ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА - Сергей ГОРОДНИКОВ

Какие же общие экономические интересы населения России способны сплачивать региональные цели развития в единый политический интерес страны, укреплять ее государственность в условиях рынка и демократических процессов? Возможно ли это сейчас? Или России суждено с неизбежностью распасться на несколько государственных образований, как об этом “каркают” ее внутренние и внешние враги последние полтора столетия, когда страна стала втягиваться в рыночные капиталистические отношения? Вопрос не праздный, важнейший для выбора внутренней политики и политики международной. И ответ на него — утвердительный. Да, Россия способна не только сохранить единую государственность, но имеет колоссальный потенциал развития в условиях стабильности и проявления единой политической воли во всех регионах. Но лишь при условии ускоренного восстановления прежних и становления новых монопольных экономических структур в промышленности, торговле, финансах. Мне приходилось в 80-м году утверждать: “Именно БАМ, именно космические проекты, именно КАМАЗ, ВАЗ и еще несколько подобных крупнейших программ, в том числе и программ военно-промышленного комплекса, являются нашей исторической вехой перехода от Предыстории к собственно Истории России, к демократической истории, истории подлинного могущества и процветания”. Потому что Россия, как исторически сложившееся государство, сотни лет постоянно напрягающее ресурсы для удержания стабильности в Евразии, не могла открыть шлюзы напору буржуазно-капиталистических интересов и демократии ни в XIX веке, ни в 1917-м году, ни в 50-е годы, ни при Хрущеве. Еще не были созданы экономические основы для сохранения целостности Российского государства в демократическом самоуправлении. И жизнь показала правильность этих выводов. Экономические предпосылки демократических реформ в конкретных условиях российской государственности вызрели только в семидесятые годы!

Демократия же нужна России как воздух. Лишь она способна раскрепостить интеллектуальные, духовные и моральные силы русского народа, поставить под его контроль действия власти, заставить ее опасаться в первую очередь требований собственного народа, а не внешних сил, и потому активно защищать в первую очередь наши материальные и духовные интересы. Наша история показывает однозначно: русский народ слаб перед властью, недопустимо, унизительно зависит от качества центральной власти и, в основном, из-за раздробленности региональных экономических, а потому и политических интересов, что всегда изнутри подрывало волю к единству действий, часто позволяло силам зла, подлости, инородности, прорвавшись к власти в столице, используя эту раздробленность, направлять ее для стравливания русских между собой, навязывать нам чуждую жестокую волю.

Русский народ потому и жертвовал, много жертвовал своей кровью, своим благополучием ради ускоренной индустриализации, создающей единый общерусский рынок страны, что инстинктом своим чувствовал — это его глубинный материально-экономический интерес, от которого зависит преодоление земледельческих традиций его региональной раздробленности, историческое выживание его государственности и духовное, культурное раскрепощение, превращение в единую, великую нацию, нацию, устремленную в будущее, нацию сильную и благородную, нацию северных трудолюбия, действия и воли, а не южного спиритуализма и паразитизма, нацию, которая никогда больше не позволит управлять своей судьбой без своего разрешения на это, у которой никогда больше не будет наглого, часто инородного высокомерия столицы, но будет столица, которая зависит от всей страны, служит всей стране, полностью зависит от наших страстей и заблуждений, от прозрений и устремлений, от наших национальных предрассудков и наклонностей.

Поэтому изначально душивший, истреблявший русское самосознание большевистский режим, когда провалились его “великие надежды” на крушение капитализма в Европе и в Америке, вдруг, одновременно с поворотом к вынужденной форсированной индустриализации страны, перешел на позиции русского народного самосознания, даже радикально имперского самосознания социал-феодального толка. Только так оказалось возможным удержаться у власти и поднять русский народ на жертвенное созидание, — созидание крупной и особо крупной индустрии, и восстановление той, что была почти полностью разрушена за предыдущее десятилетие. Вынужденный постоянно заниматься вопросами государственного выживания, как основы собственного выживания, коммунистический режим срастался с интересами крупных проектов, с интересами крупной и очень крупной промышленности, т.е. с зарождавшимся русским национальным интересом, с общерусским государственным интересом. И пока режим служил этому интересу, его политические позиции были достаточно прочными, — но ...

Но запущенная в работу крупная промышленность порождает важнейшее и опаснейшее противоречие. Она по своей сути высокопроизводительна, производит продукции больше, чем нужно для нужд внутри страны. Она может быть источником колоссальных доходов, опорой для политической стабильности в государстве и его международного влияния; но может стать и величайшим нахлебником, паразитом на демографических и не восполняемых сырьевых ресурсах страны, растрачивая эти ресурсы. И это зависит только от одного фактора — от емкости рынка, на котором продается продукция. Крупная промышленность для своей рентабельности, высокой доходности требует выхода на богатые мировые рынки, захвата этих рынков в той или иной форме. Данная особенность крупной промышленности и стала едва ли ни главной причиной, которая свалила коммунистический режим, сделала его для дальнейшего прогресса, для выживания России не приемлемым. Русский инстинктивный национальный интерес, государственный интерес в новую историческую эпоху требовал концентрации, монополизации производства, достижения его высочайшей конкурентоспособности на всех мировых рынках, тогда как по разным, в том числе и политическим, идеологическим причинам добиться высокой конкурентоспособности продукции, превращения ее в потребительский товар, прорваться с продукцией на богатые мировые рынки, закрепиться на них не удавалось. Приходилось сбывать продукцию режимам банкротам, нищим странам, то есть фактически делать крупную промышленность нерентабельной, живущей за счет наших сырьевых ресурсов и сверхэксплуатации патриотизма русских, за счет сверхэксплуатации собственно России. Это фактически привело к дискредитации крупной, монопольной промышленности в глазах советских обывателей, позволило прорваться к власти силам, которые по различным групповым эгоистическим причинам начали озлобленную и клеветническую политическую кампанию, борьбу с монополизмом, якобы основной причиной наших экономических бед.