Титановый бардак - Квинтус Номен

хорошо.

— Но давать на размышления десять минут в таком деле…

— Да, — усмехнулся Юхо, — десять минут — это слишком много. Мы согласны с вашими предложениями — насчет должностей. А когда мы сможем обсудить детали?

— Добро пожаловать на работу! А детали — вот сейчас пообедаем и обсудим.

— И насчет остальных министров правительства…

— Господин премьер, мне кажется, что уже две минуты подбор персонала — это ваша работа. И еще… мне жена сказала, что тут в Хельсинки кофе какой-то… отвратительный. Но я захватил с собой немножко эфиопского, так что сегодня мы будем обсуждать дела со вкусом.

— А можно вопрос? — не удержался новый президент Финляндии. — А кто ваша супруга? Вы ее постоянно упоминали…

— Вообще-то она — учительница истории в школе. А еще — генерал-полковник НКГБ и советник товарища Сталина по персоналу. То есть она определяет, годится ли человек на какую-то руководящую должность или нет. Вы — годитесь…

— Станислав Густавович, — объяснял в это же время «фельдмаршал» Струмилину, — Оля просто боится вывалить нашу идею Сталину, и я жену очень хорошо понимаю: Иосиф Виссарионович старается сделать страну индустриальной державой, а тут такое. Однако у нас по этому поводу мнение совершенно единодушное, а Света считает, что только вы сможете ее Сталину донести так, чтобы он проникся и никого при этом не расстрелял.

— Не думаю, что я лучший доноситель чужих идей…

— Я тоже, поэтому и приехал: время не ждет, пора за работу приниматься — а для этого нам — не нам в Девятом управлении, а всей стране — нужно, чтобы идея стала уже вашей. А так как вы отнюдь не дурак, я думаю, что уже через полчаса вы и сами решите, что Сталину лучше именно вашу идею подать.

— Не совсем понял…

— Так я и поясняю. Смотрите сами: Краматорский металлургический перед войной выпустил чуть больше двухсот тысяч тонн стали…

— Немало.

— И немного, но при этом завод отравил почву на двадцать пять километров вокруг. Две тысячи квадратных километров, двести тысяч гектаров. При паршивой урожайности в двадцать центнеров с гектара…

— Очень даже неплохая урожайность…

— Паршивая, на опытной станции на Полтавщине уже почти сорок собирают, но мы по минимуму возьмем. Четыреста тысяч тонн зерна дороже двухсот тысяч тонн стали? Но я вам больше скажу: на этой территории мало что урожаи с каждым годом падать будут, так еще и само зерно будет все более ядовитым.

— А в других местах не будет?

— Возьмем Караганду. Там, даже если наизнанку вывернуться, урожай в двенадцать центнеров будет чудом, да еще хорошо если раз в три года. Где выгоднее ставить металлургические заводы?

— А руду возить в Караганду…

— Тоже недешево, однако если подсчитать, сколько денег страна сэкономит из-за того, что люди не будут есть ядовитые продукты… А еще здесь, если посадить сады, можно собирать… можно будет собирать яблоки, ягоды, прочие витаминные продукты — которые сейчас там выращивать было бы преступлением против народа. И мы пока говорим лишь об одном заводе, а прикиньте, какой ущерб драгоценной природе сам город наносит. Да, можно из житницы сделать промышленный гигант — но люди-то что жрать будут? Ведь для того, чтобы компенсировать ущерб в сельском хозяйстве, где-нибудь в Оренбургских степях нужно будет распахать уже миллион, а то и два, гектаров пашни, озаботиться мелиорацией на всех этих площадях, да те же колхозы в голой степи выстроить… Я уже не говорю о том, что за деньги, нужные для восстановления краматорского завода, можно впятеро увеличить выпуск металла в Липецке и в Череповце построить завод по выпуску пяти миллионов тонн стали в год.

— В Череповце? Не слышал о таких планах… Ну что же, общая идея мне понятна. Осталось лишь рассмотреть все прочие факторы, подсчитать баланс расходов и доходов…

— Вот, держите, Оля все уже давно подсчитала.

— Давно?

— Конечно, еще году так в тридцатом. Просто пока работало то, что уже выстроено, особого смысла эти расчеты не имели, а теперь, когда все, по сути дела, нужно заново отстраивать…

— Спасибо, я обязательно посмотрю. И, обещаю, мнение по этому вопросу я Иосифу Виссарионовичу обязательно донесу. Свое мнение…

— Ну и слава богу!

— Слава, — усмехнулся Струмилин. — а на вскидку не помните, какая ожидается экономия при принятии этих планов?

— В этом году никакая. А со следующего — миллиардов восемнадцать в год, причем каждый год она будет еще на пару миллиардов увеличиваться. И даже не экономия, а дополнительные доходы бюджета и рост благосостояния народа. Последнее — это за счет жратвы в основном и… сами все прочитаете, мне-то Оля только в общих чертах рассказала. Она вообще не знает, что я к вам со всем этим приехал.

— И пусть не знает дальше. По крайней мере, пока я с Ио… со Сталиным не поговорю: зачем ей лишний раз волноваться?

— Берете волнения на себя?

— Зачем? Я вообще не вижу смысла волноваться если я прав. А если Ольга Дмитриевна все подсчитала, то в своей правоте я полностью уверен… а нужные слова я побдеру. Спасибо, Александр Васильевич…

А мы идем бесшумно, невидимой тропой…

В понедельник восемнадцатого мая было опубликовано постановление Государственного комитета обороны о введении погон как знаков отличия в РККА. Ну а кроме введения погон, в постановлении было указано, что теперь бойцам надлежит именоваться солдатами, а командирам — офицерами. По мнению Петрухи, тому, что такое постановление появилось раньше, чем «потом», очень существенную роль сыграла необыкновенно высокая популярность Ириного фильма: за две недели кинофабрика в Боровичах успела изготовить больше двухсот прокатных копий и фильм теперь показывался практически по всей стране при полных аншлагах.

Шапошников, после демонстрации обновленной формы в Генштабе, мимоходом заметил:

— Мне кажется, что в Девятом управлении еще в сороковом, когда делали форму для Зимней войны, уже думали о введении погон: с ними их форма смотрится так, как будто погоны на ней всегда были.

— Не исключено, — ответил на эту реплику Сталин, — откровенно говоря, эти ребята мне всегда казались… есть в них что-то имперское. Но не царское, а… словами выразить не смогу, пожалуй. И это упорное нежелание вступать в партию…

— Они просто очень жадные, — усмехнулся начштаба, — партвзносы платить не хотят. Мне Слащев как-то об этом говорил.

— А Ирина Алексеевна говорила, что беспартийные, в особенности инженеры и ученые, зная, что они тоже беспартийные, им доверяют больше и работают лучше.

— То-то у них в руководстве беспартийных, кроме них самих, почти и нет. Разве что Яков Бауман — однако, согласитесь, партийный титулярный