Бойся самого худшего - Линвуд Баркли

— Хорошие люди. Продать будет не сложно. Скажи им, что я уехал из города по делам и попросил тебя помочь.

— Тим, огромное спасибо.

— Не стоит.

Энди спросил, куда я еду. Я сказал.

— Надеюсь, с ней все в порядке. — Он махнул мне и вернулся к газете.

Сидни одиннадцать.

Мальчик по имени Джеффри Уилшир провожает ее из школы домой. И уже много раз. Этот факт не прошел незамеченным ни для Сьюзен, ни для меня.

Я везу дочку на занятие в школу танцев. Балет ее уже не привлекал, но мать продолжала давить, чтобы она ходила на занятия.

— Вот бросишь, а потом пожалеешь.

В конце концов Сид бросила и не пожалела.

Но пока я везу ее на занятие и говорю между делом:

— Джеффри, ну, этот твой одноклассник… кажется, ты ему нравишься.

— Ну его, — говорит Сид. — Вообще-то он в другом классе и ждет меня, когда я выйду после уроков, чтобы проводить. А я все надеюсь, что миссис Уэттли когда-нибудь нас задержит, а ему надоест ждать и он пойдет домой.

— Вот оно что, — говорю я.

Мы едем пару минут молча, затем Сид говорит:

— Ему нравится надувать лягушек, чтобы они лопались.

— Джеффри?

— Да. Он занимается этим на пару с Майклом Дингли. Ты его знаешь?

— Нет.

— Не важно. Мама знает, потому что она с его мамой ездила с классом на экскурсию в пожарное депо в прошлом году.

— Ладно. Так что Джеффри?

— Они ловят лягушек, потом вставляют им в рот фейерверк и зажигают. Лягушки взрываются.

— Это дикость, — говорю я — Не помню, чтобы в моем детстве кто-то этим занимался.

— Они считают, что это очень прикольно, — говорит Сид.

— Это не прикольно.

— Конечно, мы все едим животных, — говорит она. — А что, мама была прежде вегетарианкой?

— Да. Какое-то время.

— Почему перестала?

Я пожимаю плечами:

— Из-за чизбургеров. Она почувствовала, что не может без них жить. Но одно дело убивать животных для еды, а другое — для развлечения. Чтобы наблюдать их страдания.

Сид задумывается. Проходит минута.

— Почему люди это делают?

— Что?

— Убивают для развлечения.

— Понимаешь, некоторые люди устроены неправильно.

— Что значит «неправильно»?

— А то, что им доставляет удовольствие видеть страдания других.

Она смотрит в окно.

— А я всегда думаю о том, что чувствуют другие люди. — Молчит. — И животные тоже.

— Поэтому ты хороший человек.

— Разве Джеффри не знает, что лягушкам больно?

— Знает, но ему наплевать.

— То есть он злой?

— Да, пожалуй.

— Он рассказал однажды, что положил в микроволновку хомяка и включил.

— Больше он тебя из школы провожать не будет, — решительно говорю я. — Пару дней мы будем заезжать за тобой. Я или мама.

Я послушал несколько песенок на проигрывателе Сид и выключил. Потому что глаза начали застилать слезы. Не хотел, чтобы в газете появился заголовок «Безутешный отец погиб, перестраиваясь с одной полосы в другую».

В аэропорту купил два свежих журнала — «Автомобиль и водитель» и «Нью-йоркер». Вряд ли удастся сосредоточиться на чтении, но хоть посмотрю картинки. В первом было много фотографий сверкающих автомобилей, а во втором — комиксы.

Затем я достал мобильник и позвонил Сьюзен.

— Алло, — ответила она невеселым голосом. Таким он у нее был уже несколько недель.

— Это я.

— Привет. — Теперь в ее голосе чувствовалась настороженность. Сейчас любой мой звонок мог принести либо хорошую новость, либо плохую.

— Я в аэропорту. Лечу в Сиэтл.

Она вздохнула:

— И что?

— Возможно, Сидни там.

Я рассказал ей все. Она выслушала. Задала два вопроса. Уведомил ли я Кип Дженнингз? И можно ли верить этой женщине из приюта?

Я надеялся, что можно.

— Я оплачу твой полет, — сказала она.

— Не надо об этом беспокоиться.

— Я могла бы полететь с тобой. С палкой, но все же хожу.

— Не надо. Я сделаю все, что возможно.

— Да, я бы там тебе только мешала.

— Послушай, Сьюзи, как у тебя дела с Эваном?

— Стараюсь общаться с ним как можно меньше. Пусть Боб сам разбирается со своим сыном.

— А чем вообще занимается этот парень?

— Понятия не имею. Почти все свободное время сидит в своей комнате за компьютером.

— Может, общается с приятелями?

— Нет. Я думаю, тут что-то другое.

— Порно? — спросил я. — Эван зациклился на порно?

— Как бы не хуже.

— Ты говорила об этом с Бобом?

— Ну говорила.

— И что?

— Ничего. Я говорю ему: «Твой сын ворует». А он твердит, что я в последнее время стала очень рассеянной и забывчивой.

— Может, он прав?

— Черта с два. Кстати, часы нашлись. Сегодня утром появились на обычном месте. Как будто не пропадали.

— Как это получилось?

— Думаю, Эван их заложил. А Боб выкупил.

— Он его покрывает.

— Да.

— Уезжай оттуда, Сьюзи, — сказал я. — Возвращайся в свой дом.

— Ты думаешь, это выход? — почти крикнула она. — Не пытаться наладить жизнь, а просто взять и уехать. Ты мне это предлагаешь?

— А что, жить в одном доме с вороватым парнем лучше?

— Ладно, хватит об этом. Давай ищи Сидни.

— Буду, — отозвался я.

— Знаешь… — Она замолчала на пару секунд. — Я действительно испортила тебе жизнь.

Я не ответил. Посмотрел на часы. Скоро должны были объявить посадку на мой рейс.

— Не нужно было тебя подталкивать, — продолжила она. — Мы так хорошо жили.

— Да.

— А мне хотелось большего, понимаешь? Хотелось жить еще лучше. Разбогатеть, иметь возможность покупать красивые вещи. И я искренне верила, что это будет хорошо для всех нас, и больше всего для Сидни. Ты станешь успешным бизнесменом, и у нас будет все. Понимаешь?

— Понимаю.

— Вот я и стала на тебя наседать. А тебе не это было нужно. Не это. Ты не бизнесмен. А у меня тогда не хватило ума понять.

— Сьюзи, давай не будем…

— В результате все закончилось крахом. Иногда мне кажется, что Сид нас ненавидит: меня — зато, что все развалила; тебя — зато, что поддался. Если бы мы жили как прежде, этого бы не случилось. Сид бы не ушла.

— Сейчас нельзя это проверить.

— Не надо и проверять.

— Вот объявили мой рейс, — сказал я.

— Ты позвонишь?

— Конечно.

Когда добираешься куда-нибудь на машине, то чувствуешь себя при деле. Ты сосредоточен. Смотришь на карту, переключаешь станции в приемнике, следишь, когда откроется место на дороге, чтобы обогнать одну машину, другую. Это помогает снять напряжение.

А в самолете ты просто сидишь и медленно сходишь с ума.

Конечно, отправляться в Сиэтл на машине не вариант. Шесть часов полета предпочтительнее, чем трое суток езды. К тому же любым мучениям всегда приходит конец.

Выйдя из самолета, я включил мобильник посмотреть сообщения.

Их не было.

Таксист, услышав слова «Приют „Второй шанс“», сразу тронулся.

От адреса он отмахнулся.

— Я вожу в Сиэтле такси двадцать два года. И все вокруг знаю.

Обозревая с заднего сиденья незнакомый город, я мысленно повторял: «Я здесь, Сид. Еду к тебе».

Глава одиннадцатая

В Сиэтле был конец дня. Люди возвращались с работы домой. Движение на улицах и без того было напряженным, а тут мы еще попали в место, где полосы сузились до одной из-за дорожного происшествия. Так что к приюту подъехали где-то к шести.

Я расплатился с таксистом, забросил на плечо сумку. Приют «Второй шанс» находился в старой части города. Рядом располагались музыкальный салон, магазин одежды по сниженным ценам, ломбарды. Внешне приют походил больше на небольшой ресторанчик. Рядом на тротуаре стояли столы, за которыми сидели неряшливо одетые молодые люди. Похоже, сидели уже давно.

Разумеется, я их всех внимательно оглядел. И вообще всю окружающую местность. Удовлетворившись, что Сид по крайней мере не околачивается на улице, я вошел.

И внутри тоже принялся всех оглядывать. В холле слонялись десятка два тинейджеров. Впрочем, некоторые выглядели постарше — лет на двадцать восемь. А одному можно было дать и все тридцать. Сид среди них не было. Заметив, что я их рассматриваю, подростки начали поворачивать ко мне спины.

Я поискал глазами стойку регистрации и наконец увидел. В углу стоял импровизированный стол — дверь, положенная на козлы, — за которым сидел мужчина лет сорока в очках в металлической оправе и сосредоточенно вглядывался в экран компьютера. Он уже начал лысеть, но волос еще оставалось достаточно, чтобы собрать их сзади в жиденький хвостик. Одет он был в клетчатую рубашку и джинсы.

— Прошу прощения, — произнес я.

Он поднял палец, предлагая мне подождать, напечатал последние символы и с некоторым удовольствием нажал клавишу.