Божественное свидание и прочий флирт - Александр Смит

Они пришли в «Орчард», и их провели к тому столику, который она заказала по телефону. Это был большой ресторан, располагавшийся в дальнем крыле отеля; устланный плиткой зал был затенен шпалерами, увитыми виноградной лозой и растениями гренадиллы.

— Как здорово! — воскликнул он. — Хороший выбор.

Появился официант.

— Я буду пить вино, — сказала она. — Ты не хочешь выпить чуть-чуть?

Какое-то мгновение он пристально смотрел на нее.

— Это против всех правил.

— Знаю. Поэтому и предлагаю тебе чуть-чуть.

Он смягчился.

— Конечно же. Пожалуйста, прошу вас.

Она сделал заказ, и на стол в маленьком ведерке со льдом принесли бутылку охлажденного белого вина. Наполнив бокалы, официант удалился.

— Вы очень добры, — заметил он. — Ночью я не мог заснуть, все думал о сегодняшнем дне.

Какое откровение! Ей хотелось ему признаться: «Со мной было то же самое. Я с нетерпением ждала этого дня».

Они встретились глазами и пристально смотрели друг на друга, и она знала, что им обоим уже все понятно. Наблюдая за ним, она поднесла к губам бокал и сделала глоток. Он глянул в сторону, потом снова на нее, и его губы слегка приоткрылись, словно он собирался что-то сказать.

Внезапно она наклонилась и коснулась его руки, лежавшей на столе. Он вздрогнул, будто от удара, но через мгновение его пальцы слегка сжали ее ладонь. Потом он убрал руку и протянул ей меню.

— Закажите что-нибудь для меня, — попросил он, — полагаюсь на ваш выбор.

Она взяла меню.

— Хорошо. Сейчас я что-нибудь выберу.

И тут он вдруг произнес:

— Понимаете, вы ведь замужем… я…

Она отвела глаза от меню.

— В моем браке не все гладко, Джеймс.

Он смотрел на скатерть.

— Я люблю Майкла. Просто иногда люди не подходят друг другу как муж и жена. Знаешь, такое случается.

Он кивнул.

— Понимаю.

— Давай не будем больше говорить об этом.

В конце обеда они очень долго пили кофе. Было почти четыре часа, когда они встали из-за стола. Она предложила немедленно возвращаться, чтобы никто не заметил его отсутствия.

— Мне не хочется уезжать, — сказал он. — Я бы лучше остался здесь.

— Я тоже. Но как бы не накликать беды.

— Все обойдется, — возразил он. — Беда пройдет стороной, верно?

Большую часть пути назад они проехали в тишине, но приятной тишине. На школьной дороге она надеялась миновать встречи с каким-либо другим автомобилем, не хотела, чтобы их видели вместе. Впрочем, вокруг было тихо и пусто.

Она припарковала машину за домом, и он вышел. Наступили сумерки, и кое-где в окнах горел свет.

— Мне надо возвращаться, — сказал он.

Она остановила его, коснувшись руки.

— Еще нет. Заходи.

И повела его в полутемный дом, через гостиную и коридор к спальне. Безмолвно впустив туда своего гостя, она закрыла за собой дверь. Потом повернулась и обняла его, скользнув рукой под воротник.

Мягко, медленно она направила его к кровати, и они упали на постель, не проронив ни слова. У него была такая нежная кожа, такая гладкая, его дыхание участилось от волнения.

— Давай убежим отсюда, — шептал он. — Уедем.

И повернул ее к себе, не убирая рук с теплой спины.

— Уедем отсюда? Куда?

— Куда угодно.

— Мы могли бы поехать на юг. Возможно, в Кейптаун.

Она рассмеялась.

— И что будем там делать?

— Вместе жить, — ответил он. — Когда мне исполнится восемнадцать, я получу деньги по завещанию дедушки. Нам надо продержаться только два месяца.

Она поцеловала его, слегка коснувшись, и убрала ему волосы со лба.

— Какая замечательная идея.

— Так что, поедем? Я позвоню отцу и скажу, что сыт по горло этим местом и уезжаю на некоторое время. В любом случае мне тут осталось пробыть всего несколько месяцев, и ничто меня больше здесь не держит.

— Позволь мне подумать.

Она откинулась назад, держа его в своих объятиях так, что их тела соприкасались. Ему было восемнадцать, почти; ей — двадцать четыре. Шесть лет. К тому же он еще мальчик, а она — женщина. Она подумала о реакции отца, когда тот услышит эту новость; мысленно представила предстоящий скандал. Да и как долго это могло продлиться? Возможно, пару месяцев, покуда не пройдет ощущение новизны, и тогда он задумается о своем будущем. Нет, она не могла на такое решиться. И не собиралась привязывать его к себе, этого красивого мальчика, ее игрушку.

— Уже поздно, — заметила она. — Тебе и правда пора возвращаться.

Когда он встал и начал одеваться, она мельком взглянула на него, последние мгновения драгоценной, уязвимой наготы.

А потом тоже поднялась и подошла к нему.

— Джеймс, — сказала она. — Когда ты вернешься к себе, не сердись на меня. Я собираюсь уехать отсюда, но только одна. Так что мы больше не увидимся. Нам нельзя видеться. Просто нельзя.

Он начал возражать, но она приложила палец к его губам, и он стих. Тогда она вывела его из дома и смотрела вслед до тех пор, пока он не исчез в ночной мгле.

Она возвратилась в дом и достала чемоданы из платяного шкафа. Складывала все без разбора, одежду вперемешку с бумагами, обувью, книгами. Когда чемоданы были уложены, она вытащила их, один за другим, к автомобилю и затолкала в багажник.

Дом она закрыла, но не на замок. Майкл должен вернуться завтра вечером, так что до тех пор ничего не случится. Ему это не понравится, думала она. Ну и пусть. Она освободила его от решения проблемы.

Энни села в машину и поехала вниз по школьной дороге, не спеша, чтобы не попасть в выбоины, которые появлялись внезапно и неожиданно. Медленно продвигаясь вперед, она увидела его вдалеке, он стоял у шоссе. Она сбавила скорость до уровня пешеходной ходьбы, и тут он подбежал к автомобилю.

— Я ждал вас, — выдохнул он. — Моя сумка лежит там, в кустах.

Он указал в темноту.

— Не уезжайте без меня, — умолял он. — Пожалуйста.

Она заглушила двигатель и погасила фары. Он наклонился к окну, чтобы прикоснуться к ней.

— Я люблю вас, — проговорил он. — По-настоящему.

Он не мог видеть, что она улыбается, оттого что в памяти снова возник тот образ, когда он был в ее объятиях, и лунный свет, проникший через окно, посеребрил его тело. Ну, разве это важно, если все продлится только несколько месяцев или даже недель? Она соблазнила его и теперь у него в долгу.

Он открыл дверцу и сел рядом, заключив ее в объятия.

— Вот-вот пойдет дождь, — сказала она. — Ты промокнешь.

— Мне все равно, — откликнулся он.

— Беги за сумкой, — предложила она. — Быстрей.

Он выпустил ее из объятий и умчался в темноту. Вскоре он вернулся, и они отправились в свое путешествие. Разразилась буря, хлынул дождь и засверкала молния, соединяя серебряными вспышками небо с землей. Энни заговорила, стараясь перекричать шум дождя, барабанившего по крыше автомобиля:

— Ты не забудешь, какой шел дождь, когда мы уезжали?

Он кивнул.

— Не забуду. Никогда.

НА ДАЛЬНЕМ СЕВЕРЕ

Друзьям она сказала: «Я ненадолго. Год или около того. Как только что-то прояснится, сразу же вернусь в Сидней».

Они отнеслись с пониманием: «Это радует. А то некоторые уезжали и влюблялись в те места. Мы приедем к тебе в гости. Посмотрим на риф».

Но она знала, что прощается навсегда. Ее ждут невыносимая влажность и тоска по друзьям. Там не будет ни кино (возможно, ни одного кинотеатра), ни итальянских ресторанов, ни книжных магазинов, открытых до десяти вечера. Только мужчины в шортах и белых гольфах, подвернутых ниже колена. Светскую жизнь заполнят барбекю, бифштексы и тишина. Да, это тоже Австралия, но постная, пресная.

Однако все оказалось не совсем так. Кино действительно не было, и ничего — как ни странно, в такой жаре меньше всего о нем вспоминаешь. Зато итальянский ресторан был, да только ей не хотелось туда идти. А что касается мужчин в белых гольфах, то их можно было встретить лишь в баре с высокими табуретами. И конечно же было море с его неправдоподобной, душераздирающей синевой; и прибрежные горы, покрытые непроглядной зеленью; и за горами — огромные равнины, раскинувшиеся под бездонным небом вплоть до залива Карпентария. Так она написала друзьям и добавила: «Знаете, я очень рада, что приехала сюда. Здесь я счастлива. Верите? Вряд ли, но это правда».

Она погрузилась в работу, которая доставляла ей удовольствие. Двух лет подготовки явно не хватало, и многое предстояло еще узнать, хотя новые коллеги старательно ей помогали. Иногда приходилось нелегко, так как присутствие женщины-геодезиста для мужчин было непривычным, но она знала, как все уладить. Как правило, женщины предпочитали агрессивно настаивать на своей точке зрения — она просто хотела во всем разобраться. Обычно это срабатывало.

Жилье она подобрала себе без труда. Ей сразу же приглянулся дом, расположенный почти у самой вершины холма в маленьком пригородном поселке, и вскоре она внесла первый взнос за это жилище, которое смастерили из старого бунгало Квинсленда. Дом был безвкусно перестроен, и грубо срезанные углы не ускользнули от ее профессионального взгляда, но это учли в цене. Чуть позже можно будет поменять дешевую сантехнику и избавиться от желтой ванны. Потом заменить в гостиной светильники из поддельного венецианского стекла на что-нибудь старинное. Это просто.