Сожженный некролог - Атанас Манаджиев

Гео сидел, как громом пораженный. Что значит это "по крайней мере в данный момент"? Неужели… неужели и Цыпленок предполагает, что… Нет, пока оставим это, займемся вопросом, могла ли Эмилия узнать тайну своего происхождения.

— Да, признаюсь, и я думал о реакции Эмилии на раскрытие тайны. Я даже вспомнил формулировку статьи 145, параграф второй: "Тот, кто разглашает тайну усыновления с намерением причинить вред усыновленному…"Но Стаматовы?…

— Слушай, оставь ты этих Стаматовых.

— Я к тому, что они уверены: если бы что-то подобное случилось, они наверняка узнали бы об этом. Правда, Эмилия постоянно отвергала все их попытки приласкать ее, помочь ей. Они для этого шли даже на невинную ложь, например, говорили ей: "Эми, мама платила за наш телефон, мы должны тебе деньги" или "Мы одолжили у мамы двадцать левов, когда покупали счетчик, возьми их, Эми". Ничего не помогало, ни стотинки не желала она брать. И вообще с момента ареста Кристины до появления отца и отъезда с ним на море поведение Эмилии не менялось: она сторонилась людей, сидела одна в квартире, никого к себе не пускала, на звонки не отвечала, выходила только за хлебом, молоком и зеленью. Так вот, неужели она, при ее-то темпераменте, могла бы так спокойно отреагировать на ошеломляющую новость, если бы ей кто-то нашептал об этом?

Цыпленок иронически скосил глаза на Гео:

— Значит, ты решительно отбрасываешь такую возможность?

— Нет. И главное — из-за ободранного семейного альбома. Стаматовы знали, что изображения Дишо были изъяты отовсюду, они даже могли точно сказать, когда он был подвержен "экзекуции" — перед тем, как Кристину вызвали в суд на бракоразводный процесс. Они, однако, понятия не имели о том, что и фотографии Эми исчезли из альбома. Кто их взял? Зачем? Судя по следам от клея, ее фотографии вынуты гораздо позже, но ни в коем случае не в последнее время. Мне кажется, это может быть только делом рук самой Эмилии. Но для чего она это сделала? Чтобы доказать, что она больше ничего общего не имеет с матерью-преступницей, из-за которой все пошло прахом — любовь, экзамены, будущее? Только для этого? А не логичнее ли предположить, что именно в тяжкие дни до нее неизвестными пока путями дошло-добежало: ты, милая, чужая кровь! И первая реакция — зачеркнуть, уничтожить себя, ни следа не оставить от тех времен, когда она жила бок о бок с этими людьми, так чудовищно обманувшими ее. Потому и картины, и книги, и кукол выбросила из своей комнаты — все, что напоминало о прежней жизни. Может быть, именно тогда и зародилась мысль исчезнуть, чтобы наказать, бросить им в лицо это как пощечину. Ну, а потом обстоятельства подвели девочку к услужливому морю, которое готово было поглотить ее…

— Ты имеешь в виду отсутствие трупа? -произнес через плечо Цыпленок. Он снова стоял у окна в своей излюбленной позе, потом вдруг резко повернулся и заговорил быстро, с раздражением:

— Послушай, с какой бы стороны мы ни заходили, мы все время будем вертеться вокруг собственного хвоста, пока ты не найдешь свою пассажирку! "Поздравляю вас, господа, вы невероятно умны, у вас поразительное чутье — да, это я…" — вот что нам надо услышать!

— Эмилия?… Товарищ майор, может, не будем играть друг с другом в прятки? Вы ведь это хотели сказать? Потому что если это так, то все остальные вопросы тут же будут сняты.

Майор успокоился и снова стал самим собой. Иронически усмехаясь, он покачал головой: экий ты быстрый!

Гео опять зашел в тупик. Просить разъяснений? Он знал майора и решил спокойно дождаться, пока у начальника созреет мысль и он придаст ей лаконичную форму. Тем более что Гео был почти уверен: они с майором играют на равных, и вряд ли его, Гео, можно чем-нибудь удивить.

— А что скажешь, если мы уберем первые четыре буквы из слова "самоубийство"?

— Вы, конечно, шутите?! — Гео даже вскочил со стула, так он был ошарашен. Что-что, но это ему в голову не приходило. Вот тебе и "игра на Равных"!

— Ну хорошо, может, я слишком резко выразился. Давай так поставим вопрос: не было убийства, но и самоубийства тоже не было.

— А что же было? Нечто среднее? — теперь настала очередь Гео иронизировать. Но Цыпленок не понял или сделал вид, что не понял иронии.

— Возможно. Но ближе к убийству. Ты, конечно, можешь посмеяться надо мной или принять меня за мрачного сочинителя, который за каждой человеческой драмой видит злой умысел или даже ведьм и привидения…

— Посмеяться над вами? Боже меня сохрани! — воскликнул Гео вполне искренне. — Вы наш Достоевский, Шерлок Холмс, Мегрэ в одном лице!

— Но сочинитель, — продолжал Цыпленок, будто не слышал сомнительной тирады Гео, -который иногда плюет на факты, лишь бы было преступление… Посуди сам. Вот человек как человек, не лучше и не хуже своих собратьев, а мы непременно должны предполагать в нем убийцу. Ну не отвратительно ли это? Гадкая профессия, искажает представление о мире. И ты туда же, разве я не вижу, с каким рвением ты бросился на поиски привидения? Вы все такие, все без исключения!

Гео всерьез разволновался, ему хотелось курить, но пепельницы не было, и не только на голом столе майора — почти все управление хором записалось в общество врагов табака. Пришлось стряхивать пепел в воронку из листа бумаги, который он выудил в корзине для мусора. Цыпленок подождал, пока Гео затянулся, и продолжал:

— Не воображай, пожалуйста, что я держу тебя в напряжении ради дешевого эффекта. Просто мне необходимо проверить — вместе с тобой, разумеется, — о чем жужжит расплодившийся у меня в голове рой мыслей. В конце концов генерал выгонит меня за это дело с работы, вот увидишь…

Гео приготовился слушать. Он понял, что, в сущности, знает майора не так уж хорошо. Они давно работают вместе, отлично понимают друг друга, но такой склонности к фантазированию и произвольному толкованию фактов Гео никогда еще за майором не замечал. Нет, точно, история Эмилии задела в нем что-то очень личное, скрытое за семью печатями…

— Оставим пока сомнения в гибели девушки, будем считать, что ее нет в живых, — и точка. Сейчас нам другое важно понять — правда ли то, что она сама и добровольно посягнула на свою жизнь? Почему мы непременно должны верить записке, оставленной под подушкой? А не мог ли Дишо сам столкнуть свою приемную дочь в кипящий морской котел? Ведь именно благодаря этой записке его никто не заподозрил! Кроме того, в критическую минуту ему весьма облегчила дело ее балансировка на парапете, так? Теперь следи внимательно. Предположим, Дишо солгал на следствии, что нашел записку через несколько часов после ужасного события. На самом деле он наткнулся на нее гораздо раньше, задолго до того, как вечером по настоянию Эмилии они отправились на мост. Он видел, как она тайком сунула что-то под подушку, и решил посмотреть. Сначала он просто не поверил своим глазам, а уж потом испугался, запаниковал: ну а если бы он не обнаружил этой записки, что тогда? Постепенно все же пришел в себя… Вот сейчас он приведет ее сюда: что это такое, а? Объясни, пожалуйста! Потом пойдут просьбы, увещевания, а если не поможет, то и угрозы: сама не образумишься — запру тебя на замок да еще и милицию предупрежу! По-моему, это естественная реакция для отца, даже если он отец только на бумаге. Все-таки Дишо многие годы считал Эми своей дочерью, участвовал в ее воспитании и заботился о ней, хотя бы материально. И пусть он предстал перед нами как совершенно безответственный тип, неужели в его неустойчивой душе не сохранилось никаких чувств к Эмилии?

Он приехал из Алжира, чтобы свозить свою приемную дочь на дорогой курорт, — это факт. Думаю, он сделал это, чтобы как-то унять угрызения совести. Наверно, он не раз задавал себе вопрос: посягнула бы Кристина на кассу, если бы он был рядом с ней? Конечно, Дишо жалел девочку, оставшуюся в полном одиночестве, хотел обласкать ее, согреть своим вниманием, внушить ей, что она не сирота, что у нее есть отец, который будет заботиться о ней, хотя и живет далеко… Да, я думаю, именно так должен был поступить отец, пусть и не родной, если у него сохранилась в душе хотя бы капля человечности… А теперь посмотрим на все это более реально. Что сделал папаша после того как, к счастью, нашел записку? Принял ли он срочные меры — это ведь был бы единственный выход из создавшегося положения? Ничуть не бывало! Наоборот, тут же согласился идти на опасный мост. Ты можешь возразить, что в своих показаниях он твердит другое, якобы в последний момент он испугался: ветер, холод, быстро темнеет, не лучше ли отложить прогулку до завтрашнего утра… Хотя, может, так оно и было, не спорю, но только для видимости! Чтобы скрыть от Эмилии, да и от себя, надежду на то, что девушка и вправду осуществит свой дьявольский замысел. Да, дьявольский, потому что Дишо не мог не понять: этот план был задуман для того, чтобы обречь безответственного жестокого отца на вечные муки совести! Вот он и подумал: разве этот поступок не говорит о том, какова его приемная дочь? Злая, мстительная, никогда она не простит ему ухода из семьи, даже если он швырнет весь мир к ее ногам!