Мой Мир 2 (СИ) - Юдд Юджин

— Да… Зима… Еще метки эти. Есть проблемы. Ну, если что, у вас отсидимся. Пора двигаться.

— Любимый, несколько тыковок с порошками не забудь. Надеюсь, ты за них целое состояние выручишь.

— Отлично! Клуня, бегом собираться! Через час выходим. Всю одежду приготовь, оружие не забудь, заколку…

— Я скорее голову забуду, услышал я тень слов, обращенных то ли ко мне, то ли к драконе.

Когда мы собрались, я взял у Корхарна пеленг, и мы поднялись в воздух. Клуня на драконе, я сам по себе, вещи тюком, моими стараниями, сами по себе. Перед вылетом из купола, я сказал:

— Клуня, подрегулируй теплообмен, будет очень холодно.

— Поняла.

Как только покинули купол — обожгло резким холодом. Уяхата летала не очень быстро, но я и не торопился. Специально смотрел за Клуней, как она будет решать задачку теплообмена. Отлично! Правда, летя на драконе, она покрылась шерстью. Прикольно смотрелось — из-под крестьянского, по-сути, платья, торчал хвост и когти.

Летели часа 3, была уже ночь.

— Остановитесь-ка в ближайшем леске, приказал я. И замаскируйтесь. А то будет трудно объяснить ваш внешний вид.

Уяхата было дернулась, но Клуня так на нее посмотрела, что та сжалась в комочек.

— Да, Хозяин, сказала она.

Взяв себя в серый пузырь, я вылетел к ближайшему селению. Пролетел по улице. Как и в любой деревне, вечером на улице людей не было. Дом кузнеца нашел быстро — по устойчивой коричневой ауре. Но что-то там было не нормально. Кто-то болел. У меня созрел план. Я вернулся к своим, связался с Кроеной и показал ей больную ауру. Она посоветовала, какие тыковки брать. Я выпустил себе не большую, но плотную зеленую ауру, отрастил черную бородищу по глаза и спутанные космы. Затем снял сапоги и визуально увеличил ноги, покрытые густой черной шерстью. Потом потоптался босиком по снегу и пошел в деревню. Подойдя к дому кузнеца, постучался.

— Уходи, кто пришел! Мы никого не ждем!

— Меня ждешь…

Дверь резко отварилась и весь проход занял огромный мужик. Его лицо было чернее тучи.

— Я тебе сказал, пошел… и вдруг осекся. Увидел ауру, наверное. А может внешний вид.

— Ты кто?

— Лесовик. Мне показалось, что ты меня ждешь.

Он еще раз глянул на темно-зеленую ауру. И отошел от двери

— Проходи. Горе у нас. Детей у меня не было, сколько мы с женой не старались. А тут 9 месяцев назад она понесла. Все бы хорошо, но ребенок был очень крупный, а она маленькая. Она сильно порвалась при родах. Бабка наша местная зашила ее, да видать плохо — пошло воспаление. А теперь, наверное, через молоко, сыну передалось. Сейчас они помирают оба. А я… я ничего сделать не могу. Повитуху местную я в сердцах это… короче, не придет она. Я гляжу, ты Зеленый, на тебя одна надежда. Проси, чего хочешь, все сделаю, только спаси их.

— Веди, коротко сказал я

Он повел меня внутрь дома. На постели металась в жару миниатюрная женщина, а рядом уже не плакал, а тихо скулил младенец. Я передал картинку Креоне.

— Срочно! Передай мне управление! Речь идет на часы, если не на минуты!

Я немедленно сделал это. Дальше со стороны наблюдал, как мое тело абсолютно Креониными движениями начло действовать.

— Воды таз, быстро!

— Чего?

Я сказал длинную матерную тираду. Да такую, что сам удивился. Хозяин дернулся как от пощечины и убежал. Вернулся с тазом чистой воды — полностью передав управление ситуацией мне.

— Грей!

Он сунул таз в очаг. Тем временем я взял ребенка. Жизнь в нем еле теплилась. Я вкачал зеленого. Он немедленно обкакался и заплакал. Отец было засиял, но я заорал:

— Еще таз! Скатерть со стола убери!

— Так нет еще таза…

— Меня не …, где ты его возьмешь, но, если не будет, жену могу и не спасти.

Он метнулся и принес половину чьего-то золоченого доспеха.

— Пойдет?

— Вполне. Хоть делу послужит. Воду неси и тоже греться ставь. И ножи принеси из кузни разные. Я выберу. И иглы. БЕГОМ!!!

Он пулей метнулся и принес огромную охапку всякого железа. Тем временем вода в тазу стала теплой. Я достал одну их тыковок, кинул в воду щепотку порошка. Вода запузырилась и стала зеленой. Я взял младенца, который все время надрывно кричал и положил в таз. Вода помутнела, потом стала почти прозрачной. Младенец перестал орать и, чмокая, мгновенно заснул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я кивнул на стол:

— Скатерть убери.

Осмотрев, взял кирасу с водой, кинул туда другой порошок. Потом оторвал кусок скатерти, обмакнул в воду и сунул кузнецу в руки:

— Три!

Он стал тереть, на поверхности стола выступила черная пена. Он стирал ее, а она опять выступала. Тем временем я подошел к его жене. Она, с трудом, открыла глаза:

— Что с сыном?

— Спит. Теперь выживет.

— Хорошо, сказала она. Улыбнулась, закрыла глаза и стала уходить

Я запрыгнул на постель, схватил ее голову и заорал, то ли ментально, то ли физически:

— Не смей уходить! Ты нужна ему! И вкачал огромную порцию зеленого. Ее уход замедлился. Я все качал и качал. Кузнец стоял сзади, такой огромный и такой маленький.

— Возьми в моем правом кармане пузырек с тремя красными точками, налей воды в чашку, открой пузырек, брось три кристалла, не больше, и принеси. Три, слышишь!

Он кивнул и умчался на кухню. Через 3 минуты появился. Я с сомнением посмотрел в чашку.

— Не три там…

— Шесть… Ей же плохо!

— В кузне у себя командовать будешь, умник!

Я выплеснул содержимое чашки на пол. Жидкость тут же впиталась.

— Готовь, что сказал! Не успеешь, я ее не удержу. Как с этим жить будешь, урод!!!

Я не думал, что человек его комплекции может двигаться с такой скоростью. И вот чашка с целебным раствором у меня. Я оставляю мизинцы рук качать зеленое в виски, а большими пальцами открываю ей челюсть.

— Лей понемногу!

Жидкость впитывается, тогда я аккуратно кладу ее на постель и резко бью в область грудины. Она судорожно вдыхает и открывает глаза.

— Вернулась, голубушка, говорю я ей. Тебе еще не время…

— Перекладывай ее на стол и раздевай. Я пойду, твой инструмент посмотрю.

— Так это…

Я, а вернее Креона, так на него посмотрела, что больше никаких слов не понадобилось.

Ножи были действительно прекрасны. Я быстро нашел то, что нужно. Когда вернулся, она лежала на столе, а он стоял и держал ее за руку.

Я не буду описывать, как проходила вся операция. Скажу только, что, когда я вскрыл нарыв, зеленый гной выбросило метра на полтора, а кузнец покачнулся, теряя сознание.

— Стоять!!!

Он, на дрожащих ногах выпрямился.

— Хочешь по-настоящему помочь?

— Д-д-д-а…

— Я могу перенести на тебя часть ее боли. Выдержишь?

— ДА!

Когда я сделал это, по ее животу прекратили проходить блуждающие судороги, а его лицо превратилось в каменную маску. Он осторожно сел, потом прислонился к стене, а потом провалился в обморок. Тогда мы с Креоной смогли быстро, при помощи тентаклей, завершить всю операцию. Сращивал я кожу и слизистые оболочки пальцами, чтобы не зашивать и не оставлять шрамов.

— Все любимый, мы справились. Теперь твой выход. Перенеси только ее на кровать и ребенка ей к груди поднеси.

Я перенес ее на кровать, положил на бок, затем достал спящего ребенка и положил рядом. Потом сел на стол в позе лотос и ушел в медитацию. Ночью услышал тяжелые шаги. Потом всхлипывание.

Утром меня коснулась тяжелая рука.

— Лесовик! Лесовик!

Я, не открывая глаз, сказал:

— Они спят. Оба здоровы. Твоя жена сегодня, думаю, еще должна полежать. Но не уверен, что ты ее удержишь — вон какой дома свинарник. Приготовь ей отвар из ягод — ей нужны витамины.

— А откуда…?

Я открыл глаза.

— Ты вчера ей очень помог, взяв на себя часть боли. Ее сердце могло не выдержать!

— Да что я без тебя! Как тебя кличут-то?

— Юджином.

— А я Сплин. Я в неоплатном долгу перед тобой. Проси, что хочешь!

— Мои просьбы покажутся тебе странными, наверное. Ты должен сделать для меня то, что тебе приснилось.