Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полицейский Шефер вышел, торопясь, и чинно застучал каблуками по улице. Штайнер двинулся навстречу с таким расчетом, чтобы сойтись с ним на темном участке. Проходя мимо, он сильно толкнул его плечом.
Шефер пошатнулся.
– Вы что, напились? – зарычал он. – Не видите, что перед вами полицейский при исполнении служебных обязанностей!
– Нет, – ответил Штайнер. – Я вижу только жалкое собачье отродье! Собачье отродье! Понял?
На момент Шефер потерял дар речи.
– Послушайте, – наконец вымолвил он. – Вы сошли с ума. Вы за это поплатитесь! Живо в полицию!
Он попытался вытащить револьвер. Штайнер ногой ударил его по руке, мгновенно подскочил и ладонью стал хлестать его по щекам, по правой, по левой, снова по правой, – самое позорное оскорбление, какое можно нанести мужчине.
Полицейский захрипел и бросился на него. Штайнер отскочил в сторону и со всего размаха ударил Шефера левой рукой в нос, из которого сразу хлынула кровь.
– Выродок! – зарычал он. – Вонючее дерьмо! Трусливая падаль!
Он снова коротко ударил полицейского прямо в губы и почувствовал, как зубы хрустнули под кулаком. Шефер зашатался.
– На помощь! – крикнул он приглушенно.
– Заткнись! – буркнул Штайнер и нанес ему правой рукой удар в подбородок, а сразу вслед за этим – точный, быстрый удар левой в солнечное сплетение. Шефер квакнул «и столбом грохнулся оземь.
В некоторых окнах зажегся свет.
– Что там опять стряслось? – раздался чей-то голос.
– Ничего, – ответил Штайнер из темноты. – Это всего лишь пьяный.
– Хоть бы черт побрал этих пьянчуг! – сердито крикнул голос. – Отведите его в полицию!
– Я как раз и собираюсь это сделать.
– Залепите ему сперва по пьяной морде!
Окно захлопнулось. Штайнер ухмыльнулся и исчез за ближайшим углом. Он был уверен: в темноте Шефер не узнал его. Тем более, что усы сбриты. Он сворачивал с одной улицы в другую, пока не достиг более оживленного района. Здесь он пошел медленнее.
«Великолепно… и в то же время противно, – подумал он. – Смешная мелкая месть. Но она возмещает годы бегства и унижений. Надо мстить, если предоставляется случай».
Он остановился перед фонарем и достал свой паспорт. «Иоганн Губер! Рабочий! Ты умер и гниешь в земле где-то под Грацем, но твой паспорт жив и действителен для властей. Я, Йозеф Штайнер, жив, но у меня нет паспорта, и я для властей мертв. – Он засмеялся. – Давай поменяемся, Иоганн Губер! Отдай мне свою бумажную жизнь и возьми мою беспаспортную смерть! Если нам не помогают живые, – пусть помогают мертвые!»
6
В воскресенье Керн вернулся в отель только вечером; в комнате он натолкнулся на Марилла, тот был чрезвычайно взволнован.
– Наконец хоть кто-то! – вскричал он. – Проклятая дыра, в которой как раз сегодня я не могу найти ни одной падали! Все разбежались! Даже проклятый хозяин!
– Что случилось? – спросил Керн.
– Вы не знаете, где живет акушерка? Или врач, какой-нибудь врач по женским болезням, или еще кто-нибудь в этом роде?
– Нет, не знаю.
– Конечно, вы не знаете! – Марилл уставился на него. – Вы же еще порядочный человек, Керн. Пойдемте со мной. Кто-нибудь должен остаться у женщины. Тогда я побегу и найду акушерку. Вы можете это сделать?
– Что?
– Присмотреть, чтобы она не очень волновалась! Поговорить с ней. Что-нибудь сделать!
И он потащил ничего не понимающего Керна вдоль по коридору, в нижний этаж, и открыл дверь в маленькую комнатку, где, кроме кровати, почти ничего больше не было. На кровати стонала женщина.
– Седьмой месяц. Наверно, преждевременные роды! Успокойте ее, как можете. Я позову врача.
Он исчез, прежде чем Керн успел что-либо ответить.
Женщина на кровати стонала. Керн на цыпочках подошел к ней.
– Вам дать что-нибудь? – спросил он.
Женщина продолжала стонать. У нее были светлые блеклые волосы, совершенно мокрые от пота, и посеревшее лицо, на котором удивительно отчетливо выступили веснушки. Глаза закатились, за полуопущенными ресницами виднелся только белок. Тонкие губы были приоткрыты, зубы обнажены и плотно сжаты. В полумраке комнаты они словно светились…
– Вам дать что-нибудь? – спросил Керн еще раз.
Он огляделся. На стуле валялся дешевый тонкий пыльник. Перед кроватью стояла пара стоптанных туфель. Женщина лежала, распростершись, прямо в одежде. На столе стояла бутылка с водой, а рядом с умывальником – чемодан.
Женщина стонала. Керн не знал, что делать. А потом женщина заметалась. Керн вспомнил о том, что ему сказал Марилл, и то немногое, чему научился за год в университете. Он попытался придержать ее за плечи. Но это было все равно, что удержать змею, она выскальзывала и вырывалась; внезапно она вскинула ладони вверх и в то же мгновение крепко вцепилась в его руки.
Он стоял, как прикованный. Он бы никогда не поверил, что у женщины может быть такая сила. Она медленно повернула голову, словно та была у нее на шарнирах, и тяжело застонала; Керну казалось, будто стоны идут из-под земли.
Тело вздрогнуло, и Керн внезапно увидел, как из-под сбившегося покрывала на простыне проступило темно-красное пятно, оно расширялось, становилось все больше и больше. Он пытался освободиться, но женщина держала его, как в железных тисках. Будто завороженный, смотрел он на пятно, которое превращалось в широкую красную полосу; наконец, кровь достигла края простыни и начала капать на пол, скапливаясь в темную лужу.
– Отпустите! Отпустите меня! – Керн не решался двинуть руками, иначе ему пришлось бы встряхнуть тело женщины. – Отпустите! – выдавил он из себя. – Отпустите!
Внезапно тело женщины безвольно обмякло. Она разжала руки и упала на подушки. Керн схватил покрывало и немного его приподнял. Струйка крови вырвалась наружу и пролилась на пол. Керн вскочил и помчался наверх, в комнату, где жила Рут Голланд.
Она была дома. В комнате, кроме нее, никого не было, а она сидела на кровати среди раскрытых книг.
– Пойдемте! – вскричал Керн. – Внизу… женщина… истекает кровью.
Они помчались вниз. В комнате стало темнее. В окне загорелась вечерняя заря, она бросала мрачный отсвет на пол и стол. Красное отражение рубином играло в бутылке с водой. Женщина лежала совсем тихо. Казалось, она больше не дышит.
Рут Голланд приподняла покрывало. Женщина буквально плавала в крови.
– Зажгите свет! – крикнула девушка.
Керн побежал к выключателю. Свет тусклой лампочки, смешавшись с вечерней зарей, едва осветил комнату. Женщина лежала в этом желтовато-красном чаду. Казалось, от нее остался лишь бесформенный живот и сбившаяся, вся в крови, одежда, из-под которой торчали ноги со сползшими черными чулками – неестественно вывернутые и безжизненные.
– Дайте полотенце! Надо остановить кровь! Может, вы найдете что-нибудь!
Керн видел, как Рут засучила рукава и пыталась стянуть с женщины одежду. Керн подал ей с умывальника полотенце.
– Врач должен прийти с минуты на минуту. Марилл побежал за ним.
Он начал искать что-нибудь для перевязки и в спешке опрокинул чемодан.
– Давайте что подвернется! – крикнула Рут.
Из чемодана вывалился целый ворох белья для малютки: рубашонки, пеленки, платки, а среди них – несколько вязаных шерстяных распашонок, розовых и голубых, украшенных бантиками и шелком. Одна еще не была готова: из нее торчали вязальные спицы. Моток мягкой голубой шерсти выпал и бесшумно покатился по полу.
– Давайте! – Рут отбросила кровавое полотенце. Керн подал ей пеленки и платки. И тут он услышал шаги на лестнице.
Сразу вслед за этим распахнулась дверь, и в комнату вошел Марилл с врачом.
– Ну, что здесь?.. Черт возьми!
Врач шагнул к кровати, отстранил Рут, наклонился над женщиной. Через некоторое время он повернулся к Мариллу.
– Срочно позвоните по номеру 2167. Скажите Брауну, чтобы он немедленно приехал и привез все для наркоза, операция Брэкстона-Хикса. Понятно? И все, чтобы остановить кровотечение.
– Хорошо.
Врач огляделся.
– Вы можете идти, – сказал он Керну. – Фрейлейн останется здесь. Принесите воды! Дайте мой портфель!
Другой врач появился через десять минут. С помощью Керна и людей, подошедших за это время, помещение рядом с комнатой, где лежала женщина, превратили в операционную. Кровати сдвинули в сторону, столы придвинули друг к другу, подготовили инструменты. Хозяин принес самые яркие лампочки, которые только у него нашлись, и ввинтил их.
– Живо! Живо!
Первый врач просто бушевал от нетерпения. Он накинул белый халат и попросил Рут, чтобы та завязала тесемки.
– Наденьте и на себя! – Он бросил ей халат. – Может, вы нам здесь понадобитесь. Вы сможете смотреть на кровь? Вам не станет плохо?
– Нет, – ответила Рут.
- Возлюби ближнего своего - Эрих Ремарк - Классическая проза
- Бататовая каша - Рюноскэ Акутагава - Классическая проза
- Приют Грез - Эрих Ремарк - Классическая проза
- Триумфальная арка - Эрих Ремарк - Классическая проза
- Триумфальная арка - Эрих Ремарк - Классическая проза
- Ночь в Лиссабоне - Эрих Мария Ремарк - Классическая проза
- Тени в раю - Эрих Мария Ремарк - Классическая проза
- Станция на горизонте - Эрих Мария Ремарк - Классическая проза
- От полудня до полуночи (сборник) - Эрих Мария Ремарк - Классическая проза
- Время жить и время умирать - Эрих Ремарк - Классическая проза