Серебряный змей в корнях сосны – 3 - Сора Наумова

может и лгать. Как хорошо ты его знаешь, а? Он не похож на честного человека.

Хизаши отвернулся и сделал вид, что обвинения его не касаются, даже веером начал обмахиваться так расслабленно, будто не вступал недавно в схватку с мстящим духом. Кента перевел взгляд на все еще красного Мадоку, а с него…

– Где Умэко?

Девушка исчезла, точнее убежала – ее маленькие следы то тут, то там проступали на не до конца сметенном снеге. Вот глупая! Кента мигом забыл об их споре и побежал за ней. Следы вскоре пропали, но где-то в лабиринте улочек слышалось отдаленное эхо торопливых шагов. В волнении Кента забыл фонарик, и стоило остановиться, как темнота навалилась со всех сторон, стало холодно и тревожно. Кента пробормотал молитву, которой в детстве научила его мама. Простые слова могли успокоить разве что малышей, но теплом отозвались в груди, и Кента пошел вперед без прежнего страха. Умэко была совсем юной, почти ребенок, одна, напуганная и несправедливо обвиненная. Кента обязан успокоить ее и защитить от нападок, ведь он верил, что она не повинна в их бедственном положении.

Но тогда кто же?

Вдруг ужас охватил все тело, и вместе с ним пришло понимание – это он. Он – жертва онрё, жертва несчастной Айко, забитой камнями, точно дикое животное за его слова. Если бы он просто мог тогда промолчать…

Руки опустились, и тьма вокруг зашевелилась, забурлила черной жижей. Поднялся ветер, засвистел под крышами тесно стоящих друг к другу домов. Кента на несколько мгновений прикрыл глаза, ощущая колкие укусы снежинок, а потом почувствовал взгляд. От него кожа покрывалась инеем, и смерзались внутренности. Злобный, выворачивающий, полный боли и осуждения взгляд. Кента решился встретить его и увидел перед собой изможденное лицо призрака, похожее на череп, обтянутый даже не кожей, а тончайшей хрупкой бумагой. Белесые глаза будто вытягивали душу, и Кента шагнул вперед, навстречу справедливому наказанию. Его не смущало, что в облике онрё не было ничего от знакомой ему с детства девочки, он видел лишь ее жуткую смерть. И свою вину.

А потом сквозь дымчатый силуэт, зависший перед ним, проступил Хизаши и синий фонарик в его руке. Что-то дрогнуло внутри, воспротивилось судьбе.

«Айко бы не стала такой. Она бы не ответила злом на зло».

Хизаши подбросил фонарик в воздух и рассек кромкой веера, будто это и не веер вовсе, а смертоносное оружие. Синее пламя вырвалось из бумажного плена и рассыпалось десятками искр, словно звезды из небесного ковша. Их мельтешение отвлекло онрё, и Кента рискнул – бросился к Хизаши, чудом проскочив мимо беснующегося духа. Хизаши цепко схватил его за запястье и притянул к себе, одновременно с этим что-то бормоча под нос. И как только Кента столкнулся с ним, все вокруг стихло и будто поблекло.

Мацумото замолчал и, выдохнув, отпустил руку Кенты.

– Ты идиот! – заявил он. – Если бы я знал, сколько бед с тобой хлебну, то…

Он не договорил и отвернулся.

– Онрё напала на меня, потому что я виноват, – сказал Кента уже не так уверенно.

– Все люди в чем-то виноваты, – отозвался Хизаши, – даже ты не исключение.

– Но…

– Но не в этом случае. Скажи, дух показался тебе странным?

– Странным? – Кента прежде не сталкивался с онрё и не знал, что в ней должно было натолкнуть на подобную мысль. – Я не уверен. Я… Хотя нет, ее глаза. Она слепа.

Мацумото хлопнул в ладоши с так неуместным сейчас весельем.

– Тогда все ясно. Онрё сильны, а эта сильна в десятки раз, но она не может преследовать свою жертву, не видя ее. Ее вело что-то другое.

Кента наконец успокоился достаточно, чтобы заметить – их всего двое.

– Где Мадока и Умэко?

– Дурень помчался спасать девчонку, – ответил Хизаши, – но забудь о них. Мы выяснили, что онрё нужен ты. Так что пока мы стоим без дела в защитном круге, подумай, пожалуйста, почему она перепутала свою жертву именно с тобой?

За пределами невидимого барьера в круговерти снежинок металась онрё. Злой дух был похож на полупрозрачную женщину с косматой седой головой и лицом мертвеца, ее руки длиннее, чем надо, а растопыренные пальцы венчались загнутыми когтями, ниже пояса ее тело истончалось в дым, как у всех юрэй. Она была страшной, это несомненно, но вместе с ужасом вызывала и жалость – именно так чувствовал Кента. Быть обиженной настолько, что даже в смерти не находить покоя. Преследуя обидчика, изводя его день за днем, разве не изводит она и саму себя тоже?

– Скажи, Мацумото-кун, ведь ты знаешь так много и, похоже, умеешь больше, чем я могу представить, можно ли освободить душу, ставшую онрё?

Хизаши посмотрел на него в изумлении, читавшемся на красивом лице.

– О чем ты думаешь вообще? Она способна только на месть, что ты собрался спасать?

– Но ведь так же было не всегда.

– Эта душа навеки очернила себя, переродилась в злого духа. Отбрось жалость, она не спасет тебе жизнь. А я еще могу.

– Почему ты не веришь, что я достоин ее мести? – спросил Кента. – Ты знаешь меня второй день.

– И что? Зато я знал ее, – он махнул веером в сторону онрё. – Едва ли вы когда-то встречались с мертвой дочкой Танаки.

– Господина Танаки? Хозяина рёкана? – ужаснулся Кента. – Но при чем здесь она?

– Вот это меня и беспокоит, – признался Мацумото. – Но отбросим это, пока не поймем, почему именно мы четверо. Мы с тобой были вместе почти весь праздник, но не пересекались с Мадокой и Умэко.

– Почти весь праздник, – согласился Кента и вдруг схватил Хизаши за плечо. – Почти!

Перед глазами пронеслись картинки расколовшего площадь на две части шествия горожан с фонариками, а следом – трогательная сцена возле лотка со сладостями. Женщина с внуком, угощение, принятое из детской ручонки. И разделенное с Хизаши.

– Это возможно, – согласился Мацумото, с поразительным равнодушием глядя, как слепая онрё пытается отыскать их, чувствует, но не видит, мечется бешеным зверем, рвет когтями воздух. Поймав случайно ее белоглазый взгляд, Кента едва не дрогнул.

Если бы не Мацумото Хизаши… Строки из предсказания старьевщика впрямь говорили об их встрече. Горькая сладость. Может, это именно то, что чувствовал Кента, – как хорошо, что он встретил того, кто станет ему другом и поможет в трудную минуту, но так печально, что между ними уже встала стена из тайн и недомолвок.

Хизаши не спешил объяснять свои догадки, Кента боялся спросить. И тут еще одна тень вылетела прямо на онрё, потрясая палкой. Кента сразу узнал