Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Нет более несогласных двух вещей, как знание и выгода, наука и деньги. Если для того, чтобы стать более ученым, нужны деньги, если ученость покупается и продается за деньги, то и покупатель и продавец ошибаются. Христос выгнал продавцов из храма. Так же должны быть выгнаны продавцы и из храма науки.
* * *
Не смотри на ученость, как на корону, чтобы ею красоваться, ни как на корову, чтобы кормиться ею.
* * *
Способность ума воспринимать знания не беспредельна. И потому нельзя думать, что чем больше знаешь, тем лучше. Знание большого количества пустяков – непреодолимая помеха для того, чтобы знать то, что истинно нужно.
* * *
Бывает часто, что люди, научившись всяким наукам, т. е. запомнивши чужие мысли, гордятся и величаются перед мастером кузнецом, столяром, сапожником. А гордиться скорее пристало кузнецу, сапожнику, столяру перед ученым. Мастер может сделать полезное другим людям, а ученый может только повторять те чужие, часто ни на что не нужные мысли, которые он запомнил.
* * *
Наука, потеряв религиозную основу, стала изучать пустяки, а главное, перестала изучать важное. С тех пор и составилась теория опытной науки.
Цитаты из произведений
«Крейцерова соната»
«Главное то, чего не понимают такие люди, – это то, что брак без любви не есть брак, что только любовь освящает брак и что брак истинный только тот, который освящает любовь».
* * *
«Любить всю жизнь одну или одного – это все равно, что сказать, что одна свечка будет гореть всю жизнь».
* * *
«Муж и жена только обманывают людей, что они в единобрачии, а живут в многоженстве и в многомужестве. Это скверно, но еще идет; но когда, как это чаще всего бывает, муж и жена приняли на себя внешнее обязательство жить вместе всю жизнь и со второго месяца уж ненавидят друг друга, желают разойтись и все-таки живут, тогда это выходит тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют себя и друг друга».
* * *
«Я не был соблазнителем, не имел неестественных вкусов, не делал из этого главной цели жизни, как это делали многие из моих сверстников, а отдавался разврату степенно, прилично, для здоровья. Я избегал тех женщин, которые рождением ребенка или привязанностью ко мне могли бы связать меня. Впрочем, может быть, и были дети и были привязанности, но я делал, как будто их не было. И это-то я считал не только нравственным, но я гордился этим. А ведь в этом-то и главная мерзость. Разврат ведь не в чем-нибудь физическом, ведь никакое безобразие физическое не разврат; а разврат, истинно разврат именно в освобождении себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение».
* * *
«Быть блудником есть физическое состояние, подобное состоянию морфиниста, пьяницы, курильщика. Как морфинист, пьяница, курильщик, уже не нормальный человек, так и человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человек – блудник. Как пьяницу и морфиниста можно узнать тотчас же по лицу, по приемам, точно так же и блудника. Блудник может воздерживаться, бороться; но простого, ясного, чистого отношения к женщине, братского, у него уже никогда не будет. По тому, как он взглянет, оглядит молодую женщину, сейчас можно узнать блудника».
* * *
«Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро. Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит, делает гадости, и ты видишь что-то милое. Когда же она не говорит ни глупостей, ни гадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна».
* * *
«Животное – скот, а человеку дан закон».
* * *
«Женщины же знают очень хорошо, что самая возвышенная, поэтическая, как мы ее называем, любовь зависит не от нравственных достоинств, а от физической близости и притом прически, цвета, покроя платья.
Скажите опытной кокетке, задавшей себе задачу пленить человека, чем она скорее хочет рисковать: тем, чтобы быть в присутствии того, кого она прельщает, изобличенной во лжи, жестокости, даже распутстве, или тем, чтобы показаться при нем в дурно сшитом и некрасивом платье, – всякая всегда предпочтет первое. Она знает, что наш брат все врет о высоких чувствах – ему нужно только тело, и потому он простит все гадости, а уродливого, безвкусного, дурного тона костюма не простит. Кокетка знает это сознательно, но всякая невинная девушка знает это бессознательно, как знают это животные».
* * *
«Ссоры начинались из таких поводов, что невозможно бывало после, когда они кончались, вспомнить из-за чего. Рассудок не поспевал подделать под постоянно существующую враждебность друг к другу достаточных поводов».
* * *
«Курица не боится того, что может случиться с ее цыпленком, не знает всех тех болезней, которые могут постигнуть его, не знает всех тех средств, которыми люди воображают, что они могут спасать от болезней и смерти. И дети для нее, для курицы, не мученье. Она делает для своих цыплят то, что ей свойственно и радостно делать; дети для нее радость. И когда цыпленок начинает болеть, ее заботы очень определенные: она греет, кормит его. И, делая это, знает, что она делает все, что нужно. Издохнет цыпленок, она не спрашивает себя, зачем он умер, куда он ушел, поквохчет, потом перестанет и продолжает жить по-прежнему. Но для наших несчастных женщин и для моей жены было не то».
«Семейное счастье»
«В каждой поре есть своя любовь».
* * *
«Все та же и я, но нет во мне ни любви, ни желания любви. Нет потребности труда, нет довольства собой. И так далеки и невозможны мне кажутся прежние религиозные восторги и прежняя любовь к нему, прежняя полнота жизни. Я не поняла бы теперь того, что прежде мне казалось так ясно и справедливо: счастие жить для другого. Зачем для другого? когда и для себя жить не хочется?»
* * *
«Он был уверен, что я
- Из записных книжек (1950-1960 годы) - Константин Воробьев - Русская классическая проза
- Записки сумасшедшего - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Анна Каренина - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Том 12. В среде умеренности и аккуратности - Михаил Салтыков-Щедрин - Русская классическая проза
- Вторжение - Генри Лайон Олди - Биографии и Мемуары / Военная документалистика / Русская классическая проза
- Том 3. Художественная проза. Статьи - Алексей Толстой - Русская классическая проза
- Обращение к потомкам - Любовь Фёдоровна Ларкина - Периодические издания / Русская классическая проза
- Севастопольские рассказы - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Ротный командир Кольдевин - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Барин и слуга - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза