Сезонное обострение (СИ) - Булахов Александр

— Сегодня Дашка заявила, что я её отец.

— И ты конечно же поверил этой чмошнице.

— А кто её отец на самом деле?

— А я откуда знаю?

— Ну так что случилось? С Дашкой всё в порядке?

— А что с этой дурой может случиться, — всхлипнула Татьяна. — Сначала с больницы сбежала. Мы её пять часов искали. Весь город исколесили. Всех её подружек объехали. Сердце у неё слабое! Ага! Да, она всех нас переживёт.

— Таня!

— Так вот она припёрлась сама два часа назад. Зашла в зал, ни здрасте, ни до свиданья. Я на неё прикрикнула, а она схватила кошку за шкварку, выскочила на балкон и швырнула её вниз.

— Ничего себе! — воскликнул Бубнов. — Вот это жесть!

— Ну разве так можно? Я деньги ей на операцию собираю, а она вот так со мной.

Жаба расстегнул внутренний карман куртки и выудил из него тысячу долларов, которую ему дал Кабардин. Он протянул деньги Тане.

— Я тоже собираю. Сколько ещё надо?

Татьяна ахнула от неожиданности. Глаза её выпятились. Она несколько секунд простояла с приоткрытым ртом, прежде чем взяла деньги из рук Жабы.

— Ты чего? Я ж у тебя ничего не просила.

— Сколько ещё надо?!

— Ещё триста раз по столько же.

Дмитрий присвистнул. Нет, он догадывался, что сумма немалая. Но нолик в конце этой суммы был явно лишним. Татьяна наверняка преувеличила. Если же это правда, то столько денег ему за всю жизнь не насобирать. Интересно, как же она это рассчитывала сделать?

— У нас же бесплатная медицина, — встрял в разговор Бубнов. — Что за бред?

— Бесплатная, никто не спорит. Только знаешь, очередь какая на такую операцию, как у неё… А она не может ждать. А вот в Германии ждать не надо. Операцию хоть завтра сделают, только плати.

— Тихо мне! — выкрикнул Жаба. — Замолчите и послушайте меня. Я Дашку знаю. Она просто так бы не сбросила кошку с восьмого этажа. Её вынудили это сделать. Её основательно запугали. Мне надо с ней поговорить.

— А что с кошкой то по итогу? — не выдержал и спросил Бубнов.

— Похоронили уже, — ответила Таня. — Дети так рыдали. Были бы они постарше, они б Дашку точно убили.

Жаба вышел из кухни и двинул по длинному коридору к спальням.

9.

Дмитрий приоткрыл дверь спальни Дашки и Оксаны. И никого не увидел: ни на кроватях, ни за столом, ни в кресле — качалке. Он шагнул в комнату и только тогда заметил в углу Дашку. Она сидела, обняв мокрую подушку. Жабе показалось, что девочка спит. Но когда он к ней приблизился, она вздрогнула и резко подняла голову. Глаза её выпучились, она вся сжалась. Лицо её стало бледным до неузнаваемости.

— Я всё поняла! — взвизгнула она. — Всё-всё! Я больше не буду!

— Тихо-тихо, моя девочка, — произнёс Жаба и опустился перед ней на колени. — Успокойся, солнышко! Всё хорошо! Ты жива, и это самое главное.

Димка потянулся рукой к плечу Дашки, чтобы её успокоить. Но она ещё сильнее вжалась в стену. Волосы на её голове вздыбились, а глаза ещё сильнее выпучились.

— Не надо! — завопила она резко изменившемся голосом. — Не надо! Я всё поняла!

— Дашка, ты чего? — испугался такой реакции Жаба.

— Я выкинула кошку! — выкрикнула девочка и её основательно затрясло. — Сбросила с балкона! Что ещё надо сделать? Я сделаю!

— Даша, Даша, это я — Димка!

— Ты не мой папа, я соврала! Прости меня! Я сделала всё, что ты сказал!

Жаба схватил Дашкину руку.

— Даша, успокойся! Всё хорошо!

Лучше бы он этого не делал.

— Мама, помогите! — завопила девочка. — Мама! Убивают!! Мама!!!

У Димки сердце чуть не разорвалось от этого крика. В комнату влетела Татьяна.

— Что случилось?

За ней следом её муж с сонными и перепуганными глазами.

— Кого убивают?!

— Я больше не буду! — заверезжала Дашка и с её глаз брызнули слёзы. — Не буду! Пускай он только уйдёт!

Таня с широко раскрытыми глазами уставилась на Димку.

— Ты чего творишь, придурок?! Ты чего её так напугал?

— Пускай он уйдёт! — продолжала орать Даша.

В спальню заглянул Бубнов.

— Что тут происходит? Что за вопли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зрачки Дашки стали закатываться. Синие её губы в один миг побелели.

Таня оттолкнула Жабу в сторону и лупанула рукой по щеке девочки.

— Эй, эй! Только не вздумай мне!

Таня стала тереть ей уши.

— Всё хорошо, всё хорошо! Дыши, как я тебя учила.

Дашка сделала глубокий вдох и сильный выдох. Таня тем временем принялась растирать пальцы её рук. Видя, что девочка приходит в себя, резко обернулась и бросила злой взгляд на Димку.

— Уходи! — рявкнула она. — И чтобы я тебя больше здесь не видела, пока во всём сама не разберусь! И не дай боже, если я узнаю, что ты чем — то её обидел!

— Разбирайся, — ответил подавленным голосом Жаба и на ватных ногах вышел из спальни.

Покинув квартиру, он стал спускаться вниз по ступенькам. Зазвонил его мобильник. Он просто притянул трубку к уху и вновь услышал этот педерастический голос:

— Жабочка, ты очень мерзкое существо. Всё, к чему ты прикасаешься, становится таким же мерзким, как и ты. А я ненавижу мерзость. Она меня бесит. Выводит из себя. Лучше сдохни сам. Прямо сейчас, прямо там, где ты есть. Я не могу больше на всё это спокойно смотреть.

— Сам сдохни! — процедил сквозь зубы Жаба. — С-сука ты! Тварь!

— Все, с кем ты общаешься, становятся такими же мерзкими, как и ты… Ты понимаешь о чём я говорю?

Димка заскрежетал зубами.

— Я гляжу, что ты никого и ничего не боишься.

— Э-а, не боюсь.

— Поверь мне, я найду тебя.

— Ооооо, сколько раз я слышал такие угрозы. Но мне совсем не страшно. Я как высококлассный вирус. Я в системе, но ты хрен меня обнаружишь. Я реформатор этой грёбанной системы. Завтра или послезавтра ты сам умрёшь. А я возьмусь за ещё одну мерзость.

— Что ты сделал Даше?! Чего она так орала!

— Я — ничего! — хохотнул в трубку Манипулятор. — Я вообще ничего сам не делаю.

— А кто сделал?

— Так кто или что? А? Ты определись… Девочку просто прокатили немножко на машинке…

— Твари! Найду и убью вас всех.

— Затем вывезли за город…

Жаба тяжело задышал в трубку, глаза его налились кровью.

— Чего ты замолчал? Чего ты не спрашиваешь, что было дальше?

— Ну, говори уже! — взвизгнул в трубку Димка.

— Попугали её немного чуток. Сказали, что ты просил передать, что нельзя так делать, как делает глупая Даша. Нельзя быть такой лгуньей, нельзя садиться в машины к неизвестным дядям… ой, много чего нельзя.

— А потом что?! — заревел в трубку басом Жаба.

— А потом её отпустили. Она прошла немного и села на травке возле дороги.

— А чего же она кошку выбросила с балкона?

— Смешной ты, право! Ну, не отпускать же её, лгунью, просто так. Вот её перед выбором и поставили. Предложили, чтоб она сама выбрала, чья ей жизнь дороже: её или кошкина. Но кто-то один обязательно должен был умереть. Вот с ней и договорились, что это будет кошка.

— У неё сердце слабенькое… Ты же понимаешь, что ей совсем-совсем нельзя волноваться.

— Мы то это понимаем, а вот ты нет… И у отца твоего слабое сердечко. Ему тоже нельзя волноваться. А вот кое-кто сидит у него за столом и рассказывает интересные байки о тебе, волнует старика не по детскому.

По спине и рукам Жабы побежали мурашки. Он сбросил вызов и начал набирать номер мобильного отца. Тот не отвечал. Тогда Жаба набрал номер родного брата.

— Колян, беги к батьке! Со всех ног беги!

— Случилось что? — спросил сонным голосом брат.

— Да, случилось! Если у него кто — то сидит за столом, переломай ему все кости, свяжи и дождись меня.

— Что так всё серьёзно?

— Чмо какое-то больное ко мне прицепилось. Терроризирует близких мне людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я понял! Если оно там, то вмиг его образумлю.

— Только осторожнее, братик. Он может быть не один.

— Хорошо, я сына с собой возьму.

Жаба вышел из подъезда и сел на скамейку. Он набрал номер Леонтия — мужа Татьяны. Они хороши друг друга знали, и не один литр водки в своё время, когда у обоих было много ещё здоровья, уговорили вместе под хорошую закуску. Но это было очень и очень давно.