Отдел странных явлений: Лесоморский детектив - А. Котенко

— Скажем, что это ты орал, — хихикнул я, прикрывая рот рукой.

— Наглая ложь, — вздохнул программист.

А девочка Милли стояла у входа в палату и наматывала на ус все сказанное вожатыми. Но и это еще не все. Когда мы с черной простыней скрылись за дверью, девочка прокралась и прильнула к ней ухом. Я ухмыльнулся и отпустил руку с косяка. Наивная Янсен, не предполагает она, что я все прекрасно вижу. Очень ей было интересно, неужели мы раздобыли большой кусок черной материи для секретной сценки на вожатнике.

— Так вот ты какая, готичная простыня! — Иван ходил вокруг расстеленной на полу ожившей детской легенды.

Бездыханная материя, естественно, не отзывалась. Программист, обойдя ее несколько раз, пнул, но тряпка не взмыла в воздух, и таинственного голоса не раздалось. Он сел на корточки и принялся прощупывать ткань. Ничего подозрительного. Обычный ковер-самолет, только без узоров, причем, после нанесения ему нескольких ножевых ранений, он скончался.

— Что с ней делать будем?

Я уже разделся, залез под одеяло и снял опостылевший за день парик.

— Дай я ее пощупаю.

Иван кивнул. Завернувшись в одеяло, я подошел к трофею и положил на него руку, попробовал водить ладонью вдоль разреза и по нетронутой части простыни, пару раз ущипнул ее за угол. Ничего не происходило.

— Обычная тряпка, — констатировал я смерть мифической простыни.

— Но она шептала мне 'молодая жизнь'! — не унимался Иван, — она чуть не запаковала меня в себя. И, знаешь, она точно такая же, как в той байке. Купила бабушка черную простыню, положила ее на диван, да и ушла в магазин. Так? Пришла с работы мама, тряпица подлетела к ней и сказала: 'Дай крови! — а потом задушила. Вернулась со школы девочка, и с ней то же самое случилось. Остался только младший братец.

— Ну да, — кивнул я, припоминая и этот пересказ. — Ребенок вызвал милиционера, а тот разрубил простыню на куски.

— Значит, мы все сделали правильно! — обрадовался программист, — по инструкции.

Я молча кивнул.

— Никаких следов магии на ткани нет. Давай спрячем ее в мой сундук.

— И кодовый замок повесим на твой чемодан, — злорадным тоном заговорщика добавил Иван. — Чтоб Милли и подружки и выкрали!

Не могу привыкнуть, что сундуки в этом мире называют как угодно. Например, сундук для складывания вещей в комнате — тумба, большой сундук для одежды — комод, очень большой — шифоньер. Переносной сундук для вещей — чемодан. Ничего, скоро привыкну.

Спрятав простыню, я вернулся к двери и приложил руку на косяк. Как и следовало ожидать, девочка все еще находилась за дверью. Не одна, рядом топтались еще две девушки и мальчик из отряда. Широко раскрыв глаза, Милагрес внимала каждому слову, что доносились из нашей комнаты. В ее детской головке пока не укладывалось, откуда взялось два мужчины, которые, судя по разговорам, щупали Юлю, и утверждали, что в ней нет ничего особенного, и при этом вспоминали жуткие истории. А под конец, небось, убили кого-то и хотели спрятать в чемодане. Надо спасать вожатую — промелькнуло в голове у девочки, и когда я начал проверять ее наличие в коридоре, она изо всех сил налегла на дверь.

— Зуб на рельсы, опять это занудство. Милля! — фыркнул Иван, живо в постель.

Я послушался.

Он подошел к двери и отворил засов. Девочка по инерции влетела в комнату, дико крича: 'Юля, что они с тобой сделали? А следом за ней ввалились и товарищи, вооруженные до зубов вениками, шваброй и лентяйкой. На голове у мальчишки даже было надето ведро с надписью 'Отходы'.

— Тссс, она спит, а я… роль репетирую.

Закутавшись в одеяло с головой, я лежал в позе эмбриона на неудобной кровати с гибкой металлической сеткой, прогибавшейся под весом тела. Если любопытная девочка явится сюда и стянет одеяло, ее ожидает не очень понятный сюрприз: вместо любимой вожатой — голый коротко стриженый мужчина. Разочарование! Но боги миловали меня, не позволили разоблачить. Мальчик в ведре ударился о косяк и завыл от гула, заложившего уши. К тому времени Янсен уже дошла до изголовья моей койки и протянула руки к одеялу. Но тут спутницы позвали ее на помощь Вове, и, недовольно хмыкнув, девочка развернулась и направилась вслед за пострадавшим.

'Фух, пронесло! — с облегчением вздохнул я.

Остаток ночи прошел относительно спокойно, если не считать того, что программисту пару раз пришлось гонять по коридору шалунов, изображающих из себя привидения. В те моменты я лениво переворачивался на другой бок, но не просыпался окончательно. Да и пусть поспит 'девушка', она же двух человек от неминуемой смерти спасла. И еще неизвестно, скольких придется защитить, пока мы с напарником не найдем хозяина черной простыни.

Лагерная столовая мне напоминала помещение для слуг: огромный зал, где рядами стояли не самые новые столы и скамьи. Только когда на стенах в моем дворце в таких помещениях изображали бытовые сцены, в столовой 'Березки' художник решил нарисовать всяческих чудовищ. Красный человечек с черными глазками, кривым рогом на макушке и белым квадратом на пузе держал за лапу желтое животное с заостренными ушами и зигзагообразным хвостом. Далее очередь неведомых созданий продолжало нечто в ярких трусах, похожее на мышь, а в соседе этого персонажа я с радостью узнал серого зайца, правда, с подозрительно большими зубами-лопатами. По нарисованному небу летел некий шар с корзиной, откуда высовывалась… черногривая Хатор в полосатом одеянии. Хоть один знакомый образ. Прямо над шаром с богиней висел большой плакат, написанный зеленой краской: 'Хлеба к обеду ты в меру бери! Хлеб — драгоценность, ты им не сори'. Подобный папирус украшал и стену над окошком слуги-посудомойки.

Повара, одетые в одинаковые белые халаты и шапки, развозили традиционный завтрак — манную кашу и противный кофейный напиток, вовсе не напоминающий вкусом свое название.

Иван Дураков лениво поковырялся в покрывшейся коркой каше, из которой выпирали три противных комочка. Один их вид вызывал не самые приятные чувства. С сожалением парень подумал, что деревня от лагеря далеко, и придется голодать теперь до обеда. Ипполит Кощеенко ходил между столами и расхваливал детям и подросткам вкус приготовленного заботливыми поварами продукта.

Младшие отряды его слушались и усердно глотали эту несъедобную пищу, а старшие делали вид, будто поедают кашу. Когда же Кощеенко отходил подальше, выбрасывали содержимое ложек кто в окно, кто под стол. А некоторые, вообще, размазывали кашу по нижней стороне крышки стола.

Хотя, признаться честно, у противной каши был особенный вкус, отдаленно напоминающий горячо любимый мной в детстве хлеб с медом. Третий отряд уже пообещал, что молиться на меня будет, так как я уничтожал уже пятую порцию противного снадобья, а детишкам подставлял опустошенные тарелки. Фокусов этих Кощеенко не видел, поэтому он то и дело хвалил то одного, то другого школьника из нашего отряда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});