войны». Транспортировка превратилась в игру нулевым результатом. Рузвельт ответил подробнейшим отчетом о будущей грузоподъемности аме риканских судов, который заканчивался словами: «Таким образом, несмотря на потери, общая вместимость транспортов Соединенных Штатов к июню 1944 года будет составлять 400 тысяч человек». Поскольку эти цифры были известны только двум лидерам и их ближайшим помощникам, пресса по обе стороны Атлантики и Сталин продолжали требовать немедленного открытия второго фронта в Европе. Нехватка транспортов и неготовность американцев, а не Черчилль, которому пресса приписывала нерешительность в этом вопросе, были причинами, по которым второго фронта не могло быть в 1942 году и, скорее всего, в 1943[1262].