Шанс на миллион долларов - Наталья Александрова

– Вот ты мне и скажи – где твой дружок закадычный зубы лечил. Ты ведь по должности все про всех знать должен, а уж про него-то и подавно: небось все вместе делали – и в баню, и по бабам, и к зубному.

– Разумеется, я знаю. Кстати, мы с ним в разные поликлиники ходили, я – в «Меди», а он – в «Стому».

– Вот и славно. Завтра его, любезного, откопают, ты сообщишь… как ее… все фамилию забываю… Громова! Ты ей сообщишь, что дорогой покойник лечился в «Стоме», а там уж она пусть разбирается – сам он в машине сгорел или исполняющий его обязанности неизвестный. И учти, Юра: если в машине не Строганов сгорел, – управляющий снова поднял на Костромина тяжелый взгляд, – ты у меня пожалеешь, что на свет родился.

Костромин беспокоился напрасно – Артур Виленович на прощание руки ему не пожал, а просто отпустил кивком головы. После его ухода управляющий задумался: раньше он никогда так много с Костроминым не общался и теперь его терзал вопрос – от природы ли тот такой дурак и Строганов привел его в банк, чтобы иметь преданного человека, или Костромин весьма неудачно притворяется полным идиотом и размазней, чтобы свалить потом все дело на него, управляющего, и выставить его перед хозяевами денег в невыгодном свете. Он вызвал свою личную охрану и приказал в ближайшие два дня не спускать глаз с Костромина, а после этого еще долго сидел в кабинете, мрачно насупив брови.

Следователь Громова послала своего молодого сотрудника Диму Вострикова в стоматологическую фирму «Стома» за зубной картой покойного Строганова. Дима приехал в эту фирму не без мелкой внутренней дрожи – он, как и большинство настоящих мужчин, с детства ужасно боялся зубных врачей. Сейчас его страх был совершенно необъясним: он не собирался лечить свои зубы, в этой фирме ему лечиться просто не по карману, но от правды никуда не денешься – Дима боялся.

Помещение фирмы было отделано с пугающей роскошью. Подвесной потолок чуть ли не золотой, отделка стен вызывала в памяти сказки тысячи и одной ночи. Дима робко вошел… в обычной поликлинике это называют регистратурой, но в данном случае такое вульгарное слово было явно неуместно.

Очаровательная девушка, в чем-то на Димин неопытный взгляд, не то от Диора, не то от Кардена, стилизованном под белый халат медсестры, вспорхнула ему навстречу с ослепительной улыбкой. Правда, разглядев Димин неказистый костюм, девушка поубавила сияния.

– Чем я могу вам помочь?

– Я… вот. – Дима очень смутился при виде красавицы и всего этого великолепия, покраснел и полез в папку за предписанием об изъятии медицинской стоматологической карты.

При виде официальной бумаги с солидной круглой печатью лицо девушки прошло ряд сложных трансформаций. От дежурной радостной улыбки при виде потенциального клиента (пусть даже не очень яркой по причине скромности его костюма) лицо ее перешло к мимолетному хорошо закамуфлированному испугу (кто ж это? инспектор? санитарный, пожарный или, не дай бог, налоговый?) и, наконец, к полному разочарованию, когда она поняла, что перед ней и не клиент, и не инспектор, а самый что ни на есть обыкновенный полицейский.

Быстро пробежав глазами предписание, она вернулась к своему столику и включила переговорное устройство.

– Девушка, вы проверьте, – пробасил ей еле справившийся со своим голосом Дима, – был ли Строганов А. В. вашим пациентом?

– Зачем мне проверять? – усмехнулась красавица. – Разумеется, Александр Васильевич был нашим очень хорошим клиентом.

Она прекрасно помнила интересного моложавого банкира. И она понимала, что значит изъятие стоматологической карты: она изымается только для опознания сильно поврежденных трупов. Поэтому девушка и сказала: «он был нашим клиентом», а не «он наш клиент». Но высокий профессионализм, за который ей хорошо платили, не позволил продемонстрировать свои эмоции. Она просто сказала в переговорное устройство:

– Розалия Марковна, будьте любезны, принесите, пожалуйста, карту Александра Васильевича Строганова! Тут из полиции хотят с вами поговорить!

Через минуту в комнату вошла полная немолодая брюнетка в белом халате. Ей в этой фирме платили не за сдержанность, а за то, что она первоклассный стоматолог, поэтому она с порога запричитала:

– Какое горе! Ну какое же горе! Он ведь был такой молодой, еще и пятидесяти не было! И всего-то четыре пломбочки! Такие еще хорошие зубы! Нет, ну это просто такое горе!

Дима Востриков поскорее оформил изъятие карты и ретировался.

Инна плохо переносила самолет, и раньше любой, даже самый небольшой, перелет был для нее мукой. Но теперь появились импортные лекарства на все случаи жизни. Инна перед полетом на Кипр зашла в аптеку и попросила девушку посоветовать ей что-нибудь от морской и воздушной болезни. Таблетки были дорогие, но Инна вспомнила, какие мучения она испытывала раньше при взлете и посадке, и пошла к кассе.

Так что в этот раз она впервые в жизни получила удовольствие от полета. Она любовалась снежными облаками под крылом самолете, потом – бескрайним бирюзовым морем… Затем внизу показался огромный зелено-желтый остров, самолет заложил вираж, мир за иллюминатором предательски накренился, но даже это было Инне нипочем – чудодейственные таблетки делали свое дело.

В аэропорту толпились предприимчивые киприоты-таксисты, наперебой расхваливая гостиницы и пансионаты, которые, естественно, платили им вознаграждение за каждого постояльца. Большинство таксистов зазывали клиентов по-русски – русские давно уже стали основным доходом гостиничного бизнеса, да и весь остров в значительной мере процветал за счет «русских» долларов.

Инна доверилась смуглому разговорчивому аборигену, который привез ее в маленький отель недалеко от банка, что был ей нужен.

– Очен, очен хороша отель, очен все ин рашен говорить, дешевый цена. Очен удобно!

Отельчик был более чем скромен, но, по крайней мере, Инна приняла душ, переоделась в легкое платье – на острове стояла летняя жара, а Инна прилетела из Петербурга в теплой одежде и чувствовала себя как белый медведь в тропиках.

Не тратя времени даром, она отправилась в банк. Большую сумму наличных денег подготовить не так просто, на это требуется время, поэтому она хотела заранее предупредить сотрудников банка о том, что собирается снять деньги со счета. Все ее действия на Кипре были заранее регламентированы Светланой Анатольевной, все инструкции Инна выучила наизусть и твердила теперь про себя, чтобы ничего не забыть в этой жаркой незнакомой стране.

В банке к ней тут же вышел сотрудник, говорящий по-русски. Она сказала ему, что хочет снять очень крупную сумму наличными. Сотрудник не удивился, а вежливо попросил ее назвать номер счета. Инна продиктовала ему по памяти. Он набрал номер на клавиатуре компьютера, взглянул на экран и все так же вежливо сообщил ей:

– Сожалею, мадам, но на вашем счете денег нет.

У Инны земля ушла из-под ног. Она так побледнела, что сотрудник банка забеспокоился:

– Мадам, вы плохо себя чувствуете? Должно быть, вы не привыкли к нашему климату? У нас в это время уже жарко. Мадам, может, налить вам воды?

– Да, воды… пожалуйста, – слабым голосом произнесла Инна.

К ней подбежали еще двое, усадили в кресло, принесли стакан минеральной воды. Немного отдышавшись, Инна снова обратилась к обслуживающему ее сотруднику:

– Вы уверены, что мой счет пуст?

– Уверен, мадам.

– Но на него должна была поступить эта сумма денег!

– Я очень сожалею, мадам, но никакие суммы на этот счет не поступали, – твердо ответил клерк.

Оставалась надежда, что из-за проклятой жары и разницы во времени Инна перепутала номер счета. Она закрыла глаза и увидела наяву кабинет Светланы, услышала ее голос, как та диктует ей цифры… Нет, все верно, у Инны всегда была хорошая память. Она ощутила, как к горлу подкатила волна черного ужаса. Светлана Анатольевна сотрет ее в порошок. Конечно, Инна нисколько не виновата, что на счет не поступили деньги, но разве Светлану это волнует? Инна не получила деньги, стало быть, она во всем и виновата. К тому же Светлана может подумать, что это она, Инна, что-то сделала с деньгами. Светлана способна на все. Что делать? Не возвращаться? Но у Инны мало денег, еле хватило на плохую гостиницу, на руках только обратный билет, и тот нельзя сдать – он не подлежит возврату. А самое главное – как она может не вернуться, если дома ее ждет Павлик, ее бедный искалеченный чеченским пленом сын… Она и так с тяжелым сердцем оставила его от безвыходности своего положения на соседку тетю Дашу, и душа болит – как он там, не впал ли в еще большую депрессию, ест ли, спит ли…

– Простите, мадам, вам уже лучше? – вторгся в ее безрадостные мысли настойчивый голос сотрудника банка.