В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя - Меркурий

Наконец, начался буковый лес и заросли исчезли. Если бы по этим ужасным дебрям была прорублена просека, то от ручья до букового леса можно было бы пройти за двадцать пять или тридцать минут, тогда как пустынник тащился по этим зарослям четыре с половиной часа.

Подымаясь по крутому склону меж огромных буков, он делал на них топориком большие насечки в виде треугольников, по которым можно было бы ориентироваться, возвращаясь обратно. Наконец, он вышел на вершину горного перевала. Неподалеку, на некотором возвышении, стоял топографический знак, построенный когда-то геодезистами. Убедившись в том, что достиг вершины перевала, брат-пчеловод прошел по зарослям черники и, дойдя до первой логовины, стал спускаться, предполагая дойти по ней до самого селения. Солнце к тому времени уже скрылось за гребнем главного хребта. Спускаться было легко, потому что логовина эта была без зарослей, по дну струился ручеек, однако по берегам нигде не было видно ни кустиков черники, ни вечнозеленой травы под названием руксуст. Пройдя большое расстояние, он стал замечать, что логовина делает поворот в противоположную сторону от нужного ему направления. Присмотревшись, он увидел вверху, вдоль горного хребта тропу, по которой пастухи гоняют стада коров и коз на высокогорные луга. Эту тропу он хорошо приметил вчера с высоты безлесого отрога.

Осознав ошибку, пустынник повернул обратно и стал подыматься вверх только что пройденным путем. Когда он вышел опять на вершину хребта, время было позднее, пришлось располагаться на ночлег. Недалеко от топографической вышки росло высокое тиссовое дерево, возле него валялось много мелкого сухого хвороста и хвои. Быстро удалось разжечь большой костер, и он запылал, опаляя низко склонившиеся к земле ветви этого хвойного дерева. Найдя какой-то очень щелистый сухой обломок дерева, пустынник взвалил его на плечо, принес на место и бросил на землю у костра. Из щелей его выпали шесть больших жужелиц или мокриц. Сначала он не обратил на них никакого внимания, но потом, присмотревшись, заметил у них клешни и круглые удлиненные хвосты с острыми наконечниками. Это были скорпионы, которые не менее опасны, чем змеи. Быстро сняв с себя телогрейку, наш пустынник стал трясти ее над огнем, потом, наломав веток с тиссового дерева, сделал из них веник и обмел им плечи и спину. Надев телогрейку, он попытался найти упавших насекомых, чтобы их уничтожить, но они успели уже расползтись. Тогда он сделал две большие рогатины, вбил их в землю, положил сверху толстую жердь и, сев на нее возле костра, стал дожидаться утра, время от времени подбрасывая дрова в угасающий костер.

Около полуночи где-то рядом так громко рявкнул медведь, что брат-пчеловод обомлел от неожиданности. Схватив рюкзак, достал из него алюминиевую кружку и стал стучать по ней топориком, покрикивая: «Гей, гей, гей…» Потом прислушался: вокруг не слышно ни треска, ни шороха, только где-то далеко-далеко раздавались заунывные крики сов да писк маленьких зверьков, которых здесь называют санополчки. Набросав в костер толстых чурбаков, отшельник решил для безопасности влезть на тиссовое дерево и на нем коротать ночь.

Взяв топорик, забрался наверх и пристроился на двух горизонтально распростертых ветвях. Посидев некоторое время, он увидел немного выше три сука, растущих в одном направлении один возле другого, Решил перебраться туда. Поднявшись, уселся в это седло, но здесь оказалось еще менее удобно, потому что средний из этих сучьев был значительно выше крайних. Пришлось вернуться на старое место. Топорик свой он воткнул ниже второго сидения в ствол дерева. Тис имеет очень плотную древесину и топор, вероятно, воткнулся слабо, поэтому, когда отшельник стал спускаться на прежнее место, случайно задетый ногой топорик упал на землю. Это было единственное его оружие, которым он мог обороняться от медведя. Пришлось спуститься на землю за топором, но найти его в темноте не удалось. Поднявшись снова на дерево, отшельник сидел там до рассвета.

Утром, найдя упавший топорик, он был немало огорчен тем, что лезвие затупилось, ударившись о камень. Спустившись с перевала к селению, у крайнего дома пустынник увидел хозяйку — русскую женщину, и спросил ее про автобус. Она ответила, что тот давно уже ушел, и посоветовала ему пойти в соседнее селение — в семнадцати километрах отсюда, где пролегала основная трасса и была автостанция.

Во время разговора к ним подошел и хозяин дома, тоже русский. Оба они оказались общительными людьми, и путник попросил позволения переночевать у них, когда будет возвращаться из города. Получив согласие, отшельник направился к основной дороге и, добравшись до нее уже после полудня, на первом же автобусе уехал в город.

ГЛАВА 13

Встреча в городе — Назад в пустынь — В каменном желобе — Неминуемая гибель — Чудесное избавление

По приезде брат-пчеловод сразу направился в храм к вечернему богослужению. В церковной ограде его увидела одна из приозерных монахинь, от которой он и узнал о минувших событиях со всеми мельчайшими подробностями. Она рассказала также об исчезнувшем было отце Исаакии. Он в переполохе, захватив с собой мешок сухарей, спустился по склону горы к берегу озера и, отыскав огромный камень-монолит с козырьком, в виде навеса, прожил под ним более двух недель, скрываясь от непрошеных гостей, возмутивших его душевное спокойствие. Когда заботливые монахини стали с криками его разыскивать, он вышел из своего укрытия и вернулся в покинутую келью, однако и поныне не может успокоиться после приключившегося — часто выходит из кельи, посматривая в том направлении, откуда явились нежданные посетители.

Пробыв в городе несколько дней, брат поспешил в обратный путь. Обычно автобус отходит от автостанции вечером, увозя сельских жителей восвояси лишь после окончания их торговли на рынке. Поэтому в зимнее время он прибывает на конечную остановку уже ночью. В темноте отшельник едва нашел дом своих новых знакомых и, переночевав у них, рано утром отправился обратно через Аблухварский перевал уже знакомым путем.

Келасурская сторона Аблухварского перевала поросла редкими порослями кустарника, не то что Амткельская, сплошь затянутая труднопроходимыми дебрями. Брат выбрал путь вдоль берега шумного ручья, который брал свое начало где-то возле вершины перевала и, переходя по камням с берега на берег, беспрепятственно смог обойти все частые и редкие поросли кустарников.

В лесу было сухо по-летнему, небо было голубое-голубое, каким оно бывает здесь в весенние дни марта и апреля, солнце пригревало, как ранней осенью. Повсюду зеленела еще трава, кое-где виднелись полевые цветы — в большинстве своем мелкие ромашки. Задолго до полудня отшельнику удалось выбраться на вершину перевала. Усевшись на сухую колоду, он невольно обратил внимание на необыкновенное явление: во многих местах цвел рододендрон, как в майские дни. Это вечнозеленое растение цветет только весной. У него большие красивые цветы, похожие на букет из двенадцати или четырнадцати колокольчиков, только не круглых, а граненых. В зависимости от высоты, на которой он растет, его цветы имеют разную окраску: сиренево-голубую, светло-розовую и абсолютно белую. В этом году он вновь зацвел в конце осени: такого случая, говорят, не помнили даже столетние жители горных селений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});