Том 11. Публицистика 1860-х годов - Федор Достоевский

481

…«страшимся сказать»… — Как и в начале статьи, Достоевский пользуется здесь сатирической гиперболой Щедрина.

482

…намекается, что мы, начав издание «Эпохи», будто бы изменили в некотором пункте свои убеждения. — В статье «Литературные мелочи» Щедрин писал, имея в виду редакторов и сотрудников «Эпохи»: «„Не роди ты меня, мать — сыра земля“, — умиленно-унылыми голосами вопиют все эти бескорыстные труженики, и в то же время присматривают, как бы им так приноровиться, чтобы всех прельстить смиренством да „тихим, кротким поведением“». И — далее: «Что хотят совершить эти ужасные люди? намереваются ли они превзойти „Русский вестник“ или же, подобно Купидоше (см. комедию Островского «В чужом пиру похмелье»), замышляют только „удивить мир коварством!“..» (Современник. 1864. № 5. Отд. II. С. 17, 18).

483

Ну, скажите, в чем тут идея… — Достоевскому, который в «Записках из подполья» сделал выпад в адрес Щедрина как поклонника «гадчайшей, бесспорной дряни», был, вероятно, понятен полемический смысл рассуждений сатирика о «дряни» и «дрянных людях», содержавших косвенную оценку повести Достоевского и ее героя.

484

Когда-то, в молодости своей, он был — фурьеристом. — M. M. Достоевский заинтересовался учением Фурье в кружке С. Ф. Дурова и А. И. Пальма, куда он был введен Ф. M. Достоевским в конце 1847 г. Но, как известно из документов «дела петрашевцев» и мемуаров современников, он был настроен очень умеренно. По воспоминаниям С. Д. Яновского, когда Федор Михайлович, сблизившись с наиболее революционным членом кружка H. А. Спешневым, рекомендовал брату почитать Луи Блана, тот отвечал: «Я, кроме Фурье, никого и ничего не хочу знать, да, правду, сказать, и его-то, кажется, скоро брошу: все это не для нас писано» (Рус. вестн. 1885. № 3–4. С. 817). M. M. Достоевский вместе с А. И. Пальмой высказались против изменения мирных позиций кружка и перехода его к активному действию. Вследствие этого, а также благодаря горячей защите его Ф. M. Достоевским в его следственных показаниях Михаил Михайлович был через два месяца после ареста освобожден и даже, как невинно пострадавший и обремененный большой семьею, получил «негласное пособие

двести рублей серебром» (См.: Достоевский: Материалы и исследования. Л, 1974. Вып. 1. С. 254–265).

485

Процесс обращения от беспочвенного, отвлеченного верования к чисто русскому общению — произошел в нем органически… — Мнение о том, что M. M. Достоевский самостоятельно, «органически» пришел к почвенническим убеждениям, которые потом стали главным стимулом его совместной с Ф. M. Достоевским журнальной деятельности, подтверждает опубликованная им в журнале «Светоч» статья о «Грозе» Островского (1860, № 3). Она свидетельствует о том, что «ряд идей „почвенничества“ был впервые сформулирован в печати M. M. Достоевским, хотя бы и при участии брата.

Это делает вероятным, что M. M. Достоевскому принадлежала большая, чем это было принято думать до сих пор, роль в выработке идеологической платформы журналов братьев Достоевских» (Фридлендер Г. M. У истоков почвенничества… // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и яз. 1971. T. 30, вып. 5. С. 406–410; см. также: Нечаева В. С. Журнал M. M. и Ф. M. Достоевских «Время». M., 1972. С. 28–29).

486

Он был человек — страстно любивший поэзию, и сам поэт. — В юности M. M. Достоевский зачитывался Жуковским, Шиллером, Гете, немецкими романтиками и сам писал стихи, подражая любимым поэтам. «Твои лирические стихотворенья были прелестны: „Прогулка“, „Утро“, „Виденье матери“, „Роза“ (кажется так), „Фебовы кони“, и много других прелестны. Какая живая повесть о тебе, милый! И как близко она сказалась мне», — откликался на его лирику Ф. M. Достоевский в письме от 1 января 1840 г. (XXVIII, кн. 1, 67).

487

Он написал несколько повестей и рассказов — в одном небольшом рассказе, помещенном в «Отечественных записках» в 48 году. — В «Отечественных записках» в 1848 г. были опубликованы повести M. M. Достоевского «Дочка», «Господин Светелкин» и рассказ «Воробей»; в 1849 г. — «Два старичка. Из воспоминаний праздного человека»; в 1850 г. — повесть «Пятьдесят лет»; в 1851 г. — комедия «Старшая и меньшая», в журнале «Пантеон» в 1852 г. напечатан эпизод из романа «Деньги» — «Брат и сестра» (ср.: Собр. соч. M. M. Достоевского в 2-х томах, вышедшее в 1915 г. в издательстве «Пантеон литературы»; в качестве введения к 1 тому этого издания приложен данный некролог).

Беллетристика M. M. Достоевского, посвященная в основном изображению быта городской бедноты, переживаний «маленького человека», продолжает традиции «натуральной школы». В лучших его произведениях таких, например, как рассказ «Воробей», явно ощутимо влияние «Петербургских повестей» Гоголя и «Бедных людей» Ф. M. Достоевского.

488

Несколько более ценил он свои переводы из Шиллера и Гёте — вторым изданием. — M. M. Достоевскому принадлежат переводы поэмы Гете «Рейнеке-Лис» (Отеч. зап. 1848), драм Шиллера «Дон Карлос» (Библиотека для чтения, 1848) и «Разбойники» (в кн.: Драматические сочинения Шиллера в переводах русских писателей, изд. под ред. H. В. Гербеля. СПб., 1857. Ч. 3), его трактата «Наивная и сентиментальная поэзия» (Отеч. зап. 1850), стихотворения «Боги Греции» (Светоч, 1860), повести Гюго «Последний день приговоренного к смерти» (Светоч, 1860). Переводы Шиллера получили высокую оценку современников (H. А. Добролюбова, А. В. Дружинина, M. Л. Михайлова). Перевод «Рейнеке-Лиса» Гете до сих пор не утратил значения классического образца (см.: Жирмунский В. Гете в русской литературе. Л, 1937. С. 477).

489

…несколько статей его, в отделении критики. — Наиболее ярко представляют M. M. Достоевского-критика его статьи «О новейших русских писателях» (Пантеон. 1848), «Жуковский и романтизм» (Пантеон. 1852) и «„Гроза“ A. H. Островского» (Светоч. 1860). Во «Времени» была опубликована рецензия M. M. Достоевского на «Стихотворения» Плещеева (1861).

490

…«Цель оправдывает средства» — правило старинное — западническое… — В ответ на это в статье «Стрижи в западне» Антонович писал: «Действительно, примечание редакции к моему «Посланию» неловко, и редакция даже не хотела печатать его, так же как и все послание; но я напомнил ей, как теперь напоминаю всем читателям, те многочисленные, мизерные, но задорные статейки, которые некогда печатались в журнале стрижей под названием «Писем с Васильевского острова», о «повсеместном распространении невежества в литературе» и т. д.; к этим статейкам редакция стрижей всегда прибавляла свои примечания, в которых она говорила, что хотя она и не одобряет статеек, однако печатает их для хороших целей, для «оживления литературы», для ознакомления публики с оригинальными воззрениями статеек и т. д. <…> По образцу этих-то примечаний и для пародии их и составлено примечание к моему „Посланию“…» (Современник. 1864. № 9. Отд. II. С. 86).

491

Значит, он был знаком со мною, коли разговаривал со мной… — «Я, — отвечал Достоевскому Антонович, — …не знаю ни вас, ни вашей болезни, ни вашего лечения, не имею чести быть знакомым с вами и не имел даже никогда удовольствия говорить с вами…» (Современник. 1864. № 9. Отд. II. С. 105).

492

…как и когда получил я болезнь… — Писатель связывал происхождение и развитие своей болезни с годами, проведенными им на каторге, что, однако, противоречит свидетельству лечившего его врача С. Д. Яновского, который утверждал, что Достоевский «страдал падучею болезнью еще в Петербурге, и притом за три, а может быть, и более ле, до арестования его по делу Петрашевского, а следовательно, и до ссылки в Сибирь» (Достоевский в воспоминаниях современников. M., 1964. T. 1. С. 153–154).

493

Выражение «дуракова плешь» — в «Современнике». — В хронике «Наша общественная жизнь» Щедрин в характерной для него манере эзоповского иносказания оценивал правительственные реформы 60-х годов, иронизируя по поводу «того неторопливого поступания к идеалу, которым прониклась современная русская жизнь». Сатирик писал в связи с этим, что его читатель-«провинциал» «не всегда может объяснить себе, почему мы стремимся именно к идеалу, а не от идеала. Иногда ему кажется, что было бы гораздо легче бежать под гору, нежели взбираться, бог весть с какими усилиями, на крутизну, которая, в довершение всего, носит название «Дураковой плеши». Мое дело растолковать ему, что и как. Мое дело сказать ему: любезный провинциал! если ты побежишь под гору, то уткнешься в „Дураково болото“, тогда как если взберешься на крутизну, то, напротив того, уткнешься в „Дуракову плешь“! Пойми» (Современник. 1863. № 1–2. Отд. II. С. 358).