Амплуа девственницы - Татьяна Полякова

— Когда он узнает, он очень расстроится.

— Согласна. Но «Мерседес» того не стоит.

— Ага. Пойми, он бы непременно меня укокошил. И тут никак не убережешься. У него друзья, то да се… Ясно?

— Не очень.

— Я все завещала тебе. И ему придется что-то с этим делать.

— Укокошить меня? — ядовито поинтересовалась я.

— А что он от этого выиграет? У тебя ведь есть наследники? Так что Гришке придется лезть из шкуры, чтобы вернуть себе деньги. Парень он увлекающийся и либо в тюрьме окажется, либо.., вдруг мне повезет и он свернет себе шею?

— А почему бы сразу не свернуть ему шею? — хмыкнула я. — Денег у тебя куры не клюют, а если послушать, что по телику болтают, так киллер — самая распространенная профессия на сегодняшний день.

— Как ты можешь? — ужаснулась Лерка, при этом она выглядела вполне искренней. — Он же муж мне. Мы в церкви венчались.

— А ты ему жена. Чего ж тогда скончаться боишься?

— В этом разница между порядочным человеком и мерзавцем. Опять же это опасно. Многим известны наши обстоятельства, и если он скоропостижно скончается…

— Я думаю, он действительно скончается.., скоропостижно, — вздохнула я, насмешливо глядя на Лерку. — Но обвинить тебя в этом не смогут, ведь ты к тому моменту уже отбыла в мир иной. Интересно, как ты планируешь вернуться с того света?

— Всегда можно что-то придумать, — рассудительно ответила она.

— Не сомневаюсь. Ну так вот. Ничего у тебя не выйдет. Ты собираешься охотиться на муженька, используя меня вместо подсадной утки. А я ей быть не желаю. И от наследства откажусь.

— Не откажешься, — покачала Лерка головой, я покосилась на Сашку, но все оказалось даже хуже. — В завещании сказано: если ты откажешься от наследства, его передадут в Детский фонд.

— По-моему, очень разумно, — кивнула я.

— Но не для Гришки. Выкинуть такой номер он тебе не позволит. Ему надо, чтобы ты вошла в права наследства. А уж потом освободить тебя от прав и денег, конечно, тоже. Предупреждаю, сильно разозлившись, он может черте-те что сотворить. Так что не дури и наследуй.

— Похоже, ты все продумала, — начиная все больше злиться, усмехнулась я. — А ты не боишься, что я начну тратить твои денежки? Ведь если ты в понедельник трагически погибла, то они мои, а не твои.

— Трать на здоровье, — кивнула Лерка, — их много, и потратить все не так легко. А потом, скажу тебе по секрету, не такое уж это веселое занятие: ломать голову, куда спустить деньги.

Тут я вспомнила, при каких обстоятельствах познакомилась с Леркой, и сразу ей поверила.

— Ты пойми, для меня не важно, что будет с деньгами, — вздохнула Лерка. — Главное, чтобы они не достались Гришке. Ну и, конечно, очень хочется посмотреть, как будет выкручиваться этот олух. Неужто тебе не интересно?

— Мне — нет. Ты предлагаешь мне рисковать головой…

— Сто тысяч, — быстро сказала Лерка и положила передо мной сберегательные книжки. — Я открыла счета на твое имя. Большая сумма вызовет подозрение, а здесь по десять тысяч в разных банках. Ну, что скажешь?

— Скажу: собирай вещи и отправляйся в психушку. Тебе там самое место, раз ты спятила. И забери все это. Может, я и корыстна, но не до такой степени, чтобы рисковать жизнью из-за денег.

— Ты будешь рисковать, если откажешься, а так… Ну что у тебя за жизнь? Скука смертная. Работа, дача, парня и того не завела. А здесь приключение.

— Иди ты к черту! — рявкнула я.

— Ну что ты орешь, — вздохнула Лерка и удрученно добавила:

— К тому же ты всегда можешь удрать к маме и неплохо там устроиться, имея сто тысяч долларов.

Я приоткрыла рот и некоторое время не могла его закрыть. Потом проверила сберкнижки. Так и есть.

Сто тысяч долларов. Вообще-то никто не собирается убивать меня уже завтра, впрочем, как и послезавтра. Гришке, как его называет Лерка, это попросту невыгодно. Бегать за ним по городу тоже не моя забота: это дело Лерки и Сашка, а моя — продолжать жить как ни в чем не бывало (по возможности) и надеяться, что я когда-нибудь смогу воспользоваться деньгами, которые так неожиданно у меня появились.

— Хорошо, — согласилась я. — Но если я почувствую, что дело плохо и мне грозит опасность, выхожу из игры.

— Договорились, — кивнула Лерка, и мы ударили по рукам.

* * *

Адвокат вызвал меня официальным письмом.

Я было заволновалась, но Лерка сказала, что так положено. Оглашение завещания должно было состояться в одиннадцать утра.

— Это пустая формальность, — заявила она, стоя перед зеркалом рядом со мной. — Жаль, что меня там не будет. Очень бы хотелось увидеть Гришкину рожу. Вот если бы с тобой отправиться…

Я воспылала к ней сочувствием. Который день она не покидает квартиру, вот уж счастье в четырех стенах сидеть. Неизвестно, кому от ее мести хуже, Гришке или ей самой.

— Как долго ты планируешь оставаться покойницей? — вздохнула я.

— Как только разделаюсь с этим мерзавцем…

Я еще раз взглянула в зеркало и направилась к двери.

— Что ж, думаю, мне пора.

— Ты там особо не переигрывай, — наставительно изрекла Лерка, провожая меня. — Ахнула пару раз, и будет.

Я помахала ей рукой на прощание и через полчаса сворачивала к небольшому особняку на одной из тихих улиц в центре города. Особняк когда-то принадлежал Нарышкиным, по крайней мере, так утверждала моя бабушка, а она в девичестве тоже Нарышкина, при этом она прозрачно намекала, что если бы не революция… Я тут же начала прикидывать: какой сумме по дореволюционным меркам равнялись бы сто тысяч долларов и считалась бы я богатой невестой? Я представила себя в бальном платье в окружении царствующих особ.., и тяжко вздохнула. Я даже не Нарышкина, хотя своей фамилией всегда была довольна. Что-то слишком часто я стала думать о деньгах. Вот уж правду говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Недобрым словом помянув Лерку, я покинула машину и вошла в здание. От былого великолепия здесь мало что осталось: высоченные потолки с вензелем в центре да широкая лестница, ведущая на второй этаж. В особняке ютились с десяток фирм, чьи вывески обезобразили фасад.

Побродив немного по первому этажу, я обнаружила нужную мне дверь и нажала кнопку переговорного устройства. Открыла мне женщина лет тридцати.

— Простите, я Лиховицкая Анна Михайловна.

— Мы вас ждем, — улыбнулась она и проводила меня в комнату, все убранство которой состояло из дивана и журнального столика. Через две минуты вошел средних лет мужчина, представился, и я поняла, что передо мной Леркин адвокат. Выглядел он не то чтобы растерянным, скорее каким-то взъерошенным.

— Присаживайтесь, — предложил он, хотя я успела устроиться на диване еще до его прихода. — Простите, у меня тяжелый день сегодня.., тяжелое утро. — Было заметно, чувствует он себя не в своей тарелке. — Вы хорошо знали Векшину Валерию Константиновну?

— В общем, нет, — подумав, ответила я. — А в чем дело? Я звонила, получив ваше приглашение, мне ответили что-то невразумительное…

— Тут такое дело… Вы оказались ее наследницей.

— Шутите? — нахмурилась я.

— Нет. Даже не знаю, к сожалению или к счастью. Валерия Константиновна завещала вам все свое имущество, движимое и недвижимое.

— А что такое движимое имущество? — испугалась я. Адвокат смотрел с минуту, потом откашлялся.

— Анна Михайловна…

— Меня можно называть Анной.

— Спасибо. Пройдемте ко мне в кабинет, — вдруг заявил он. — Я ознакомлю вас с бумагами.

Кабинет оказался значительно больше той комнатенки, где мы разговаривали, и отделан был с шиком. Но и здесь адвокат чувствовать лучше себя не стал, нервно дергал плечами и смотрел куда-то сквозь меня. Он зачитал мне несколько документов, из которых я ничего не поняла, а я задала ему несколько вопросов. Ответы меня не очень интересовали, но отсутствие у меня любопытства могло вызвать подозрение.

В самый разгар беседы из-за двери послышались голоса. Мужской и женский. Причем мужчина сильно гневался, а женщина пыталась его утихомирить.

Адвокат навострил уши и занервничал еще больше.

Дверь рывком открыли, но тут же вновь захлопнули, а адвокат вдруг схватил меня за руку и потащил в ту самую комнату с диваном и журнальным столиком.

— Ждите здесь, — прошептал он испуганно и поспешно удалился.

Через мгновение я вновь услышала голоса, на этот раз оба принадлежали мужчинам. Один, адвоката, звучал умоляюще, второй походил на львиный рык. Я на цыпочках приблизилась к двери и припала к ней ухом. К величайшему моему сожалению, дверь была дубовой, если и не дубовой, то все равно из какого-то крепкого материала, так что ничего существенного подслушать мне не удалось. Адвокат, должно быть, вообще перешел на шепот, кто-то проорал:

«Где она?», после чего я метнулась к дивану, а дверь распахнулась. В комнату стремительно вошел мужчина, адвокат вприпрыжку следовал за ним.

— Это она? — рявкнул новоприбывший, а я гордо выпрямилась и заявила: