Anamnesis morbi. (История болезни) - Александр Светин

Кларочка не сопротивлялась, и мы, войдя в блаженную кондиционированную прохладу, уселись, словно заговорщики, за столик в самом дальнем и темном углу маленького зала. Заказав нам гляссе, я начал пересказывать девушке все, что узнал от Антониди. О Хруле и его истории я, разумеется, умолчал.

Кларочка зачарованно слушала, ни разу не перебив меня. Так маленькие дети слушают захватывающую сказку с драконами, рыцарями и добрыми волшебниками, которую нараспев рассказывает им на ночь любимая престарелая няня.

Когда я дошел до той части моего рассказа, в которой повествовалось о предстоящем походе в Лабиринт Минотавра, Кларочка уже взирала на меня с удивлением и восторгом. Я ощутил себя гибридом Арины Родионовны с Котом-Баюном.

Сейчас, спустя сутки после откровений грека и встречи с Хранителем, вся эта мистика с ульями, жезлами, охотниками, хозяевами и прочими нелепыми персонажами, все больше казалась мне дурным сном. О реальности грековой исповеди напоминала лишь связка ключей, оттягивающая карман джинсов. О реальности персонажа, которому я дал звучное и гордое имя Хруль, не напоминало ничего. Да и был ли он на самом деле?

— Был, есть и буду есть! — Полтергейсты, оказывается, тоже умеют шутить.

Хруль материализовался за нашим столиком, заняв свободный стул. Он небрежно взмахнул рукой (или лапой?) и все вокруг замерло. Кларочка так и застыла с приоткрытым ротиком, восторженно глядя на меня остановившимся взглядом.

Молодая парочка, только что вошедшая в кафе и занимающая места за соседним столиком, оцепенела в позах, абсолютно противоречащих всем известным законам физики. Особенно пикантной оказалась позиция молодого человека, лихо занесшего ногу, дабы оседлать стул, да так и замершего в положении писающего бульдога.

Официант, уронивший в спешке с подноса чашечку с кофе, окаменел в тщетной попытке ее поймать… а сама чашка неподвижно зависла в воздухе в паре дюймов от пола вместе с выплеснувшимся из нее коричневым протуберанцем эспрессо. Каким-то непостижимым образом Хруль остановил время. Для всех, кроме нас с ним.

— Привет! — как ни в чем не бывало он пододвинул к себе мой бокал с гляссе и с хлюпаньем отпил изрядный глоток.

— Привет! — ответил я, провожая тоскливым взглядом исчезающий кофе.

— Извини, мне пришлось изолировать нас во времени… Иначе твоей девушке, да и всем окружающим показалась бы несколько странной твоя привычка разговаривать с пустотой… — Хруль хихикнул и повертел правым ухом у виска. — Но вернемся к нашему делу. Если я правильно понял, ты принял решение?

— Ты понял правильно. Я пойду за жезлом.

— Отлично! Это хорошая новость. А вот плохая — как только ты коснешься печати, на тебя начнется охота. И закончится только тогда, когда ты завладеешь жезлом. Или когда тебя убьют, — оптимистично закончил мысль ушастый добряк.

Я крякнул. Перспективы заманчивые, что и говорить.

— А скажи, пожалуйста, есть какие-нибудь способы противостоять Охотникам? И Хозяевам?

Хруль задумался. Потом медленно заговорил, помахивая ушами:

— Очень мало. Запомни простые вещи. Во-первых, Хозяева появляются только ночью. С наступления темноты до рассвета, если точнее. Во-вторых, в твоем доме они тебя не достанут. Даже во временном. Номер отеля, больничная палата, шалаш — для них закрыты. В-третьих, если уж ты ночью оказался вне своего жилища, держись подальше от зеркал. От любых зеркал, даже их осколков. Да, вот еще что: сами Хозяева не могут определить, где ты находишься. Искать и преследовать тебя будут Охотники… а они, по сути, — обычные люди. От них можно убежать, их можно ранить… даже убить. Никакими такими волшебными способностями они не обладают. Но зато крайне целеустремленны и последовательны в преследовании своей жертвы. И не связаны никакими моральными запретами. — Хруль допил мой кофе и теперь издавал непотребные звуки, пытаясь высосать через соломинку несуществующие остатки со дна бокала.

— А как ты думаешь, что они предпримут? Попытаются просто не дать мне добраться до жезла или сами захотят завладеть им? — Я машинально огляделся, не слышит ли кто-нибудь хлюпанье, издаваемое полтергейстом.

— Ну-у… не знаю, — протянул Хруль задумчиво. — Видишь ли, неизвестно, дастся ли жезл им в руки… Поэтому, честно говоря, им проще было бы помешать дойти тебе. Любыми способами. Хотя, возможно, они попробуют завладеть жезлом сами. Или уничтожить его, чтобы обезопасить себя от подобных проблем в будущем.

— Его можно уничтожить? — удивился я.

— А почему нет? — недоуменно приподнял ухо мой собеседник. — Обычный деревянный посох, если вдуматься. Хрясь об колено, и всё… делов-то!

— И что произойдет тогда?

— Да ничего особенного. Конец света уж точно не наступит. Подозреваю, что сломавшего жезл даже молния не поразит и земля под ним не разверзнется. Просто артефакт будет навсегда утрачен для людей… со всеми вытекающими последствиями…

— Погоди, погоди! — меня осенило очередное нехорошее подозрение. — Выходит, что даже если я получу жезл, эти… Охотники с их Хозяевами от меня не отстанут? Чтобы его уничтожить?

Хруль энергично замотал головой.

— Как только ты коснешься жезла, Хозяева исчезнут. Навсегда. А души Охотников вернутся в Ульи. И преследовать тебя будет некому.

Что и говорить, это успокаивало. Но оставалось неясным еще одно:

— Грек говорил, что, завладев жезлом, я получу дар целительства. А как все это будет происходить? Я имею в виду исцеление. Мне что, нужно будет умирающего жезлом тыкать? Или руки на бледное чело накладывать? Слова какие-то особенные говорить?

— Киношек насмотрелся? — тяжело вздохнул Хруль. — Никаких ритуалов не будет. Просто коснись рукой болезного и вели ему исцелиться. Мысленно, но если тебе так уж нужны театральные эффекты, можешь торжественно произнести что-нибудь вроде: «Встань и иди!» — полтергейст хмыкнул.

— И исцелится?

— И исцелится. Мгновенно, полностью и навсегда, — Хруль пристально посмотрел на меня.

Я чувствовал какой-то подвох, но не мог понять, в чем именно он заключается. Очень похоже, что мой новый приятель чего-то не договаривает.

— Есть еще что-нибудь, что я должен знать? — осторожно поинтересовался я.

— Ну ладно, — Хруль опять вздохнул. — Видишь ли, покойный Антониди сказал тебе не все. Не со зла, наверное, он и сам этого не знал.

— Чего «этого»?

— Ты действительно получишь дар исцеления. Но… применить его сможешь только один раз. Не ошибись с выбором, Павел!

Ну вот, так и знал! Либо руки мыть с мылом, либо чай с сахаром… все в лучших традициях сказок народов мира: если уж получаешь чудесный дар, то непременно с условием. Иначе никак…

— У тебя останется дар целительства, — поспешно продолжил Хруль, заметив мое разочарование. — То есть станешь ты, что называется, «врачом от Бога». Сможешь постичь суть любой болезни, увидеть ее причину, найти единственно правильное средство для борьбы с ней… никогда не допустишь врачебной ошибки. Но действительно ИСЦЕЛИТЬ безнадежного больного сможешь лишь один раз.

— И на том спасибо! — я немного успокоился.

— Не за что, — буркнул Хруль, еще раз заглянул в бокал и засобирался. — Ну, мне пора. Дела, знаешь ли. Кстати, если тебе понадобится мой совет или помощь, просто подумай об этом. Я услышу.

— Ладно. За предложение спасибо.

— И еще одно. Чуть не забыл. Где-то рядом с тобой — Охотник.

Я напрягся. Началось? Уже?

— Где? Кто?

Хруль пожал плечами:

— Не могу точно сказать. Может, здесь, в кафе. Или где-то в соседних домах. Или курит на улице… И, кстати, не факт, что этот Охотник идет именно по твоему следу. Я просто чувствую, что он где-то рядом.

Да, ценная информация, нечего сказать! Тем не менее я начал озираться в поисках вероятного противника. Хруль противно захихикал:

— Ты что же, думаешь, у него на лбу крупно написано «Убью Палыча»? Пока он на тебя не нападет, не поймешь. Так что расслабься и допивай свой кофе!

— Мой кофе уже кое-кто допил! — возмутился я.

— Да? — наглец повертел пустой бокал в толстеньких пальцах. — Ну, закажи еще. Он вкусный.

И исчез. Тут же раздался треск разбитого фарфора. Чашка, оброненная официантом, завершила свой последний путь. Мир вокруг ожил.

— Пал Палыч, когда это вы успели свой кофе выпить? — изумилась выпавшая из темпоральной заморозки Кларочка.

19 июля, 12.30, Нероград, улица Туркестанская

Мы уже вошли в подъезд, когда Кларочка вдруг вспомнила:

— Ой, я же подружке должна была позвонить! Пал Палыч, вы подождите минуточку, я быстро! — И, достав из сумочки мобильник, выскочила на улицу.

Я присел на перила и задумался. Судя по всему, девушка всерьез увлеклась авантюрой, в которую я ее втянул. По крайней мере, на протяжении всего моего рассказа она ни разу не проявила никаких сомнений в том, что вся эта полусказочная история — правда. Никакого скепсиса, лишь сосредоточенное внимание, да изредка — уточняющие вопросы. Уж легкомысленной и ветреной особой ее никак не назовешь — видно было, что еще в ходе нашего разговора она обстоятельно готовилась к предстоящей операции, просчитывая возможные ее сценарии. Или мне показалось, и я выдаю желаемое за действительное?