Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

18 апреля 1806 года. – Две причины совокупно вызывают эту ненависть – то, что он поляк, и несчастье прошедшей осени. Если я останавливаюсь более пространно на этом вопросе, то только потому, что считаю своим и Вашим, дорогой Александр, долгом разобрать его детально. Вы помните о моей глубокой скорби по поводу назначения князя Чарторижского в министерство, обо всех увещеваниях, с которыми я к Вам обращалась, о предсказаниях относительно возможных последствий этого шага. Однако Вы назначили князя в министерство… Ныне Вам, дорогой Александр, надлежит рассудить, по степени доверия, которое Вы жалуете князю Чарторижскому и его познаниям, в Ваших ли интересах позволять ему и дальше бороться против столь явно выраженных чувств, и в этом случае необходимо его поддержать, или, если Ваше доверие к нему неполно, не полезно ли для блага государства принять его отставку, о которой он уже несколько раз просил Вас, как Вы сами говорили» (Великий князь Николай Михайлович. Император Александр I. Биография. М.: Захаров, 2010. С. 47–48).

Письмо это упало на подготовленную почву: Александр I не раз уже думал о том, что князь Чарторижский, сопровождавший его во время пребывания его в армии и видевший его участие в подготовке и проведении Аустерлицкого сражения, в своих многочисленных записках на имя императора прямо и без прикрас раскрыл противоречивое положение русского императора, его слабость, нерешительность, фальшивое положение в армии. В «Записке об отношениях России и Пруссии» от 17 января 1806 года, в «Записке о настоящем положении России» (март 1806 года), в «Письмах императору Александру I» и других документах князя Чарторижского дан серьезный анализ международного положения после Аустерлицкого сражения и роли России. По мнению князя Чарторижского, Россия, Франция и Пруссия – главные державы, решающие судьбу Европейского континента. Наполеон вознамерился подчинить своей власти не только многие европейские государства, но и владычествовать на море; Россия сражается только за торжество права и справедливости; Пруссия, надеясь быть умнее всех, выбрала позицию угождать и Франции, и России, а в итоге была полностью разгромлена войсками Наполеона.

«Изложив Вашему Величеству всю пользу меры, которая является в моих глазах основой всего и единственным средством, способным осуществить надежды, возлагаемые всей Россией на Ваше Императорское Величество, – писал князь Чарторижский в марте 1806 года, – я нижайше прошу принять во внимание, что в случае, если Вам неугодно будет одобрить эту меру, управление делами моего ведомства в его настоящем виде явится для меня слишком большой и тяжкой ответственностью, и я не сочту себя в силах нести это бремя, а потому буду умолять Ваше Величество соблаговолить освободить меня от него» (Чарторижский. С. 375). Чарторижский, заметив, что Россия действительно находится в чрезвычайно критическом положении, напомнил императору, что до недавнего времени существовал обычай, когда известное число лиц принимало участие в обсуждении сложного государственного вопроса, а только потом принималось решение. А затем это обсуждение, когда оно было совершенно необходимо, чем когда-либо, было отменено. Все решения русский император, как самодержец, принимает единолично. А ведь были созданы министерства, возглавляют их мастера своего дела, министры и другие ответственные люди обычно берут ответственность на себя, ограждая императора от мельчайших подробностей в решении того или иного вопроса. Государственные ошибки чаще всего возникают тогда, когда император в решении государственного вопроса полагается только на себя, руководствуется «лишь первой пришедшей на ум идеей, не обращаясь ни к мнению, ни к опыту других и лишая себя, таким образом, совета людей с теми знаниями и опытом, при которых только и возможно составить себе вполне обоснованное убеждение» (Там же. С. 376–377).

И наконец, в одном из писем Чарторижский приходит к серьезному заключению:

«Печальную развязку наших военных операций нужно главным образом приписать мемельскому свиданию. Я лично считаю это свидание одним из самых несчастных событий, произошедших с Россией, как по ближайшим его последствиям, так и по последующим. По причине тесной дружбы, возникшей между Вашим Величеством и королем Пруссии уже после нескольких дней знакомства, Ваше Величество перестали смотреть на Пруссию как государство с особым политическим существованием и видели в ней только дорогую Вам особу, по отношению к которой Вы считали, что имеете особенные обязательства.

Эта Ваша личная связь с главой государства, интересы которого в большинстве случаев противоположны интересам России, чрезвычайно повлияли на действия нашего кабинета…» (Чарторижский. С. 387).

Подводя итоги после поражения под Аустерлицем, принимая во внимание записку императрицы Марии Федоровны, свою переписку с князем Чарторижским и просьбу о его отставке, 17 июня 1806 года император Александр уволил князя Адама Чарторижского с поста министра иностранных дел, вскоре назначив на этот пост барона Андрея Будберга, «балтийского немца, лишенного каких-либо дарований», как уверял читателей великий князь Николай Михайлович в книге «Император Александр I» (с. 49).

В конце января 1806 года император Александр, зная, что прусский король послал своего ближайшего советника к Наполеону, созвал Государственный совет, чтобы «обсудить положение дел в Европе». Члены Государственного совета высказали различные мнения о сложных и противоречивых европейских делах.

Граф Александр Строганов напомнил, что отважный Наполеон может нарушить спокойствие России, вторгнувшись в Польшу или вмешавшись в русско-турецкие дела. Император России должен послать своего дипломата в Париж, чтобы разведать об истинных намерениях победителя Аустерлица. Граф Завадовский, напротив, думал, что Польша не заинтересует Наполеона, он скорее будет играть на русско-турецких противоречиях, а посему надобно разместить сильную армию на границе с Молдавией и приготовить флот в черноморских гаванях. Князь Александр Куракин предположил, что Наполеон надеется на восстание в Польше и возбуждение турок против России, а сейчас надо укрепить наши отношения с Пруссией. А вообще-то Россия не может положиться ни на одну европейскую державу, надо налаживать собственные отношения с Наполеоном. Граф Николай Румянцев не рекомендовал отправлять какого-либо чиновника к Наполеону для переговоров о мире, лучше занять выжидательную позицию. Советовал объявить венскому двору, что Россия считает себя в мире со времени примирения других держав с Францией. Вряд ли Наполеон помышляет о восстановлении Польши. Но вполне возможно, что в Пресбургском договоре есть тайный параграф о том, что австрийские войска могут вторгнуться в Молдавию и Валахию и Франция за эту уступку получит какое-либо серьезное вознаграждение. Так что наши войска следует расположить на Днестре таким образом, чтобы они успели перейти границу, если австрийские войска вторгнутся в турецкие владения. Граф Сергей Румянцев тоже предложил занять выжидательную позицию, равновесие Европы для России было «слабым пугалищем», пусть другие державы изнуряют свои силы для восстановления общего политического равновесия. А Россия должна использовать посредничество Испании для сближения своей страны