История Канады - Крейг Браун

конституцию, поскольку на эти поправки они не имели права накладывать вето. В Виктории Трюдо не только предложил Бурасса и премьеру Онтарио Биллу Дэвису это право, но и был готов удовлетворить большинство традиционных требований Квебека. Однако в самолете по дороге домой Бурасса узнал о готовящейся буре. В Монреале Клод Райян из «Ле Девуар» устроил националистическую истерию из-за того, что Бурасса удовлетворил не все требования этого могущественного газетчика. Самоуверенность Бурасса серьезно пострадала, а Хартия Виктории (Victoria Charter) и вовсе умерла, как и уважение Трюдо к его протеже.

Возможно, все это имело бы куда меньшее значение, если бы Квебек процветал. Главным достижением Бурасса было успешное развитие гидроэнергетики в районе залива Джеймс. Критики осуждали финансовые риски, говорили об ущербе окружающей среде, а договор с коренным населением региона считали излишне щедрым, однако политически провальным этот проект сделали сильные беспорядки среди рабочих зимой 1975 г. Опрос показал, что для сохранения мира с трудящимися правительство рассчитывало на штрейкбрехеров. Олимпийские игры в Монреале в 1976 г. оставили неприятный осадок. Медалей канадские спортсмены завоевали немного, зато бойкот со стороны африканских стран и строгие меры безопасности омрачали любую потенциальную эйфорию, а монреальцы остались с недостроенным стадионом, переизбытком гостиниц и массовой безработицей. Мэр Жан Драпо хвалился, что скорее он сможет родить, чем в Монреале возникнет дефицит бюджета. Карикатурист Терри Мошер изобразил Драпо звонящим по телефону доктору Генри Моргенталеру, известному специалисту по абортам.

Экономические трудности наложились на нерешенную языковую проблему Квебека. Националисты утверждали, что временные увольнения случались в основном в фирмах, принадлежавших англофонам, которые к тому же отказывались предоставлять рабочие места все разрастающемуся потоку франкоговорящих квебекцев с университетскими дипломами. Компромиссное решение Бурасса — закон № 22[522] — никого не удовлетворило. Англоговорящих родителей возмущало, что их шестилетних детей будут экзаменовать, перед тем как предоставить им право обучаться на английском языке; националисты настаивали на том, что Квебек должен говорить только на одном языке — французском. Весной 1976 г. незначительный спор внезапно обернулся ураганом эмоций. Оттава объявила, что отныне французский язык наряду с английским признаётся официальным в процессе контроля воздушного трафика над Квебеком. Столкнувшись со шквалом протестов англоканадских пилотов, диспетчеров и политических деятелей, правительство отступило: необходимо было выждать год. Именно эта передышка и привела националистов к долгожданному результату. Когда 15 ноября 1976 г. Робер Бурасса и его потрепанное правительство добрались до выборов, былая поддержка у либералов исчезла. Квебекская партия набрала всего 41 % голосов, но этого было достаточно, чтобы количество ее мест в Национальной ассамблее Квебека выросло с 7 до 72; либералам досталось 28. Через девять лет после разрыва с либералами Рене Левек и сепаратисты одержали победу.

На мгновение канадцев это ошеломило. Такого исхода они и представить себе не могли. Как ни странно, спасителем единой Канады теперь стал премьер-министр, сделавший все для ее региональной децентрализации. «Со всей уверенностью заявляю вам, — сказал Трюдо канадцам, — что единство Канады не будет нарушено». К февралю 1977 г. за него готова была проголосовать половина канадского электората. Страна медленно перевела дух. Оказавшись у власти, Рене Левек отложил референдум о независимости в пользу проведения популярных реформ, более типичных для правительства НДП. Квебекская партия отменила глупейший экзамен для дошкольников, но приняла собственный закон о языке — закон № 101 «Хартию французского языка», согласно которой французский язык в Квебеке стал во всех отношениях единственным: на французский перевели всё, от правительственных бланков до вывесок и меню. Если англо-квебекцев выдавливали из родной провинции, то они уступали место честолюбивым франкоквебекцам. Если они оставались, то должны были использовать в работе французский язык и на фондовой бирже, и на заводских конвейерах. Детей новоприбывших, пусть даже из Альберты, следовало обучать только во франкоязычных школах.

За пределами Квебека мало кого из канадцев беспокоила жесткость закона № 101. Англоговорящее меньшинство провинции и так никогда не пользовалось особой симпатией. Выяснять реакцию соотечественников на нововведения в Квебеке отправили специально назначенную рабочую группу. Как и комиссия Лорандо — Дантона, она вернулась ошеломленной от воплей бесчисленных жалобщиков и кучей конституционных схем, которые никого не удовлетворяли. В общем, скоро большинство канадцев вновь принялись ругать федеральное правительство, от которого было больше проблем, чем радостей. Летом 1978 г. Пьер Эллиот Трюдо вернулся из столицы ФРГ Бонна, где проходил экономический саммит Семи[523], с намерением предпринять новое наступление на инфляцию и растущий дефицит. Программу ограничений полностью забраковали, предложив взамен новый вариант устаревшего монетаризма: повышение процентных ставок, сокращение расходов на общественные нужды, рост безработицы. Этому обрадовались немногие.

Канадцев их философ-принц уже несколько утомил. Они восхищались Трюдо во время кризисов, симпатизировали достоинству, с которым он переносил горечь разрушенного брака, но негодовали по поводу его пренебрежительного отношения к их повседневным проблемам. Правительство властолюбивых чиновников и посредственных министров слишком долго находилось у власти. Либералам оставалось лишь убеждать, что другие альтернативы были еще хуже. Канадцев восхищала чрезвычайная любезность Эда Бродбента из НДП, но в целом его партию поддерживала лишь непоколебимая пятая часть электората. В 1976 г. консерваторы заменили Роберта Стэнфилда Джо Кларком — приятным молодым человеком из Альберты, к которому никто не питал неприязни. Понаблюдав, как Кларк борется со своей своенравной партией, питать к нему уважение стали немногие. Однако если недостатки Кларка еще можно было скрыть усилиями имиджмейкеров, то протоколы заседаний либералов говорили сами за себя. На федеральных выборах 22 мая 1979 г. единодушно преданными Трюдо остались лишь квебекские избиратели; в остальной Канаде ему не простили снижения доходов, потери рабочих мест и пренебрежительного отношения. Тори вышли в финал с 136 местами — до большинства не хватило всего восьми мест. Однако для перемен этого было недостаточно.

Вскоре избиратели пересмотрели свое решение. Кларк формировал свое правительство спокойным летом. Среди растущей паники перед надвигающимся референдумом в Квебеке, иранским нефтяным кризисом и взлетом процентных ставок до 15 и даже 20 % осторожность Кларка все больше казалась неуверенностью неудачника. Тори теряли сторонников. В ноябре уход Пьера Эллиота Трюдо из политической жизни, казалось бы, дал новому правительству некоторую свободу действий. В бюджете, жестком больше на словах, чем на деле, нефтяных магнатов Альберты попытались удовлетворить за счет энергопотребителей Онтарио. Питера Лоухида это не умиротворило; Билла Дэвиса, консервативного премьера Онтарио, это привело в ярость. Результаты опросов придали либералам смелость выступить в поддержку предложения НДП отклонить бюджет. Удивительно, но консерваторы ничего не сделали, чтобы предотвратить поражение. Поскольку канадцев поставили перед фактом неожиданных выборов посреди зимы, Кларк был уверен, что повторит блестящую победу Дифенбейкера, одержанную зимой 1958 г. Оставшиеся без руководителя либералы пребывали в растерянности. И тут неожиданно вернулся Трюдо, в полной боевой