Новенький (СИ) - Инфинити Инна

Настя молчит. Я прямо чувствую, как двигаются шестеренки в ее маленькой головке.

— Какими поступками? — наконец-то подаёт голос.

— Серьезными. Любовь нужно доказывать поступками, иначе это просто слова.

Сестра поворачивается ко мне.

— Соня, а Никита доказывал тебе любовь поступками?

— Да! — тут же восклицаю.

— Какими?

На этот вопрос я уже не могу быстро ответить. Мы с Никитой еще не признавались друг другу в любви. Он мне не говорил, поэтому и я не говорю. Но я и так чувствую, что Ник любит меня.

— Он мне много подарков дарил, — отвечаю через паузу.

— Пффф.

Это уже Соболев.

— И какой же надо совершить поступок, чтобы доказать девушке свою любовь? — взрываюсь. — Серенаду под окном спеть?

— Хотя бы проводить ее до дома в темное время.

— Никита все время провожает меня. Просто сейчас у него сломана рука.

— Но ноги же у него ходят, — парирует.

— Никита сломал руку? — удивляется Настя.

— Да. Один очень плохой мальчик сломал ее ему, — раздраженно отвечаю.

— Так ему и надо, — хихикает сестра, за что удостаивается от меня грозного взгляда.

Весь оставшийся до дома путь Настя увлечённо щебечет с Соболевым. Мне даже приходится ускорить шаг, чтобы побыстрее дойти и прервать их светскую беседу.

— Дима, а ты еще придёшь за мной в садик? — спрашивает Настя у подъезда.

Ну вы только посмотрите! За каких-то десять минут Соболев так обаял мою сестру, что она хочет увидеться с ним снова.

— Не придёт, — говорю за него.

— Думаю, еще приду вместе с Соней, и не раз, — нагло отвечает новенький.

— Я буду тебя ждать, — лыбится Настя.

— Мы пошли домой, — поднимаю на взгляд на Дима и приподнимаю уголки губ. Все-таки он полностью сделал презентацию по фильму, я должна быть благодарна.

Сознание тут же перемещается на два дня назад, когда новенький целовал меня ровно на этом месте. Судя по тому, как Соболев завороженно смотрит, он думает о том же самом. Меня резко бросает в жар, и хочется накрыть лицо ладонями.

— Пока, Соня. До завтра, — слова как будто с трудом даются ему.

Сердце почему-то начинает биться чаще, и я тороплюсь увести Настю в подъезд. Чувствую затылком взгляд новенького, пока не хлопает металлическая дверь.

— Соня, он такой хороший, — тут же налетает на меня Настя.

Пропускаю слова сестры мимо ушей.

— Не говори маме о том, что он был с нами, — прошу севшим голосом и облизываю пересохшие губы.

— Почему? — удивляется.

— Потому что. Просто не говори маме и все.

— Ну почемууу? — капризно тянет и топает ножкой.

— Потому что иначе Дима больше никогда не придёт со мной забирать тебя из садика, — быстро вырывается фраза.

И я вдруг понимаю, что за все время знакомства с Соболевым, впервые произнесла его имя.

Глава 18.

ДИМА СОБОЛЕВ

Забор с колючей проволокой, обшарпанные вонючие коридоры, несколько доскональных досмотров, трехчасовое ожидание своей очереди — и наконец-то стул, телефон и стеклянное окно. Я брезгую брать эту трубку в руку, поэтому надеваю перчатку.

СИЗО «Бутырка». Я прихожу сюда ровно два раза в месяц, чтобы увидеть своего брата Антона.

Через минуту он появляется. Небритый, осунувшийся, похудевший и с потухшими глазами. Каждый раз, когда его вижу, к горлу ком подкатывает, и я мысленно клянусь самому себе, что все сделаю ради того, чтобы вытащить отсюда брата.

— Привет, Дим, — Антон силится улыбнуться, но я вижу, как тяжело ему это даётся.

— Привет, Тоха… — выдавливаю.

Мы замолкаем, рассматривая друг друга через грязное стекло.

— Спасибо за посылку, — брат первый прерывает паузу. — Я все получил.

— Точно все?

— Да-да. Ну поделился тут, а так мне все дошло.

— Ну хорошо.

Снова тишина. Эти встречи самые тяжелые. Для нас обоих. Я до боли в костях хочу расхерачить стекло и обнять брата. У него наверняка такое же желание.

— Как дела дома? — спрашивает Антон, чтобы хоть что-то спросить.

— Как всегда. Ничего нового.

— Ясно… А у тебя что нового?

— Школу поменял. А так все так же.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Школу поменял? — удивляется.

— Угу.

— Зачем?

— Там лучше учат.

Антон издаёт смешок.

— Всю жизнь проучился в одной школе, а под конец одиннадцатого класса решил перейти в ту, где лучше учат?

— Ага…

Антон трет грязными пальцами глаза.

— Я нашел тебе нового адвоката, — быстро шепчу. — Он сможет тебя вытащить, Тох.

Брат саркастично смеется.

— Ты же прекрасно понимаешь, что от адвокатов толку нет. Пустая трата денег. Нужно искать выходы на прокурора и судью.

Я мысленно посылаю брату сигнал заткнуться. Телефон, через который мы разговариваем, прослушивается. Антон это прекрасно знает, но все равно говорит такие вещи. Ничего не боится.

— Я не виноват, Дим, — продолжает. — Да, я не святой. Но конкретно то, в чем меня обвиняют, я не совершал.

— Я знаю, Антон, я знаю.

Это действительно так. Моего брата крупно подставили бывшие подельники. Попались на угоне машины и свесили все на Антона. А все потому, что они ночью на угнанной тачке заехали за моим братом. Он, дурак, взял и попросился за руль. Видите ли, еще никогда не водил электрокар. Было интересно попробовать. Ну а по дороге в гараж Коршуна их тормознули. Оказалось, кто за рулем, тот и виноват больше всех.

Антон, не долго думая, сдал всю компашку во главе с Коршуном. Теперь идет процесс. Большинство сидит в СИЗО, но Коршун и несколько приближенных к нему смогли получить подписку о невыезде.

— Дело уже в суде, так что адвокат не поможет, — с горечью говорит Антон.

— Поможет. Хотя бы условный срок.

— Я не угонял ту тачку! — взрывается брат. — Конкретно ту, за которую меня судят, я не угонял! Я вообще не угонщик, а механик! Я Коршуновские тачки только тюнинговал!

— Да тише ты, — прошу. — Будешь так психовать, нам больше не дадут свидания.

Антон накрывает лицо ладонью и тяжело дышит. Я тоже уже не знаю, как сдержаться, чтобы не заорать от вселенской несправедливости. Коршун землю роет, чтобы выйти сухим из воды. Получил подписку о невыезде, тварь.

— Вот увидишь, Коршун отделается условным сроком, — Антон будто читает мои мысли. — И отнюдь не потому, что у него хороший адвокат. А я сяду за то, чего не совершал.

— Посмотрим. Новый адвокат придёт к тебе уже на следующей неделе.

Брат скептически хмыкает и машет рукой.

— Чем этот адвокат отличается от всех тех, которых ты нанимал мне раньше?

— Он выиграл три последних уголовных процесса по угону машин.

Антон качает головой, не веря.

— Ладно, — решаю завершить наш разговор. Хотя на свидание выделяется три часа, мы едва ли можем проговорить тридцать минут. Тяжело обоим. — Мне уже пора.

— Хорошо… — брат поднимает на меня красные глаза.

— Я вытащу тебя, Антон.

— Угу.

Брат вешает трубку и уходит, не оборачиваясь. Я провожаю его сутулую спину, чувствуя, как дерёт горло. Когда Антон скрывается, я и сам тороплюсь убраться из СИЗО.

Выйдя на улицу, глубоко вдыхаю морозный зимний воздух. Мне кажется, я до последней нитки пропитался тюремным запахом. Дома я спешу затолкать одежду в стиральную машинку и принимаю душ, раздирая кожу мочалкой.

Когда одеваюсь в комнате в чистую одежду, раздается стук в дверь. Закатываю глаза.

— Чего? — говорю громко.

Опускается ручка и в щель заглядывает Леська.

— Дим, ты гулять? — кокетливо интересуется.

— По делам.

— А можно с тобой?

— Нет.

— Почему ты никогда не берёшь меня с собой!? — обижается.

Как же дочка отчима меня достала. Я уже близок к тому, чтобы прямым текстом заявить ей, что она не в моем вкусе и, вообще, я давно влюблён в другую.

— Иди лучше почитай книжку.

— Не хочу, — капризно.

— Лесь, отвали уже, а? — повышаю голос.

Девчонка, не ожидавшая такого грубого ответа, сначала округляет глаза, а затем они наливаются слезами.