Желтый ценник - Шавалиева Сания

– Что сегодня? – встрепенулась Татьяна.

– Треугольники, пирожки с капустой и яйцом.

– Треугольники почем?

– Тридцать пять.

– Тридцать пять! – не сдержалась Ася от удивления. – Да за эти деньги можно купить две буханки хлеба.

Женщина с пирогами мельком глянула на Асю, затем на Татьяну.

– Будешь? – спросила Татьяна у Аси. – Угощаю.

– Вот еще! – фыркнула Ася. Она просто не могла позволить себе такое угощение.

Татьяна надкусывала горячий треугольник, а запах картошки, мяса, лука своим ароматом сшибал Асю с ног. Она крепилась, старалась не смотреть на Татьяну завистливым взглядом.

– Тань, – вдруг решилась Ася начать разговор. – Хочу тоже выйти на рынок.

– Выходи, – и вновь укусила пирог.

– А как здесь с местом?

– Никак, – честно призналась Татьяна и утерла с подбородка капельку масла, брызнувшего из треугольника. – Сама стою без места. Вот по блату договорилась с администрацией, чтобы сюда пустили.

Татьяна откусила побольше, чтобы быстрее съесть и не видеть этого голодного взгляда. «Откуда только эта Ася взялась на мою голову?»

– Тань, а можно я встану с тобой рядом?

Татьяна не смогла ответить, потому что подавилась, закашлялась. Ася постучала ее по спине. Татьяна прокашлялась, утерла слезу и спрятала недоеденный треугольник в сумку.

– Так я встану?

– Куда? Здесь и так места нет.

– А если боком? Вот твой стол боком, а сюда я.

Было видно, что Татьяна соображает, как Асе отказать: попросить уйти, наорать, послать безвозвратно. Пока Татьяна думала, появилась соседка. И, о Аллах, еще один подарок судьбы. Татьяниной соседкой оказалась Гуля, дочка Алмазии.

– Привет всем, – радостно кивнула Гуля. – Теть Ась, вы чего здесь?

– Вот решила выйти на рынок, место ищу.

– А давай здесь. Я чуть подвинусь, чтобы не мешать Татьяне. Продержимся. Скоро, говорят, будут распределять новые места, вот и сунемся. Уже и щебень завезли, неудобно, правда. Камни большие, неровные, того и гляди ногу подвернешь. Приходится быть внимательной, осторожно. Ничего. Все лучше, чем здесь, без места. Правда ведь? – непонятно у кого спросила Гуля.

Тут Гуля заметила женщину с пирогами.

– Теть Светочка, четыре треугольника, – позвала ее Гуля. – В два пакета. В один – три, в другой – один.

Гуля щебетала, раскладывала стол, складывала в ряд брюки. Сразу подошли муж с женой. Зайдя за спину Гули, мужчина стал мерить. Двое брюк подошли. Пока думали, какие купить, появился другой покупатель. Примерил, не торгуясь купил двое. Муж с женой, не определившись с выбором, тоже взяли двое брюк. А за ними еще и еще стали подходить люди. Примерно за полчаса Гуля продала восемь штук. Продала бы больше, если бы были размеры.

– Треугольники совсем остыли, – напомнила Ася Гуле.

Гуля всплеснула руками.

– Это вам. Совсем забыла… Какой вам размер?.. Ничего. Теть Ась, дома согреете… Мерить надо… Ешьте, кушайте, они и холодные вкусные… Больше есть… сейчас посмотрю… остальные детям и дяде Руслану, – одновременно со всеми разговаривала Гуля.

Через три часа Гуля свернула столик, упаковала остатки брюк в сумку. Торговля Гули кардинально отличалась от Татьяниной. Веселая Гуля щебетала, широко улыбалась, лично застегивала покупателям брюки, выправляла складки, подтягивала, одергивала. Мужчины на такое внимание реагировали по-разному: кто-то пугался, кто-то сотню раз перемеривал одни и те же брюки, кто-то жмурился, делая Гуле пошлые намеки. Она неизменно отшучивалась:

– Это я на работе такая бойкая, а дома я примерная жена и хожу в парандже.

– Мне бы такую жену, – удивлялись покупатели и добавляли, – только чтобы на работе была в парандже, а домой приходила развязной, доброй, веселой.

– Если такую найдете, мне покажите, – наигранно вздыхала Гуля и упаковывала купленные брюки в пакеты, отсчитывала сдачу. – Приходите, скоро будет новая зимняя коллекция.

– Да, да, – кивали мужики и тихо переругивались с женами, которые пытались поскорее увести их от словоохотливой торгашки.

– Надо ехать за товаром, – радостно сокрушалась Гуля, вновь вытаскивая остатки брюк из сумки.

Прибежал запыхавшийся мужчина, обрадовался, что Гуля оказалась на месте, слезно умолял показать все, что есть.

Остались только крайние размеры – большие и маленькие. Мужчина помялся, порасстраивался и купил брюки на два размера больше. «Ремнем затяну, а то завтра на свадьбу надеть совсем нечего».

Гуля улыбнулась.

– Я вам уступлю, на свадьбе хорошо покушаете, пополнеете, потолстеете, и брюки будут как раз. Вот телефон, звоните, через неделю привезу новую партию.

– Ох, спасибо, дорогая. Дай Аллах тебе мужа хорошего.

– Спасибо, – улыбалась Гуля в ответ.

Ася шла домой и все время вспоминала Гулину улыбку. Такая хорошая, добрая. Нет, надо, наверное, сказать: такая светлая, душевная улыбка. Словно улыбаются не губы, а человек светится всей своей внутренней энергетикой.

Глава 8

Автобус

Как грустна дорога за окном. Как таинственны туманы над степями. Кто-то сейчас спал в этих туманах, кто-то блуждал, кто-то умирал, а Ася ехала в автобусе, везя непосильный груз проблем. Она вышла на рынок больше полугода назад и уже устала на сто лет вперед. Конечно же, она знала, что выбрала совсем не райскую работу, но все равно ощущение беспросветности тумана, зыбкости светлого будущего угнетало.

Казалось, что не только люди, но и автобусы, и дороги утомились бесконечно выполнять свои челночные функции. Автобус медленно вез пассажиров, дорога медленно уплывала в даль ночи. Ночь начала закрывать черным покрывалом леса и поля, зажигала тусклые пятна звезд где-то далеко в небе. Ночь густела, медленно тащилась рядом, обдуваемая прохладным ветром и меняющая облик в зависимости от местности. То она проявлялась в короне макушек елей, то навстречу выходила тень, подсвеченная темно-багровой луной, а то и вовсе края леса обхватывали своими объятиями и долго не выпускали.

Чуя ночь всем телом, притихла даже неугомонная Гася Коноплева. Кое-как умостившись на сиденье и вцепившись в спинку переднего кресла, она тихо гундела, переговаривалась сама с собой. Если вдруг автобус резко тормозил, она ойкала и проваливалась в проем. Ася все время не понимала, как статная Гася это делает. Пространство между соседними сиденьями было настолько узко, что Ася упиралась коленями в спинку переднего сиденья. Потом из любопытства присмотрелась и поняла, что у Гаси промежуток между сиденьями гораздо больше, чем у всех. Видимо, договорилась с водителями и они персонально для нее переоборудовали дополнительное расстояние. Естественно, все это было сделано за счет удобства других пассажиров.

Тихо матерясь на водителя, Гася долго выковыривала и возвращала свое тело на место. Вряд ли кто из ее бывших учеников узнал бы в ней статную учительницу по кличке «Графиня». Из математички с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом она превратилась в челночницу в мешковатой одежде, со вторым подбородком на лице и подобострастной, заискивающей улыбкой.

Гасина соседка Хабилхак, упершись подбородком в грудь, а коленками в живот, лежала вдоль двойного сиденья и ничем не интересовалась, думала о чем-то своем.

Асе сегодня повезло, ее соседкой сбоку оказалась худенькая девочка – лучшая пассажирка, какие только существовали во всем мире. Богатые челноки выкупали сразу два сиденья. Если везло и соседка на параллельном тоже ехала на сдвоенном, то ночью спали валетом. Голова и тело – на своем, а ноги вытягивали на соседское. Соответственно такая же роскошь позволялась и соседу. После такого карточного путешествия был шанс, что ноги не отекут, и более или менее можно было выспаться.

Сзади ехала Жанна, обанкротившаяся парикмахерша. Странно, конечно, как это произошло. Ася сама пару раз у нее стриглась. Все прилично и добротно. Яркая вывеска «Успех», три уютных зала: два женских, один мужской. Нескончаемый поток клиентов сулил благополучие и процветание. И вдруг такой финт. Ко всеобщему удивлению, Жанна закрыла предприятие, изменила свой облик. Вместо длинных ногтей – бесцветный маникюр, роскошные барашки химзавивки превратились в короткие волосы, зачесанные назад под резинку. Говорили, что закрытию парикмахерской поспособствовала жена постоянного клиента Жанны. Налоговая, милиция и другие административные службы так зачастили со штрафами и постановлениями, что Жанна сдалась. Как это пелось в одной песенке? «Совершивши грех, забудьте про успех». На Жанне эта строка сработала. Хотя, глядя на нее, сложно сказать, что, лишившись своей парикмахерской, она лишилась благосклонности уважаемого клиента. Наоборот, она выглядела вполне успешной и счастливой.